Кристи Голден - Артас. Восхождение Короля-лича [litres с оптимизированной обложкой]

Официально пока ни о чем не объявляли, но Артас и Джайна знали: их родители уже говорили друг с другом и молчаливо одобрили их отношения. Между тем Артас, успевший снискать всенародную любовь, все чаще и чаще представлял Лордерон на самых разных официальных церемониях вместо Утера или Теренаса. С течением времени Утер почти целиком посвятил себя духовной стороне служения Свету, а Теренас, похоже, был очень рад, что ему больше не нужно путешествовать.

– Да, целыми днями оставаться в седле и спать под звездами – это прекрасно, когда ты молод, – сказал он Артасу. – Однако в мои годы верховую езду лучше оставить для прогулок, а звезд вполне хватает и за окном.

В ответ Артас улыбнулся и с радостью взялся за исполнение новых обязанностей. По-видимому, адмирал Праудмур и верховный маг Антонидас пришли к тем же выводам: даларанских гонцов, приезжавших в столицу Лордерона, все чаще и чаще сопровождала леди Джайна Праудмур.

– Приезжай к нам на праздник Огненного солнцеворота, – внезапно сказал Артас.

Бережно сжимая в руке расписное яйцо, Джайна откинула со лба прядь золотистых волос и подняла взгляд на принца.

– Не могу. Лето для тех, кто учится в Даларане – самое напряженное время. Антонидас уже сказал, что до осени ни о каких отлучках не может быть и речи.

В голосе ее явственно слышалось сожаление.

– Тогда давай я приеду к тебе на Огненный солнцеворот, а ты к нам – на Тыквовин, – предложил Артас.

Джайна со смехом покачала головой.

– А ты настойчив, Артас Менетил! Хорошо, я попробую.

– Нет, ты приедешь.

Потянувшись через стол, сплошь заваленный аккуратно опустошенными, пестро раскрашенными яйцами и крохотными леденцами, он накрыл ладонь Джайны своей.

Несмотря на прошедшее время, Джайна застенчиво улыбнулась и слегка покраснела.

Конечно, она приедет.

В преддверии Тыквовина устраивалось еще несколько праздников помельче: один – торжественный, траурный, другой – шумный, разгульный, а Тыквовин был и веселым и грустным одновременно. В народе существовало поверье, будто когда-то, в давние-давние времена, преграда, отделявшая мир живых от посмертия, была столь тонка, что живые могли видеть и слышать усопших. Согласно традиции, в конце сезона сбора урожая, до прихода холодных зимних ветров, прямо перед дворцом воздвигали огромное чучело, сплетенное из ивняка и набитое соломой, и в день праздника, на закате, поджигали его. Исполинская человеческая фигура в окружении языков пламени на фоне надвигающейся ночи – о, это было грандиозное зрелище! В это время всякий, кто пожелает, мог подойти к горящему чучелу, бросить в огонь сухую ветку и таким образом метафорически «сжечь» все, чего не хочет брать с собой в тихий, глубокомысленный покой, навеваемый вынужденным зимним бездельем.

Таков был крестьянский обычай, зародившийся в незапамятные времена. Да, Артас подозревал, что ныне мало кто верит, будто брошенная в огонь ветка вправду может избавить от всех невзгод, а уж в возможность общения с мертвыми всерьез верят вовсе считаные единицы – сам он во все это не верил ни на грош. Однако в народе праздник любили, а еще он служил прекрасным поводом для встречи с Джайной, и потому Артас ждал этого дня с нетерпением.

Вдобавок, он приготовил для Джайны кое-какой сюрприз.

Наконец солнце скрылось за горизонтом. Толпа перед дворцом начала собираться еще днем. Многие даже прихватили с собой все, что нужно для пикника, и теперь веселились вовсю, радуясь последним осенним денькам среди холмов Тирисфаля. Повсюду – на случай каких-либо беспорядков, нередко возникающих при столь больших скоплениях народу – несли караул стражники, однако Артас, сказать по правде, никаких беспорядков не ожидал. Когда он вышел из дворца, облаченный в мундир, брюки и плащ ярких оттенков осени, собравшиеся захлопали и разразились приветственными криками. Принц сделал паузу, помахал подданным в знак того, что принимает их аплодисменты, а затем обернулся назад и протянул руку Джайне.

Джайна слегка удивилась, однако улыбнулась. Крики толпы вознесли к темнеющему небу не только имя Артаса, но и ее. Пройдя к громаде соломенного чучела, оба остановились перед ним, и Артас поднял руку, прося тишины.

– Соотечественники! Сегодня мы с вами празднуем одну из самых почитаемых нами ночей. В эту ночь мы вспоминаем тех, кого больше нет с нами, и оставляем позади все, что мешает жить дальше. В эту ночь мы провожаем уходящий год и жжем плетеного человека – совсем как крестьяне жгут солому, что остается на сжатых полях. Зола и пепел удобряют почву, а этот ритуал придает сил нашим душам. Отрадно видеть, как вас сегодня много! Итак, высокую честь возжечь плетеного человека я с радостью предоставляю… леди Джайне Праудмур!

Глаза Джайны округлились от изумления. Повернувшись к ней, Артас лукаво улыбнулся.

– Леди Джайна – дочь героя войны, адмирала Дэлина Праудмура, и вскоре сама обещает стать магом немалой силы. Ну, а поскольку маги – известные мастера в обращении с огненной стихией, кому, как не ей, предать сегодня огню нашего плетеного человека?! Согласны ли вы со мной?!

Собравшиеся взревели от восторга, в чем Артас ни на миг не сомневался. Поклонившись Джайне, он подался к ней и шепнул:

– Устрой им представление – они будут рады.

Джайна едва заметно кивнула, повернулась к толпе и помахала рукой. Крики усилились. Джайна заправила за ухо непокорную прядь волос. В глазах ее мелькнула тревога, однако она тут же совладала с собой, смежила веки, подняла руки и негромко забормотала заклинание.

В этот вечер она была одета в алое, желтое и оранжевое – то есть, в цвета пламени. Когда в ее ладонях замерцали, разгораясь все ярче и ярче, огненные шары, она показалась Артасу самим воплощением огня. С огнем она управлялась ловко, непринужденно, умело – очевидно, дни неспособности совладать с собственной магией для нее давным-давно миновали. Нет, Джайна вовсе не «обещала стать» могущественным магом, она уже стала им – если и не по званию, то по способностям.

Джайна простерла руки вперед, и огненные шары устремились в цель, к исполинской фигуре, словно пули, выпущенные из ружья. Чучело разом вспыхнуло, зрители ахнули и бешено захлопали в ладоши. Артас радостно улыбнулся: от обычной ветки, поднесенной к подножию, плетеный человек никогда в жизни не разгорелся бы так быстро.

Услышав аплодисменты, Джайна открыла глаза, победно улыбнулась и вновь помахала толпе.

– Здорово! Впечатляюще, – шепнул Артас, склонившись к ее уху.

– Ты же просил устроить для них представление, – с улыбкой парировала она.

– Да, в самом деле. Только, боюсь, представление вышло слишком уж зрелищным. Как бы они не потребовали, чтобы отныне ты зажигала плетеного человека каждый год.