Анна Азырова - Йормундур

Не в силах вынести само присутствие жреца ярл рванул к столу, где оставил вскрытую амфору вина. Сжав узкое горлышко, Гундред запрокинул голову, и в бороде заблестели алые струйки. Тут об оконную решётку ударился крупный булыжник, заставив всех в комнате насторожиться. Подкравшись, военачальник разглядел внизу Малика, вышедшего вперёд толпы и поднёсшего ладони ко рту.

— Гундред! Халиф требует немедленно отпереть двери в башню! — закричал посол на норвежском что есть мочи. — Выдай ему своего жреца Лундвара! Меня он не желает слушать, прости!

Ярл зашёлся злорадным басистым смехом.

— Очередной предатель, — жрец подхватил подмышку и разоружил одного из сарацинов, кривое лезвие опасно сдавило клокочущие шейные вены. — Я разберусь со всем, Гундред. Можешь вставать, увалень, нето твой друг умрёт.

— А… награды, я так понимаю, не будет? — промямлил араб, отрывая зад от постели.

Лундвар мысленно взмолился к богам деть ему терпения:

— Ну что ты, будет. Она этажом выше.

Аль-Хакам остался без ответа, и Малик чуял спиной, как полыхающие ненавистью глаза халифа готовы прожечь в нём сквозную дыру. С минуту висела тишина, нарушаемая свистом ветра и вознёй нормандцев на первом этаже. И вот кто-то их стражи сзычал, указав рукой на башенную колокольню, опоясанную длинным балконом. В тени одной из высоких стрельчатых арок, глядящих во все стороны света, показался человек, выпихнутый наружу толчком в спину. Разглядев своего растерянного собрата, мавры подняли возмущённый гомон.

— Братья, они просят объяснений! — звонко бросил смотритель казематов товарищам внизу, и его голос отразило эхо.

Халиф не сразу собрался с ответом: они с советниками никак не предполагали, что в плену у язычников может быть кто-то из войска. На всякий случай аль-Хакам велел отрубить трусу голову, как только башня будет взята.

— Лундвар! — наконец заговорил владыка устами Малика. — Если ты слышишь, тебя обвиняют в посягательстве на честь жены халифа! Её избили, и она указала на тебя!

— Он никакой жены знать не знает! — ответил крикун на балконе, мельком глянув за спину.

— Если Лундвар не выйдет, они подожгут башню!

— Какой же трусливый червь, — не сдержавшись, прошептала Субх, прячась за спинами вельмож.

Ладонь женщины сжала чужая, холодная и влажная. За плечом обнаружился мужчина в тёмных закрытых одеждах, какие носит личная охрана жены халифа. Исполненные теплоты карие глаза Корриана она узнала тотчас.

— Они обещают рассмотреть ваши условия! — выдал страж казематов, то и дело обращаясь к подсказчику в тени колокольни. — Но у них есть и свои! Отдайте им предателей: дочку ярла и двух её подельников! Иначе переговоров не ждите!

Аль-Хакам нервно заливисто расхохотался, запрокинув голову. Так же внезапно командиру стражи был отдан приказ брать двери штурмом и вынести оконные ставни, чтобы выкурить шайтанов всех до единого. В разговор вмешались сановники: внутри есть пленные рабы, и оставить их на произвол, не попытавшись спасти, было бы скверно. Между старцами протиснулась Субх, которая что-то прошептала супругу, наклонившись к самому уху. Аль-Хакам в раздумьях почесал в кудрявой бороде, и пальцы звучно щёлкнули, привлекая внимание подданных.

Жрец с заложником подступился к самому проходу на балкон, наблюдая на земле странное зрелище. От сборища арабов отделились две высокие фигуры, направившиеся к закрытым дверям башни. По светлым и тёмно-русым отпущенным волосам Лундвар угадал Эсберна и Токи. Хотя проклятые мавры и не отдали Тордис, они всё же пошли на большую уступку, что было неожиданностью.

Приятели-заговорщики остановились у башенных дверей, громоздких, почти как ворота. Подождав с минуту, нормандцы услыхали скрежет поднимающегося засова, стон железных петель и грохотанье неповоротливых створок, меж которых появился тёмный зазор. Не распахивая двери полностью, викинги оставили побратимам узкий проход, и Токи с Эсберном канули в душный полумрак. Внутри добрых две дюжины вояк ожидали с поднятыми мечами и секирами на случай, если враг попрёт штурмом. Но мавры стояли как вкопанные, так что за вошедшими створки сразу же затворились. Викинги сдвинули два нагромождения в одну баррикаду под дверью. Эсберна с Токи взяли в кольцо уже не вчерашние братья по оружию, а озлобленные неприятели, жаждущие объяснений. Завидев новых пленников, рабы с кляпами во ртах умоляюще замычали в попытке привлечь внимание.

— И где Тордис, ребята? — спросил кто-то из викингов.

На балконе между тем завязалась беседа двух опальных слуг халифа: предателя-караульного и завравшегося посла. Аль-Хакаму стало любопытно, как всё-таки видят ситуацию северяне, сумевшие подкупить верных стражников Алькасара.

— Почему ярл считает дочь предательницей? — крикнул Малик уже хрипящим голосом.

— Не могу сказать, но вчера во время турнира у нас в казематах была девица, очень похожая на неё, — запросто признался араб. — Она усыпила нас каким-то зельем и забрала все ключи. А ещё спрашивала о пленнике, кажись, подаренном ярлом. — мужчина отклонился назад, к чему-то прислушиваясь. — Да! Связка, кстати говоря, на пост караула вернулась! Лунд… то бишь я считаю, в замке тоже не обошлось без предателя. И он, должно быть, ещё среди вас!

Халиф раздражённо поморщился, царапая локотник кресла. Субх невольно цокнула:

— Так мы тебе и поверили!

— Это… — караульный вновь глянул за спину. — Они просят передать, что им по-прежнему нужна Тордис! И можете ей сказать: ярл уже отдал приказ перерезать Токи и Эсберну глотки, так что пускай поторопится!

Невесть откуда до переговорщиков донёсся гулкий стук копыт. Отразившись о стены и мощёные площадки замка, дробный звук многократно умножился, словно надвигался целый конный отряд. Мавры огляделись по сторонам, но нигде не виднелись силуэты всадников. Не выдержавший Лундвар отпустил пленного стражника, чтобы броситься к арке, открывающей вид на крепостную стену.

Подставив плешь порывистому ветру, жрец на миг обомлел, глаза уставились на растущую чёрную точку вдалеке. Вскоре и люди халифа внизу едва не оглохли от топота над самой головой. Десятки глаз напряжённо устремились к краю серого неба между высоченной стеной и верхушкой башни. Тут звон подков резко оборвался, и со стены птицей выскочила чёрная тень, зависнув в немыслимом полёте. Наблюдатели охнули, когда огромный вороной конь с ездоком на спине прыгнул так далеко, как не сумел бы лучший арабский скакун. Растянувшись от головы до хвоста, зверь перемахнул через балконный парапет и обрушился прямиком на стоящего там сарацина, который со страху свалился вниз с пронзительным криком. Тордис спрыгнула с седла, шагнув в колокольню.