Роберт Хайнлайн - Двойная звезда. Звездный десант [сборник litres]

– Р-разговорчики! – громыхнул он. – Р’няйсь! Смирно! Я борт-сержант контрактной службы Зим, ваш ротный. Обращаясь ко мне, отдавайте честь и говорите «сэр». Так же обращаться ко всем, у кого инструкторская палка. – Для наглядности он закрутил мулине принесенной тростью.

Накануне вечером, когда нас привезли в лагерь, я видел людей с этими тросточками и решил сам такой обзавестись – неплохо ведь смотрится. А теперь передумал.

– …Здесь не хватает офицеров, поэтому тренировать вас будем мы. Кто чихнул?

Молчание.

– КТО ЧИХНУЛ?!

– Я, – отозвался чей-то голос.

– Что – «я»?

– Я чихнул.

– Я чихнул, СЭР!

– Я чихнул, сэр. Простудился, сэр.

– Да ну? – Зим подошел к чихнувшему, упер ему трость в верхнюю губу прямо под носом и резко спросил: – Фамилия?

– Дженкинс… сэр.

– Дженкинс, – повторил Зим так, будто это нехорошее, даже ругательное слово. – Надо полагать, ты и ночью в дозоре чихнешь, потому что в носу засвербит? Чихнешь?

– Надеюсь, что нет, сэр.

– Вот и я надеюсь. Так говоришь, простудился. Гм… Ничего, это поправимо. Посмотри вон туда, видишь вещевой склад?

Я посмотрел – и увидел только прерию. Впрочем, маячил одинокий домик чуть ли не на горизонте.

– Выйти из строя. Три круга вокруг склада. Бегом марш! Бегом, я сказал! Галопом! Бронски! Поторопи курсанта.

– Есть, сардж. – Вслед за Дженкинсом пустился один из пяти или шести обладателей инструкторской палки.

Он легко догнал Дженкинса и врезал ему тростью по мягкому месту.

Зим повернулся к нам, дрожащим от стужи в строю. Прошелся туда-сюда вдоль шеренг, оглядел каждого и ужасно разочаровался. Наконец остановился, грустно покачал головой и сказал, будто отвечая своим мыслям, но таким тоном, что проняло нас всех:

– Просто не верится, что это происходит со мной! – И снова обвел роту взглядом. – Толпа обезьян… Хотя нет, до обезьяны вам как до Луны. Всего лишь стая паршивых шавок. Впалогрудые, вислопузые, слюнявые беженцы из-под маминой юбки. Да я отродясь не видел такого позорного скопища испорченных недорослей. Кишки втянуть! Вперед смотреть! Что неясно?

Я втянул живот, хоть и не был уверен, что команда относится и ко мне.

Продолжалось это долго, и я, слушая сержантский рев, напрочь забыл о том, что промерз до костей. Зим ни разу не повторился, не обронил нецензурного слова. Позже я узнал, что такие слова у него припасены для особо серьезных залетов; в период моего обучения они не пригодились. Но что он себе охотно позволял, так это описывать самым подробным и оскорбительным образом наши недостатки: физические, психические, генетические и этические.

Однако я почему-то никогда не обижался. Мне даже захотелось освоить этот красочный и доходчивый язык. Жаль, что такого златоуста не было в нашем дискуссионном клубе.

Сержант наконец наорался. Теперь казалось, он вот-вот расплачется.

– Боже, я этого просто не выдержу! – сокрушался Зим. – Надо как-то подразгрузить нервную систему. Был у меня в шестилетнем возрасте набор деревянных солдатиков, так вы им в подметки не годитесь… КОРОЧЕ! Кто из вас, вши трущобные, возомнил, что способен меня свалить? Найдется в этой толпе хоть один смелый? Отвечать!

Наступила тишина; у меня и мысли не было ее нарушить. Свалить этого громилу? Да он меня соплей перешибет.

Где-то в конце строя, на правом фланге, раздался голос:

– Навехно… я смоху… сэх…

Зим аж просиял:

– Отлично! Иди-ка сюда, хочу на тебя полюбоваться.

