Андрей Лисьев - Метро 2033: Зима милосердия [litres]

– Это… наше… – Женя узнал бревно, только теперь оно было одиноким.

– Что? – ему в ухо крикнул Павел Николаевич.

Тонкий девичий вопль отчаяния стал ему ответом. Парень буквально взвился над поверхностью и увидел голову Маши, торчавшую над водой в паре метров – Мотылек тонула.

Евгений выхватил из кармана фонарик тем же движением, каким неделю назад выхватывал гранату, и нырнул. «Жучок» погас сразу, но парень успел разглядеть мельтешащие ноги девочки, двумя гребками настиг ее, схватил правой рукой в охапку, как смог, развернулся и изо всех сил поплыл назад, к цепи, боясь, что та окажется глубоко под водой, и он не сможет за нее ухватиться.

«Научился плавать!» – мысленно орал себе сталкер.

В тот момент, когда воздух в легких кончился, нога коснулась спасительной цепи. Через «не могу» Женя погрузил ноги по колени в сочленения металла, рискуя потерять обувь. ОЗК уже порвался и наполнялся радиоактивной водой. «В первый раз, что ли?» – подумал сталкер. Левой рукой он сорвал противогаз, вылил из него воду, но надеть снова не смог, потому сунул под ремень и повторил эту операцию с Мотыльком. Девочка была без сознания. Крупная снежинка оторвалась от ее головы, сделала круг, борясь с ветром, с трудом вернулась. Это же ее мотылек крылышки сушит! Дурочка!

– Вы там как? – послышался окрик еще невидимого доктора.

– Живы! – бодро ответил Женя.

– Ускорься, пока нас не сожрали, – рявкнул Павел Николаевич: видимо, он отдохнул, раз к нему вернулась способность командовать.

Маша прокашлялась.

– Арсений! – позвал Женя. – Девочку заберите. Голову ей не намочите!

Доктору пришлось погрузиться в воду с головой, чтобы, не выпуская цепь, дотянуться до Маши. Он перетащил ее повыше, передал Павлу Николаевичу.

– Женя, а вы?

– А я… не могу… застрял… ноги.

Усилия сталкера приводили лишь к тому, что ноги глубже вязли среди заусенцев, заклепок и… Что там еще скрывала цепь под водой? Возник риск захлебнуться.

Женя нырнул, чтобы помочь себе руками. Не получилось.

Он нырнул второй раз и увидел свет. Оказалось, старый мастер умеет плавать. Приблизившись к парню, он сунул ему почему-то работающий под водой фонарь и склонился над застрявшими ногами сталкера. Больно ткнул Евгения кулаком в бок: свети, мол, правильно. Что-то внизу подалось, и тот оказался на свободе. Двинулся вперед. Павел Николаевич вынырнул, тоже стащил противогаз и легко догнал юношу.

– Надеюсь… что рфрвро уе.

– Че?

Мастер выплюнул воду.

– Что у доктора антирад не кончился.

Когда они достигли моста и наткнулись на уставших и злых Сергея и Олега, уже рассвело. Ребята немедленно начали оправдываться наперебой:

– Разорвались лианы.

– Как девочка исчезла – не увидели.

– И что дальше делать?

– Растерялись.

– Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается, – подытожил Павел Николаевич и скомандовал искать место для дневки. Здесь, среди покореженных останков Крымского моста, на границе между водой и сушей, такое место обязательно должно было найтись. Ветер стих, начался обильный снегопад, но избежавшие купания бойцы нашли топливо для костра и разожгли огонь, чтобы обсушить остальных, побывавших в ледяной воде.

– Антирад промок, поэтому едим его сразу весь, – распорядился Арсений, разделил снадобье на неравные доли: больше тем, кто нахлебался воды без противогазов, меньше – себе и бойцам.

Женя не услышал вопроса Маши, которая, наверное, поинтересовалась тем, зачем сталкеры регулярно потребляют антирад. Он разобрал лишь объяснение доктора:

– Сталкерам на поверхности приходится отправлять естественные надобности, снимать или расстегивать ОЗК. Значит, радиацию так или иначе хлебают. Если доза небольшая, то те самопальные лекарства, которые мы синтезируем в своих больничках, на Баррикадной, например, помогают.

– А если большая?

– Аминь и царствие небесное…

– Вы так уверенно распоряжаетесь на поверхности, как заправский сталкер! – похвалил Женя Павла Николаевича, когда тот скомандовал Олегу и Сергею занять места в боковых дозорах.

– Я не сталкер, я – мастер, – ответил тот и совсем тихо добавил зачем-то: – Подвижного состава.

Они потратили порядочно времени, пробираясь на север среди автомобильных скелетов на Садовом. Ни один фонарь не высох после купания прошлой ночью, потому движение было предельно осторожным. Здесь, неподалеку от Смоленской и станций Полиса, стоило опасаться не животных, а людей. Днем снегопад прекратился, но снег засыпал все проходы и щели и не таял.

– Интересно, – обратился Евгений к Арсению. – Когда мы шли от зоопарка, увечные, жаждущие смерти твари не давали нам проходу. А сейчас мы идем от самой Павелецкой, и ни одной навстречу. Неужели плохая погода?

Доктор ниже пригнулся под грузом металлического термоса, но ничего не успел ответить.

– Стойте! – Маша подняла руку, ее голос осип. – Тихо! Я что, одна это слышу?

Все прислушались.

Что-то методично потрескивало.

Женя и Павел Николаевич синхронно скинули рюкзаки, сталкер извлек дозиметр, когда-то выданный ему Богданом. Переглянулись. Да и дозиметр Павла Николаевича тонко и непрерывно верещал.

– Пятно! – объявил парень спутникам, поняв, что те первый раз натолкнулись на кусок поверхности, особенно сильно загрязненной радиоактивными осадками. – Только почему звук разный?

– В моем лучше настройка, – в голосе старого мастера прозвучала гордость. – Ты-то свой когда проверял последний раз?

– Бежим! – голос доктора дрогнул. – А то так нахлебаемся – никакие лекарства не помогут.

Своим коронным стуком Павел Николаевич подозвал дозорных, и вся группа бросилась назад, переходя на бег там, где это было возможно.

Маршрут пришлось сместить западнее. Из-за сугробов скорость движения еще больше снизилась, от боковых дозоров пришлось отказаться. Группа теперь двигалась следующим образом: Сергей впереди под прикрытием Олега.

Когда он натыкался на подозрительную щель, то останавливался, удерживая ее под прицелом. Олег смещался дальше и через несколько шагов останавливался, прикрывая Сергея. Вдвоем они ждали, пока остальная группа минует опасное место, снимались и уходили головным дозором вперед до следующей остановки.

Дозиметры утихомирились. Сталкеры во всем метро переделывали их так, чтобы демаскирующий сигнал тревоги начинал звучать только при возникновении серьезной радиоактивной опасности. А вот степень серьезности каждый умелец определял самостоятельно.

Сквозь вой ветра они расслышали плеск, и скоро группа оказалась у воды. Женя почему-то вздохнул свободнее. Москва-река казалась привычной соседкой. Он разглядел нечто знакомое.