Карл Шрёдер - Королева Кандеса

— Эй! Они уже тут! — Женщина была младше Венеры, с выступающими скулами и длинными тонкими волосами, одетая в темную кожу на городской манер. Венера прыжком встала у нее на пути, держа пистолет в дюйме от ее лица.

— Не двигаться.

— Шиллы! — взвыл кто-то еще.

Венера не знала, что такое шилл, но все равно тоже взвыла:

— Нет! Я новая хозяйка этого дома.

Тонковолосая таращила сведенные в точку глаза на дуло оружия. Венера бросила взгляд мимо нее вдоль длинного низкого помещения, которое, похоже, изначально служило винным погребом. В ключевых точках горели лампы, освещая, несомненно, чье-то убежище: здесь стояли кушетки, штабели ящиков, даже пара столов с развернутыми на них картами. Полдюжины людей поспешно хватали вещи и устремлялись к выходу в противоположной стене; еще несколько целились из ружей в Венеру.

— Ага. — Она взглянула по другую сторону от тонковолосой головки. Люди с ружьями вопросительно поглядывали на одного из своих товарищей. Не отличаясь возрастом от прочих, этот последний выделялся среди остальной молодежи сверкающими глазами и ироничной полуулыбкой, как мог бы выделяться среди своих студентов профессор. — Привет, — сказала ему Венера. Она убрала пистолет в кобуру, не без удовлетворения отмечая удивление на его лице.

— Вам лучше поторопиться со сборами, — заявила она, прежде чем кто-то смог двинуться. — Они будут здесь в любую минуту.

Стволы по-прежнему целились в нее, но уверенно выглядящий юноша выступил вперед, щурясь на нее поверх собственного оружия. У него были аккуратно подстриженные усы и что-то вроде дуэльного шрама [4] Следы фехтовальных дуэлей в виде шрамов на лице были популярны в высших классах общества Германии и Австрии в XIX в., в особенности в студенческой и военной среде. Считалось, что дуэльный шрам ( Schmisse, шмисс) есть непременный атрибут всякого бурша, поэтому раны часто не лечили, а наоборот, растравливали, чтобы всякий мог видеть «следы мужества» на лице бурша. Эти обычаи сохранялись вплоть до начала XX века. на щеке.

— Кто вы такая? — требовательно спросил он с протяжным выговором высших классов.

Она поклонилась.

— Амандера Трейс-Гайлс, к вашим услугам. Или, может быть, наоборот, вы к моим.

Он усмехнулся:

— Мы никому не слуги. И вам не повезло, что вы нас видели. Теперь нам придется...

— Хватит, — огрызнулась она. — Я в ваши игры не играю — ни за вашу сторону, ни за Спайр. У меня собственные заботы, и вашим планам может пойти на пользу, если вы будете смотреть на меня как на потенциального союзника.

Снова ощущение приятного удивления. Венере уже слышались голоса снаружи холла.

— Ведите себя очень тихо, — проговорила она, — и затушите эти огни.

Шагнув назад, она взялась за створки дверей и закрыла их.

В глубине коридора подпрыгивали фонари.

— Леди Трейс-Гайлс? — Это был Адай.

— Здесь. Мой фонарь погас. Как бы то ни было, тут ничего интересного. Исследуем верхние этажи?

— Пожалуй. — Адай неприязненно огляделся вокруг себя. — Это, похоже, зона для простолюдинов. Да, давайте вернемся по нашим следам.

Они шли в молчании, и Венера напряженно старалась уловить любой предательский шум из комнаты позади. Никакого шума не было; наконец, Адай спросил:

— Чему мы обязаны чести вашего визита? Буридан вновь присоединяется к ведущим нациям? Собираетесь ли вы возобновлять торговлю лошадьми?

Венера фыркнула:

— Вы превосходно знаете, что для таких животных в башне нет места. Нам едва хватало пищи из садов на крыше и из сетей, которые мы натягивали под миром. Нет, больше нет лошадей. И я последняя из своего рода.

— О-о.

Они начали взбираться по давно не хоженным ступеням к верхним помещениям.

— О том, что вы последняя в роду… род может быть омоложен, — деликатно сказал Адай. — И что касается лошадей… рад сообщить, что в этом случае вы ошибаетесь.

Она искоса поглядела на него:

— Что вы имеете в виду? Не играйте со мной.

Адай в первый раз самоуверенно улыбнулся:

— Лошади живы , миледи. Содержатся и разводятся за счет правительства в выгонах на Большом Спайре. Они всегда там были, все эти годы. Ожидали вашего возвращения.

Венера на девять десятых еще дремала, и воображала, будто подушка, которую она тискает, — это спина Чейсона. Подобные чувства — что ты в безопасности, что ты нашел свое место, — были так редки для нее, что вся остальная жизнь по контрасту казалась бесплодной пустошью. Как будто все, что она когда-то натворила, все школьные уроки и соперничество с сестрами, все пугающие разговоры с отцом, все манипуляции и ложь, — все было смыто этим ощущением: только спокойствие, его дыхание, его запах, и его шея под ее щекой.

— Проснитесь и пойте, миледи!

Гарт Диамандис раздернул занавески в комнате, обнажив кирпичную стену, и сердито взглянул на них, оттого что на пальцах остались лохмотья бархата. В свете фонаря вокруг него столбом стояла пыль.

Венера села, и в челюсть выстрелила режущая боль.

— Вон! — Она секунду шарила вокруг в поисках оружия. — Подите вон!

Под руку попал фонарь и — не то чтобы не раздумывая, но скорее со злобным удовольствием — она метнула его в Диамандиса.

Гарт пригнулся, и фонарь разбился о стену. Пламя свечи коснулось занавесей, они немедленно занялись.

— Ох! Неудачная мысль! — Он сорвал занавески и, выхватив из камина кочергу, начал сбивать пламя.

— Вы слышали меня? — Она отбросила затхлое одеяло и побежала к нему. Схватив обломок ножки стула, она потрясала им, как мечом. — Подите вон!

Он легко парировал и резким движением запястья отправил ее импровизированный меч в полет; потом пихнул ее кочергой в живот.

— Уфф! — так и села она. Гарт продолжал сбивать пламя. Древнюю спальню клана Буриданов наполнял дым.

Когда Венера перевела дыхание, то встала и подошла к боковому столику. Вернувшись с кувшином воды, она перевернула его над тлеющей тканью. Потом безразлично отпустила кувшин — он разбился вдребезги — и поглядела на Гарта.

— Я была со сна, — сказала она.

Он повернулся к ней, на его челюсти дергался мускул. Она в первый раз заметила, что у него красные глаза. Спал ли он?

— Что случилось? — спросила она.

С тяжелым вздохом он повернулся и побрел прочь. Венера пошла было вслед, сообразила, что обнажена, и вернулась одеться. Когда она вернулась к Гарту, он сидел в прихожей и возился с сапогами.

— Это она, да? — спросила Венера. — Вы искали ее?

Он встревоженно взглянул на нее:

— Как вы...

— Я исследовательница человеческой природы, Гарт, — она повернулась. — Зашнуруйте меня, пожалуйста.

— Вы могли сжечь все поместье дотла, — ворчал он, пока дергал — чуточку слишком резко — шнуры ее корсета.