Рекрут подчинился. Полюбоваться и правда было на что: как минимум на три дюйма выше сержанта Зима, да и в плечах пошире.

– Фамилия, солдат.

– Бхекинхидж, сэх… Вешу двести десять фунтов, и я вовсе не вислопузый.

– Как желаешь драться?

– Сэх, выбихайте сами, как вам умехеть. Я не пхивихедливый.

– Ладно, без правил. Начинай, когда захочешь. – И Зим отбросил трость в сторону.

Поединок начался… и моментально закончился. Наш здоровяк сидит на земле, держит правой рукой левую. И потрясенно молчит.

Над ним склонился Зим:

– Перелом?

– Да, похоже на то… сэх…

– Ну, извини. Ты меня немножко поторопил. Где санчасть, знаешь? Нет? Не беда. Джонс! Брекинриджа – в санчасть.

Когда беднягу уводили, Зим хлопнул его по правому плечу и тихо напутствовал:

– Через месяцок еще разок попробуем – я тебе объясню, что сейчас было.

Может, эти слова и предназначались только Брекинриджу, но они прозвучали в шести футах от того места, где стоял я, медленно превращаясь в глыбу льда.

Зим отошел и громогласно заявил:

– Итак, один мужчина в этой роте нашелся. Уже легче. Есть ли другой? Или даже двое? Рискнет ли парочка хилых жаб выйти против меня? – Его взгляд прошелся вправо-влево по строю. – Бесхребетные слизни! Цыплячьи души! О! О! Да неужели? Сюда, сюда!

Двое парней, стоявших плечом к плечу, вышли разом. Наверное, успели договориться шепотом, но они тоже стояли слишком близко к правому флангу, так что я ничего не услышал.

Зим улыбался:

– Фамилии, пожалуйста. Это для ваших близких родственников.

– Генрих.

– Что – «Генрих»?

– Генрих, сэр. Битте. – Генрих торопливо обменялся парой фраз с соседом и вежливо добавил: – Он еще плохо знает нормативный английский, сэр.

– Мейер, майн герр, – сказал второй.

– Ничего страшного, тут многие плохо говорят по первости, я и сам таким был. Скажи Мейеру, чтобы не переживал – научится. Но он хоть соображает, что делает?

– Яволь, – подтвердил Мейер.

– Конечно, сэр. Он понимает английский, только говорит медленно.

– Вот и прекрасно. Ребята, этими шрамами на физиономиях вы где обзавелись? В Гейдельберге?

– Найн… нет, сэр, в Кёнигсберге.

– Это не одно и то же? – Зим подобрал трость, крутанул ею и спросил: – Хотите, одолжу эту штучку?

– Так будет нечестно по отношению к вам, сэр, – ответил Генрих, тщательно проговаривая слова. – Без оружия, если не возражаете.

– Как скажешь. Да я, может, и не отдал бы ее. Кёнигсберг, говоришь? Правила?

– Какие могут быть правила, сэр, когда двое на одного?

– Любопытная точка зрения. Что ж, договоримся хотя бы о том, что выдавленные глаза будут возвращены владельцам. И скажи своему корпсбрудеру: я готов. Начинайте, когда захотите.

Зим снова отбросил трость, и кто-то ее поймал.

– Шутите, сэр? Глаза выдавливать мы не будем.

– Ладно, не будем. Огонь по готовности, Гридли!

– Сэр?

– Давайте атакуйте. Или возвращайтесь в строй.

Вряд ли я тогда понял, что произошло; сейчас описываю то, чему впоследствии научился на тренировках. Кажется, это выглядело так. Двое одновременно двинулись на ротного, и вот они атакуют под углом сорок пять градусов, но еще не вышли на дистанцию удара. В такой позиции обороняющийся может выбирать из четырех маневров, чтобы реализовать свое преимущество в подвижности и координации. Сержант Зим потом объяснил, что любая группа слабее одиночки, при условии, что у нее нет безупречного навыка совместной работы. И это истинная правда.