Александр Юм - ОСКОЛ. Особая Комендатура Ленинграда

— Слушай, Руис, откуда имя такое взялось — Эрмагунд? — любопытствовал Сарафанов, разливая по чашкам наркомовскую жидкость. — По-немецки, что ли?

Хавьер, перекладывая бумаги в Костином шкафчике, извлек мышиного цвета папку и протянул ее через стол.

— Т-э-э-к, — заслюнявил пальцы Михей. — Эгунд, он же Ифрис. В скандинавской мифологии повелитель подземного огня. У финских племен — дух болотного тумана, выходящий на поверхность и нападающий на людей. Возможно, Эгунд — это скопление статичного электричества в почве, либо атмосферная воронка, забирающая воздух подобно небольшому водовороту… Так… угу-м… ага… О! Наиболее известный случай, подтвержденный свидетелями, произошел в 1822 году близ Юккалы и вызвал смятение умов. Изгнание болотного духа описано старцем Антипием в «Житиях»… А поновее ничего нет?

— Пособие читай, — сказал и потом ругнулся по-испански Руис, — и тебя, кажется, поставили пить водку. М-м-м… лить водку!

— И что, и налью. У тебя в Мордобе днем с огнем такой, а?

— В Кордобе, Михельо. Понимаешь, в Кор-до-бе!

Испанец возмущался, размахивая кожаными рукавами, но размах был чуть больше, возмущение чуть громче, а гораздо больше обычного закатывание глаз убеждало, что их владелец кричит больше из привычной необходимости. Их что-то крепкое связывало, иначе взрывной камерадос не позволил бы ухмылки в адрес милой Родины. Да и Сарафанов не стал бы ерничать. В безусловном признании Хавьера как храбреца и умелого воина была изрядная доля уважения к его стране.

Испанская республика стала первой ласточкой грядущего коммунизма в Европе и, когда империалисты развязали там войну, я вместе со многими товарищами подал заявление универовскому военпреду с просьбой отправить меня на борьбу с контрреволюцией. Мы все ненавидели генералов Франко и М о ла, подлых марокканских стрелков, а возвращавшиеся оттуда наши летчики и танкисты казались девчонкам недосягаемыми богами в сверкании рубиновой эмалиорденов. В те годы далекая Иберия, прежде никак с Россией не связанная, стала нам близкой и братской по духу, и как родных приняли мы детей испанских коммунистов после падения республики. Дети выросли и встали на защиту своей второй отчизны.

Было интересно смотреть на лейтенанта Руиса в том плане, что потомок грандов, чей далекий предок завоевывал Америку с Кортесом, сидит здесь, граненый стакан возле него и ругается потомок Донкихота с Михеем за какую-то по-жлобски утаенную инструкцию по защите от дурного глаза. Мелькнуло как бы воспоминание о будущем, где на берегах Сены поют с нашими танкистами французы под сорокаградусную, индийские партизаны вшивают в чалму красную ленточку, а где-то в Африке стучит школьным мелом русская учительница, выводя кирилицей под портретом Сталина: «Дагомея — …цатая республика ВЕЛИКОГО СОВЕТСКОГО СОЮЗА». А еще лет десять спустя, сидит товарищ Руис в каком-нибудь Мендосском райкоме и получает втык за срыв поставок апельсинов народному хозяйству…

— Ну вот, готово, теперь только попа дождаться! — Сарафанов протер невидимую пыль на стаканах и вдруг, устыдившись неумеренной готовности приступить к поминкам, отошел к деревянной полке с тетрадками.

— Андрей Антонович, ты у нас грамотный, подойди, глянь, что здесь.

Я подошел к Михею, затем присоединился испанец, и мы втроем стали глядеть в чудн у ю математическую вязь. Тетрадей насчитывалосьпять. Все они, заполненные мелким Костиным почерком, посвящались какому-то из разделов физики. Какому — я точно сказать не мог: формулы, схемы, рисунки, опять формулы. Немногочисленные тарабарские фразы: буквы знакомые, но о чем письмо — тайна египетской гробницы.

Речь шла о движении субатомных частиц в магнитном потоке. Записи отделялись друг от друга либо числом, либо восклицательным знаком. Иногда через весь лист шла надпись красным: «радиодиапазон», «световой передатчик», «основное — избыточность концентрации» и тому подобное. На одной страничке было выведено: «Сталин — почетный академик. Браво!». Вырывать ее я не стал — что Косте теперь…

Тетрадь заканчивалась словами: «Ивич дурак. Гаринский гиперболоид возможен, если подобрать активатор».

— Голова была, — вздохнул Сарафанов. — Прямо тебе чистый Бланк!

— Планк, — поправил Руис.

— Ну, не знаю: Бланк, Планк… Я в институтах с колоннами не учился. Нету в деревнях институтов.

Испанец возразил:

— В советской стране каждый трудящийся может получить высшую ступень образования.

— Ага, может. Если эдак лет с двух по асфальту ходит. Топ-топ в ясли, топ-топ в школу, топ-топ в ВУЗ. А я с малолетства то с топором в лес, то в поле за мерином. Да ладно, я не жалею ни о чем, — махнул Михей рукой с дивана. — Вот Андрей. Сколько лет мозги сушил, и что — учил потом соплявок наравне с ускоренными выпускниками двухмесячных курсов. А ты, Руис? Три года в училище, а на войне летал всего один раз.

Хавьеру действительно не повезло — свой первый и последний боевой вылет совершил двадцать второго июня. Его «ишак» отцепился от авиаматки [68] …«ишак» отцепился от авиаматки… — общеупотребительное среди летчиков название самолета И-16 и многомоторный воздушный авианосец. в ста километрах от границы, и, пока немецкие зенитчики гадали, что за самолет летает над ними, влепил две фугаски прямо в скопление железнодорожных вагонов.

Топлива на обратный путь хватило, но, подлетая к своему аэродрому, он увидел развороченное поле в огне и, протянув еще километров пятьдесят, рухнул в березняк.

Когда немцы выпалили горючку, фронт ненадолго застыл, и за дело принялись военюристы. Невидимо-незаметные во время боев, они выждали и начали строить замешанные на догадках обвинения. Командиру ВВС Красной Армии Руису Хименесу досталась «умышленная порча военного имущества в виде фронтового истребителя-бомбардировщика И-16». Серьезное дело, тянущее на измену Родине.

Следователь из прокуратуры имел бумаженцию, по которой полковой аэродром был еще в наших руках, когда испанец угробил самолет. Тут еще и следователь загнул о франкистских шпионах. Добили героя. Вместо награды — свидание с прокурором.

Взбешенный Хавьер сказал, что всем этим бумагам место под хвостом наваррского осла, а следователя послал к дьяволу. Выкрутиться ему удалось, потому что немцы захватили Псков, началась неразбериха, а когда Руиса хватились, он был уже далеко.

Внезапно заговорило радио, передавали сводку: «… В районах Кущевской и Сальсканаши войска вели ожесточённые бои с численно превосходящими силами противника. Опорный бой с противником произошёл около одной воднойпереправы. Действующие на этом участке наши части истребили до 1500 гитлеровцев. На поле боя осталось несколько десятков подбитых немецких танков. Не менее ожесточённые бои шли в районе Сальска. Гитлеровцы предприняли несколько танковых атак и ценой больших потерь потеснили наши части…»