Анна Азырова - Йормундур

Тут ветер переменился. Мощный порыв так ударил монаху в лицо, что тот попятился назад, закрываясь руками. Но стоило отнять их от глаз, сердце всколыхнула зловещая картина. От башни поднимался столп чёрного дыма, который стелился далеко над долиной, стремясь накрыть и кельтский кромлех. Ансельмо разглядел отблески огня, живо припомнив слова Диан Кехта. За первым шквалом последовал второй, в разы сильнее. Волна смога, перемешанного со снегом, накрыла бы Йемо с головой, если бы не цепкая рука, утащившая его в единственное укрытие. Слетев по ступеням вниз, несчастный грохнулся на землю. Снаружи поднялся неистовый свист, небо заволокло мраком. В темноте послышалось, как пару раз ударило кресало, а затем пространство озарило яркое пламя.

— Жив хоть? На вот, подержи, — карлик передал спутнику занявшийся факел, а сам прошествовал вглубь камеры, где на земле лежала ещё одна гранитная плита, прикрытая берестой. — Здесь есть подземный ход к замку.

Парень отвлёкся на изучение стен овальной комнаты, подсвечивая их огнём. Под кромлехом выстроен второй каменный круг. Те же дикарские рисунки и странные лабиринты из концентрических колец. Замечтавшийся Йемо вздрогнул от грохота свалившейся глыбы. Проводник как нив чём не бывало болезненно потирал поясницу, а у его ног разверзся очередной спуск в глубины.

— Сдаётся мне, сегодня я переработал обещанную плату, — прокряхтел карлик.

Ансельмо выудил мешочек с руной из-под рясы, и шнурок решительно сорвался с шеи.

— Твоей награде цены нет! — помеченный кровью камушек легко упал в ладонь, и хозяин задержал на нём тоскливый взгляд. — Но я готов с ней расстаться, лишь бы снова увидеть Лало. То, что ты или твой двойник говорил о нас с ней… вздор.

Коротыш любовно принял дар из чужих рук, короткие пухлые пальцы по-всякому повертели безделицу, подкинули вверх и вновь поймали в хлопке:

— Лети мой окатыш, бел камешек-гладыш. Пришиби из рогатки ворона за оградкой.

Без лишних слов монах направился к тайному ходу, но не спустился и на пару шагов, как его одёрнули за рукав. Мельком проводник вложил ему в руку нечто увесистое, шершавое и холодное. Йемо всмотрелся в освещённую факелом ладонь.

— В садке всё-таки завалялся один камень, — пожал плечами хитрец. — Я не обманщик и согласен на честный обмен.

— Но ведь это… — за слоем ила открылся резной символ в виде литеры W, насаженной на длинную линию. — Это тоже волшебная руна? Моя зовётся Лагуз…

— А её камень — водосвет, я в курсе. Этот шероховик украшен руной Эар, означающей прах, ибо из праха сотворён человек и в прах вернётся. Небытие предопределяет жизнь, предшествуя ей и её же завершая. Заклинание для Эар — Айлилл Эар Алатор.

— Спасибо… Балор.

Путник крепче сжал пока ещё настораживающий подарок, продолжив свой спуск в черноту затхлого подземелья.

Корона ард-риага Манстера тяжело опустилась на огненно-рыжую шевелюру сына Кеннетига. Как по велению свыше, костёр за спиной Махуна вспыхнул ярким высоким пламенем. Его дьявольский отблеск отразился в обсидиановых очах вальравна, но лишь на короткое мгновенье. В следующий миг когтистая лапа в прыжке оторвалась от земли, и Бреса вихрем отбросило в скамьи прихожан. С чудовищной силой его спина расколола ряды толстых досок, и тело завалило обломками где-то посреди длинного ряда лав. Не успевший опомнится ард-риаг взвыл от вонзившихся в плечо стальных когтей. Другая рука вальравна веером вспорола воздух, птичий череп густо обагрился струёй крови. Захлёбывающийся гэл хотел схватиться за вскрытое горло, но другую руку так же намертво прижали к туловищу, ноги оторвались от пола. Подняв бьющуюся жертву над собой, чудовище разверзло огромный клюв во всю ширь, и кровь полилась в чёрную пасть так обильно, как льётся вино из опрокинутого кубка.

Завалы над Бресом помалу зашевелились. Отбросивший длинные брусья прочь, он, будто спросонья, уставился на развернувшуюся в часовне сцену. Какое-то наваждение затянуло его в кошмарный сон. Болезненный бред вот-вот развеется, и всё снова станет прежним. Так думал Брес несколько долгих секунд, пока не пришло осознание: сон более чем реален. Заливающего глотку вальравна распирала изнутри неведомая сила. Тело под изумрудными перьями бугрилось, мускулы раздувались и вновь опадали, меняя форму. Махун больше не сопротивлялся: его шея с перерезанными связками запрокинулась на плечо, члены свисали, как у тряпичной куклы.

Зелёные очи распахнулись в смертельном испуге. Тело с громовым рыком само устремилось вперёд, отчего доски взрывом разлетелись в стороны. На миг исчезнувший Брес появился уже на границе с чёрно-белой кладкой, где путь ему преградил столь же стремительный Йорм. Когти вальравна, оторвавшиеся от плеча, вцепились ард-риагу в грудки. Мах свободным крылом поднял обоих в воздух, и сверху в раскрытую пасть упали последние крупные капли. Капканом захлопнув клюв, существо отбросило обмякшее тело жертвы на пол с такой лёгкостью, как бросают к ногам осушенную чашу.

— О нет. Молю, нет, нет, нет… — задыхаясь, пролепетали побелевшие губы. — Пусти меня к нему!!!

Кулак, налившийся тяжестью, вмиг сорвал шлем с головы нормандца. Самого его швырнуло через зал в боковую стену, отчего камень пошёл трещинами и осыпался. Йормундур еле пришёл в себя от ушиба головой. Взор закрыли седые волосы, отросшие ниже плеч. Раньше он мог потягаться с этим щёголем в скорости, если не превзойти его, но теперь тот стал почти неуловим. Вслед за первой атакой последовала вторая. Пролетев вдоль стены с отчаянным воплем, Брес высек врагом длинную борозду. Викинг подловил момент и оттолкнул соперника увесистым пинком, но последний вцепился в ногу, и Йорм кубарем улетел к целым пока скамьям, жалобно проскрипевшим о плиты. Тяжело дышащий воин упёрся локтями в соседние лавы. Изрезанная глубокими морщинами кожа покрылась свежими ушибами и кровью. Сплюнув на пол алой слюной, северянин нашёл в ней собственный зуб.

Лишь теперь дерущиеся заметили, что двери донжона вовсю сотрясал таран. Стража подняла на уши весь замок, и снаружи доносились крики и топот десятков человек. Единственным, кого ничуть не волновало происходящее, был вальравн. Он плавно опустился на землю возле тела Махуна, руки взялись за клюв и неторопливо, будто шлем, сняли с головы вороний череп. По плечам рассыпалась копна угольно-чёрных непослушных волос. Пунцовые губы, оттеняющие мраморную кожу, озарила улыбка неподдельной радости.

— Милая, — смеющийся Йормундур, не веря, повертел головой. — Я знал, что мы ещё встретимся.

— Ну я же обещала, чемпион, — в свете дня незнакомка предстала ещё прекрасней прежнего. — Ты сполна доказал свою преданность. Жаль, что такой ценой.