Сергей Спящий - Драконы и дипломаты

Да, местные маги понимают, какую мощь представляет собой развитая цивилизация. Они пользуются старыми машинами, доставшимися им в наследство от тех, кого они поглотили. Удивительно, что древние машины ещё работают. Константа пока не подпускали к старым машинам, а жаль, очень жаль.

Орден хранителей не только использовал старые машины, но и пытался строить собственные. Старые небоскрёбы, снаружи закованные в камень, внутри тоже переменились. От старой начинки остались только перекрытия и фрагменты внешних стен. Хрупкие, плохо сгибающиеся, провода змеились по каменным стенам. Они протянулись от ближайшей гидроэлектростанции и заканчивались гроздьями тусклых ламп. Лампы по всем параметрам, проигрывали обычным свечам, но, видимо, для ордена хранителей использование электрического освещения было вопросом престижа. Собственно, от самих небоскрёбов мало что осталось, их переделывали по несколько раз. Здесь требовались скорее археологи, чем историки, а Констант так и вовсе всего лишь инженер.

Не менее любопытной была социальная структура местного общества. По крайней мере, тот срез, которого Констант вынужден непосредственно касаться. По аналогии с другими магическими мирами, следовало ожидать, что разделение на «людей» и «низших» здесь также проходит по признаку наличия или отсутствия дара. Отчасти так и было, но не настолько просто. Местный социум, в самом прямом смысле, был построен на рабстве. Здесь свободным считался только тот, кто имеет рабов. Нет рабов — значит раб ты сам. Есть рабы — следовательно, общество признаёт тебя в качестве «человека» и ты уже что-то стоишь в его глазах.

Номи была рабыней Константа и отказаться от неё не имелось никакой возможности, если он конечно не хочет потерять свой статус «свободного человека», пусть эта свобода весьма призрачна и условна. Впрочем, Констант и не думал прогонять Номи. С ним девочке явно будет лучше чем с кем либо ещё здесь. Она только недавно прекратила запихивать в рот любое количество еды, которое он ей давал. При этом, если Констант не разрешал есть чётко выраженным приказом, она могла буквально умирать от голода и при этом добросовестно готовить для него, не смея взять себе ни кусочка. Он чуть с ума не сошёл, когда обнаружил это и осознал, что несколько дней маленькая девочка голодала только потому, что он был занят собственными мыслями и забыл разрешить ей брать еду. Но с разрешениями тоже приходилось быть осторожным потому, что Номи могла съесть за раз столько, сколько взрослому человеку хватило бы чуть ли не на неделю. Видимо она руководствовалась принципом — ешь, пока дают, потом могут и не дать. И только в последние дни Номи научилась самостоятельно ограничивать себя, поверив, что не обязательно всё съедать сегодня, завтра тоже можно будет поесть и послезавтра.

Рабом мог быть не только «обычный человек», но и одарённый. Понятно, что на практике это встречалось относительно редко.

Местные прекрасно освоили и активно пользовались техникой «промывки мозгов», когда всё многообразие возможностей живого человека сводят к выполнению конкретной функции. Чудовищная операция необратима, но местные паранормалы не видели в ней ничего чудовищного. Наоборот, они считали, что живые механизмы гораздо лучше выполняют свою роль, меньше ошибаются и вообще удобнее «необработанных» людей.

Они специально выводили «линии» рабов «оптимизированных» для решения той или иной задачи. И тоже не видели в этом ничего такого. Считая подобное положение дел полностью нормальным. Для создания устойчивых линий использовались любые методы, начиная евгеникой и заканчивая прямым изменением генома сразу после зачатия с помощью проклятой таинственной силы и куцых знаний наворованных орденом хранителей. Процент нежизнеспособного брака при прямом вмешательстве в генотип просто зашкаливал, доходя до девяноста девяти процентов. Но они всё равно полагали процесс экономически оправданным. Успешным считался результат, при котором объект выживал, изменения сохранялись и самостоятельно воспроизводились в потомках.

За пленником присматривал притащивший его в этот лепесток Редклиф, боевой маг — невидимка, входивший в специальное подразделение асасинов. Насколько понял Констант, Редклиф работаюл на орден хранителей, но сам не входил в него. Каждое утро он заходил за Константом и отводил его в цитадель ордена. Там он выступал переводчиком и гидом, по настроению объясняя непонятные чужаку тонкости или отделываясь приказом не докучать ему. Редклиф начал учить пленника местному языку, но когда появилась Номи, то взвалил этот труд на маленькую служанку. По воину было видно, что он тяготится обязанностью охранять чужака и служить ему переводчиком.

…Редклиф нашёл патрона в зале для медитаций на тридцать втором, предпоследнем, этаже южной башни цитадели ордена.

Тускло светила гроздь ламп. Толстое мутное стекло ещё больше скрадывало и без того не яркий свет. Впрочем, качество компенсировалось количеством и, несмотря на отсутствие окон, в зале было достаточно светло.

Хранитель сидел с закрытыми глазами, собирая энергию и позволяя разуму свободно блуждать в мировом эфире, пытаясь разобраться в эфемерных образах. Практикующие медитацию старались понять, видят ли они картины прошлого или будущего, или вовсе субъективные галлюцинации, рождающиеся прямо в мозгу, а не приходящие извне. Дальнозрение, предсказания будущего, ретроисследование — крайне ненадёжные грани искусства. Слишком сложно в них отделить то, что действительно видишь от того, что хочешь или боишься увидеть.

Не желая отвлекать патрона от медитации, ассасин сел на одну, из множества, подушек из дорогой, яркой ткани и приготовился ждать. Сам он никогда не был силён в дальнозрении или предсказаниях, поэтому вместо того чтобы медитировать собирался просто отдохнуть.

Но долго ждать не пришлось. Патрон открыл глаза буквально через минуту, после появления Редклифа в зале для медитаций. Похоже, он почувствовал его присутствие и при этом плавал в не слишком глубоких слоях, откуда можно было легко вынырнуть при необходимости. Повернув голову, Редклиф наткнулся на острый, как кончик меча, взгляд хранителя.

— Ты с новостями?

— Старший хранитель юго-западной башни цитадели отправил отряд ассасинов, чтобы убить лидера чужаков.

— Значит он решил начать полноценную войну, — задумчиво кивнул хранитель.

— В начале войны с чужаками и провале миссии по их изоляции и подчинению совет хранителей обвиняет тебя, господин.

— И это вполне ожидаемо. К сожалению должен признать, что я совершил некоторые ошибки и тем дал своим врагам в совете повод для обвинений, — согласился хранитель южной башни цитадели..