Оксана Токарева - Зеленый жемчуг

Проникнуть в мысли Галки ей не удалось ни разу. Туся к этому и не стремилась, да и сестра слишком тщательно скрывала свои помыслы и чувства, оставляя на поверхности лишь сухую чопорность рачительной хозяйки и бесконечные сетования на судьбу. Неужели заботливая и строгая сестра, которая фанатично радела о доме и тряслась над любой безделушкой, бездушно предала родную сестру?

Туся глянула на панорамную витрину – неизменное пристанище антикварных балерин. Сейчас статуэтки, которые с первых дней войны Галка укрыла в бронированные антигравитационные чехлы исчезли со своих мест. Неужели все-таки мародеры? Или это Феликс постарался для своей ненаглядной, решившей присвоить или просто сохранить прабабкино наследство. Ну и пусть! Для Туси ценнее всех статуэток был оставшийся в госпитале планшет, на котором хранились голографические снимки, записи отца и еще не объемные старинные фотографии семейного архива.

Отец говорил, что она очень похожа на их знаменитую прабабушку, блиставшую когда-то на сцене Большого театра. Галку это сравнение задевало.

Возвращаясь в прихожую, Туся случайно увидела свое отражение. Из глубин полуслепого, заклеенного защитной пленкой зеркала в рамке под старину на нее глянуло скрюченное, тощее, похожее на затравленного зверька существо с выбившимися из-под шапки растрепанными волосами и испуганными глазами. «Неужели это я?» — подумала Туся…

И в этот момент пространство и время вокруг разорвала оглушительная вспышка… Туся, конечно, понимала, что так не бывает, но по-другому выразиться бы не смогла. Впрочем, в тот миг она на какое-то время утратила способность видеть, слышать и облекать в слова свои мысли…

Зеркало взорвалось радужным калейдоскопом сияющих искр и осыпалось на пол. От осколков Тусю уберегла пролетевшая мимо, выбитая взрывной волной дверь. Квартиры больше не существовало. Из развороченных, дымящихся стен торчала изломанная арматура, и на ней висел неизвестно откуда взявшийся шкаф.

Туся дико взвыла и кубарем вылетела на лестницу, мечтая только о том, чтобы этот кошмар, все равно как, закончился бы поскорее.

Но кошмар только начинался. Пока она пыталась выкашлять из легких дым с пылью и найти в окружающем ее месиве хоть немного воздуха, на лестнице показались люди, вернее существа, когда-то принадлежавшие к этому биологическому виду, кровожадные, бездушные чудовища, одетые в форму легиона. Сколько их было, Туся не смогла сосчитать. Может десять, может даже пять. Ей тогда показалось, что их не меньше сотни.

Она попыталась нырнуть обратно в никуда. Смерть под горящими обломками или падение в бездну представлялись ей сейчас наиболее привлекательными из всех возможных развязок. Но было поздно. Ее заметили.

Бежать! Драться! Да уж куда там. Разве может показать подобную прыть попавшая в бредень рыба, к тому же оглушенная динамитом?

Ее стащили на несколько пролетов вниз и прижали к стене. Бессмысленный взгляд карманного фонарика уставился ей в лицо, причиняя нестерпимую боль слезящимся от пыли и дыма воспаленным глазам.

— Вот она! — услышала Туся довольный басовитый рев. — Да какая молоденькая и свеженькая! Прямо цыпочка!

— Тощая замарашка, трясогузка желторотая! — прогнусавили в ответ.

— Ничего! Сгодится!

— Эй! Нам велено доставить ее живую и невредимую!

— А кто собирается ей вредить? Позабавимся малость, да и только! От нее не убудет!

— Ты что, собрался здесь и сейчас?!

— Именно! Когда за дело примутся ребята из Корпорации, от нее уже будет мало толку!

Туся не видела лиц и плохо понимала смысл разговора. Но когда заскорузлые от крови, грубые, волосатые руки рванули застежки одежды и поползли по телу, когда ее обдало смрадным дыханием, и разящие табаком и луком, окруженные жесткой щетиной слюнявые губы наждаком проехали по ее лицу и шее, ужас и отвращение пробудили в ней остатки воли и чувства человеческого достоинства.

Конечно, оказать по-настоящему сопротивление она не могла: в легион берут крепких и здоровых мужчин, и кормят их не в пример лучше заморенных осадой гражданских. Но, сколько хватало сил, невзирая на безнадежность своего положения и боль в заломленных за спину руках, она извивалась всем телом, брыкалась, даже, кажется, делала попытки царапаться и кусаться.

В конце концов, когда она ударила-таки одного из своих мучителей в пах, озверевшие дикари саданули ее спиной и головой о стену и влепили две крепчайшие затрещины: одну в челюсть, другую в скулу. Ее голову разорвало на тысячи кусков, рот наполнился кровью, внутренности скрутил в узел чудовищный спазм. Сползая на пол, она успела подумать о том, что неплохо бы сейчас оказаться где-нибудь в другом месте. Но не существовало в этом мире края, в который она могла стремиться, а лица близких людей скрывала толстая завеса небытия…

***

Долго ли продолжался обморок, Туся сказать не могла. Она очнулась от резкого запаха гари и паленого бетона. Она лежала на заваленной строительным мусором лестничной площадке и не могла пошевелиться: тяжеленная, безвольно неподвижная туша легионера почти раздавила ее. Змееносец не двигался: глаза остекленели, изо рта вытекала кровь.

Кругом стрекотали выстрелы, слышались крики, топот и скверная ругань. Похоже, кто-то из защитников города еще пытался сопротивляться. Вот, скошенный короткой очередью из скорчера, Тусе на ноги рухнул еще один легионер. У нее над головой четверо или даже пятеро схватились врукопашную. Насколько Туся могла понять, расклад получался четверо против одного, и этот один неплохо справлялся. В воздухе мелькали защищенные броней руки и ноги в тяжелых подкованных ботинках, строительный мусор и обломки арматуры использовались вместо кастетов, от ударов человеческих тел со стен осыпалась последняя штукатурка и выпадали кирпичи. Несколько раз темноту пронизывал короткий луч выстрела.

Кто кого одолел, Туся понять не смогла. Поэтому, когда какой-то высокий широкоплечий мужчина, без особого усилия раскидав придавившие ее тела, словно котенка за шкирку подхватил ее одной левой (правая сжимала скорчер), забросил на плечо и куда-то поволок, Туся вновь принялась сопротивляться, рассаживая ободранные кулаки о колючую броню.

— Эй, наверху! Можно потише! — незнакомец легонько хлопнул Тусю пониже спины и ускорил шаг.

Голос у него был охрипший, но не злой, на броне Туся смогла различить изображение ощеренной морды барса — эмблему элитного спецотряда сил Содружества и нашивки офицерского звания. Такие же знаки, Туся это знала, должны были быть наколоты на правом плече бойца: в последние дни она достаточно видела их в госпитале.

Пробежав несколько пролетов вниз, барс остановился и поставил Тусю на ноги. С закопченного, сурового лица на нее с участием глянули честные карие глаза.