Оксана Токарева - Зеленый жемчуг

Туся, застывшая безмолвной тенью у экрана наблюдения, не могла понять, почему она слышит не только все звуки, но также ощущает и тошнотворный букет запахов, в котором аромат ядовитых олеандров и других тропических растений сливался с вонью свалок и выгребных ям. Она могла бы подумать, что в госпитале сломалась вентиляция, но почему тогда ей в ноздри едва ли не прямо с экранов бил холодный, затхлый воздух шахты, смешанный с аммиачным запахом испражнений и тяжелыми испарениями скученных в полной антисанитарии человеческих тел?

При том, что Арсеньев, в сознание которого она периодически погружалась, в этот момент находился в среде, где запахи не чувствовались просто из-за отсутствия воздуха. Его группа, отыскав русло подземной реки, куда впадал один из каналов водоотведения, пробиралась к шахте вплавь. Туся чувствовала размеренную работу сердца Командора, сопровождавшую привычные, выверенные до автоматизма движения, ощущала, как по мере погружения на глубину изменяется состав поступающей в дыхательную маску тримиксной смеси. Высокоточные приборы позволяли соблюсти максимально комфортный для организма баланс кислорода, азота, гелия и других инертных газов. Саша, как обычно, двигался первым, Петрович прикрывал его спину, в центре отряда, поддерживаемый Амином, Сигурни и еще тремя молодыми бойцами бултыхались Слава и Эркюль. Пабло и Дин шли замыкающими.

Туся успокаивала себя, что операция идет по плану, а если возникнет внештатная ситуация, Петрович прав, она всегда сумеет подстраховать. И все же смутное ощущение гнетущего отголоска чего-то страшного и неотвратимого стискивало грудь чугунными веригами, превращая каждый вдох в мучительное и почти бесплодное трепыхание.

Она вспоминала Ванкувер и Васуки, когда если не сражалась в самой гуще схватки, то хотя бы оказывала помощь раненым, и почти завидовала Ленке и Сеньоре Эстении, находившимся сейчас каждая на своем боевом посту. Оператор сети вместе с двоими ассистентами из команды полковника Минамото, взяв под контроль систему, управляла дронами, спускавшимися в шахту по воздуховоду. Сеньора Эстениа со свойственным ей артистизмом отвлекала господина ван Бастена, нагрянув к нему с ультимативными требованиями построить нормальное жилье и улучшить условия жизни рабочих в Мурасе.

В это время группа Савенкова и Минамото ждала от Арсеньева сигнала, чтобы взять под контроль головной офис горно-обогатительного комбината.

— Мы на месте. Можете начинать обыск, — доложил Командор по закрытому каналу.

— Подождите, еще не получено подтверждение от Малыша, — притормозил его полковник Такеши.

— Мы почти добрались до очистных сооружений, — слегка запыхавшись, отозвался Клод.

Туся знала, что из-за шторма его группа, которой было поручено проникнуть на комбинат со стороны моря, слегка задержалась. Нырнуть у скал не получилось из-за слишком сильного прибоя, поэтому в тоннеле пришлось включить двигатели.

— Погодите, ребята, осталось потерпеть совсем чуть-чуть, — тяжело переводил дух Слава, титаническим трудом, но упорно передвигая ослабевшие ноги, по колено увязавшие в апатитовой грязи.

Эмоции захлестывали Капеэсэс настолько сильно, что в тот момент, когда группа при поддержке дронов вошла, наконец, в забой, Туся уловила его не вполне оформленное в слова, но сильное и страстное намерение броситься вперед и начать освобождать пленников, вопреки всем доводам рассудка. Туся успела перенаправить этот импульс мужу, тот отдал Амину и Сигурни приказ, и Слава, пыхтя и пробуксовывая, забился в их крепких руках.

В самом деле, горе-спасатель сейчас едва не погубил всю операцию. Для начала, соблюдая требования маскировки, следовало обезвредить охрану. Барсы включили слой хамелеон, новую технологию, делавшую бойцов практически невидимыми.

Эта недоступная прежде функция позволила отказаться от предложенного Савенковым и поддержанного Клодом первоначального плана пустить в шахту усыпляющий газ. Арсеньев был изначально против, так как полагал, что подобрать некую оптимальную смесь, которая подействовала бы на надсмотрщиков, но не убила бы заключенных, все равно не удастся. Да и что в таком случае при дефиците времени делать со спящими.

Пока хамелеон работал безотказно. Туся и до этого различала лишь смутные тени: при выходе из канала водоотведения Командор и его товарищи включили приборы ночного видения. Теперь же бойцы просто исчезли с экранов. Хотя у каждого имелась функция опознания, чтобы участники группы не начали палить по своим, она оставалась недоступна наблюдателям в штабе. Тусе она, впрочем, и не требовалась. Эмоции каждого из барсов проявлялись настолько ярко, что их горячая волна едва не утягивала ее в шахту, как воронка Мальстрема.

Не только Славе понадобилось делать над собой усилие, чтобы пройти мимо топчущихся в стылой грязи рудокопов, чтобы отвернуться от надсмотрщика, замахнувшегося лазерной плетью на и без того уже нещадно избитого дрожащего парнишку. Истязатель еще получит свое, а сначала надо взять под контроль все проходческие комбайны и подъемник, с помощью которого решили эвакуировать из шахты людей. План, конечно, далеко не идеальный, но разве тут есть идеал.

Туся почувствовала, как по груди и животу разливается тепло: кажется, даже ребенку, хотя что он пока может понимать, нравится находиться в сознании отца. Только бы Саша не почувствовал ее нервозность. С другой стороны, его спокойная сосредоточенность придала и ей уверенность.

Перед глазами мелькают выдолбленные в толще кимберлита своды тоннеля, напоминавшие гофрированную трубу. На линзу шлема проецируются данные, полученные от идущих впереди разведчиков-дронов и перемещения членов отряда.

Впрочем, присутствие верных старых товарищей ощущается и без ухищрений электроники. Петрович пыхтит, как паровоз: тяжело ему уже такие марш-броски совершать. А скажешь, что пора бросать курить и заняться здоровьем — обидится. И так его еле удалось убедить, что Эркюль, который знает специфику здешнего производства, может помочь сориентироваться в шахте.

Сам укротитель мартышек сопит, кажется, громче Славы, который тоже борется с одышкой, но терпит. Как только охрана их не слышит. Впрочем, здешние разжиревшие караси, кажется, давно щучьих зубов не видали. Коротают время за пустой болтовней, для острастки подгоняя рудокопов плетьми, будто беднягам есть куда торопиться. Оранжевые вспышки отзываются болью в давно заживших рубцах, но гнев и нетерпение стоит оставить для новичков.

Кто-нибудь объяснит уже Амину, что нельзя все время переводить скорчер в разные режимы работы? Он же посадит аккумулятор.