Мунгит Балий - Партизанская война [СИ]

Она показала библиотеку, хранилище информации. Все записывалось на инфо-кристаллах. Я смотрел на эти прозрачные, как алмазы, кристаллы с разной степенью светимости в зависимости от количества информации, вложенные в соты, как куриные яйца, и понятия не имел, что с ними делать. Эри, хитро улыбаясь, подойдя к кристаллам, произнесла:

— Гриха, лидер клана «Вар», — один из кристаллов в сотах дзинкнул и засветился как лампочка. Она продолжила — Внешность, возраст, уровень? — кристалл вспыхнул, и лучи обрисовали мой образ, а в голове прозвучало: «На момент создания информации — тридцать семь земных лет, шестьсот восемьдесят девятый уровень воина по классификации инопланетных наемников. Глава игрового клана „Вар“. Лимит возрождений в мномепространстве для тела ограничен выполнением текущей задачи наемников с планеты Земля.»

Я стоял и чесал затылок. Такого откровенного описания себя любимого я точно не ожидал. Наемник? мноме?.. пространство? Лимит возрождений?

— Эри! А каким образом в кристалл помещают информацию и кто? Может, ты мне расскажешь, что такое мномепространство? — она улыбнулась, подошла к ячейкам и сказала:

— Эрия, информационный хранитель клана «Вар», — кристалл вспыхнул, она еще раз с улыбкой оглянулась на меня. — Возраст, уровень, происхождение?

Я вздрогнул, появилось предчувствие, в душе что-то заныло. Эти огромные доли секунды я хотел и не хотел знать это! В мыслях я услышал: «Эрия, 143 года, маг-исследователь. Магистр в строительстве межвременных и пространственных переходов. Дочь магистра Тиши и наемника Гриши с планеты Земля. Пребывание в межвременном тоннеле закончится через три часа и двенадцать минут».

Она подошла и обхватила меня, уткнувшись щекой мне в грудь. Когда я растерянно ее обнял, она подняла на меня свои сияющие глаза и все с той же улыбкой произнесла:

— Здравствуй, папочка!

Сто сорок три года! Моя дочь старше меня больше чем на сто лет… Я ошарашенно смотрел на Эри. На эту молодую девушку, которой я бы не дал и двадцати. Мы сидели на краю башни и молча разглядывали друг друга. Она все так же улыбалась, глядя на меня.

— Эри ты давно здесь? В этом времени?

— С десятого дня игры. Я ждала тебя. Нам с мамой стоило немало трудов совместить все временные и пространственные координаты. Нам помогали все. Ты помнишь Делорна? Он передавал тебе привет, и Моран, и тетя Лали, все! Все вспоминают и твой танец, и твою песню. Мама напевала мне ее в колыбели. Я была переполнена энергией, и песня меня успокаивала. Я до сих пор люблю ее. Я познакомилась с этим менестрелем, который ее сочинил, с Володей, мы провели с ним ночь.

— Ты была на Земле до моего рождения?

— Да, я хотела наблюдать твое детство. Но в то время я еще не достигла такой точности в межвременных переходах.

— Я никак не могу осознать такой разрыв во времени. Ты моя дочь, и тебе 143 года! А мне 37!

— Да, первое время это трудно принять. По понятиям Земли, у меня уже два внука, одна внучка и два правнука. Два сына и одна дочь.

— Охренеть!.. Извини… Никак не могу справиться с этой информацией. При такой разнице в возрасте начинаю чувствовать себя твоим внуком.

— Это ваша земная социальная аномалия. Вы заложники времени, вы запрограммировали себя на старение, и это мешает вам свободно мыслить.

— Это возможно как-нибудь изменить? Мы все можем не стареть? Я знаю историю Клима с Миланой, но это был какой-то научный удачный эксперимент. Чтобы его транслировать, необходимо все население погрузить в эти же условия.

— Населению необходимо просто проснуться, осознать себя творцами своей жизни. Каждый из вас, здесь и на Земле, неслучайно. Это, — она обвела все вокруг, — не биологический цикл. Это творение многих людей, многих мыслей и действий, а не случайная цепь событий.

Она учила меня, моя дочь. Я улыбался и не мог на неё наглядеться.

— Само по себе старение не является плохим или хорошим. Проблема в том, что вы неосознанно выбираете старение, вы плывете по течению в лодке жизни, связанные социальными установками. Вы не обладаете выбором, вы не делаете это осознанно. Разумные осознанные существа тем и отличаются от неразумных: они могут творить, а не только размножаться, питаться, создавать дом, защищать семью. Чем в этом случае ваша жизнь отличается от муравейника? Представь, как муравей сидит на берегу реки и любуется закатом. А почувствовав подсевшего рядом другого муравья, ощутит тепло и любовь… — она говорила не назидательно, а с участием и какой-то радостью в душе. — Клим. Да, он многому может научить. Но очень мало кто хотел бы обучиться. Вот ты какое усилие сделал, чтобы разгадать его ребус с рукой? Ты не представляешь, насколько ответ прост и логичен. А ведь открыли вы его лишь в конце прошлого земного столетия.

Огромный грохот и дрожь всего плато встряхнули нас! Внизу что-то взорвалось и обрушилось! Часть амфитеатра с пылью и грохотом поползла вниз, в пропасть!

Мы вскочили и, не успев разглядеть, что происходит, услышали оглушительный грохот со стороны цитадели наставника!

На цитадель падала огромная часть скалы. Сама цитадель, этот большой белый куб, накренился и, скрипя, цепляясь углами, неумолимо сползал вниз.

Обхватив Эри, прыгая с камня на камень, я орал, перекрикивая грохот падающих каменных строений:

— Капа, спасай Андрюшку! Унеси его отсюда!

Последний прыжок я делал уже в пустоту! Камень, на который я целился, обрушился с остатками плато. Мы летели с Эри вниз в клубах пыли, и она с улыбкой кричала: «До свиданья, папка! Мы еще обязательно увидимся!».

Я крутил головой во все стороны в поисках хоть какого-нибудь спасения. Моя дочь! Я обхватил Эри в надежде хоть как-то погасить удар.

Падение было такой силы, что Эри испарилась почти сразу, я ушел на перерождение через несколько секунд. Вся боль была сконцентрирована в голове, от такой драгоценной потери!

Эри! Как же так?! Всего полчаса я был с ней, понимая, что она моя дочь. Где она теперь, что с ней?

Я возродился в пятистах метрах от бывшего плато, с неба, как мыльные пузыри, планировали коконы игроков, появляясь в бывшей, висевшей в воздухе точке. Они, плавно огибая острые углы скал, медленно опускались.

Очень медленно! Я увидел, как из дыр в стенах ущелья выползали сколопендры. Увидев голых игроков, они ускорялись, огибая скальные выступы и валуны, устремляясь к безоружным жертвам. Я уже почти летел на помощь, наращивая скорость, прыгая по камням, забираясь на скалы, подтягиваясь и прыгая опять. Когда я добежал, многих игроков подхватили страшнокрылы, но все равно десяток сколопендр уже рвали и грызли убегающих, пытающихся взобраться выше игроков. Я опять превратился в мясорубку! Хвосты, головы. Пополам! Хвосты, головы — пополам. Их все прибывало. Со мной рядом стали рваться фаерболы, игроков, обожженных кислотой, выхватывали из-под самых когтей страшнокрылы! Но я был один, а игроков и сколопендр все прибывало!