Анна Азырова - Йормундур

— Позволь решить самому. Ты слишком долго меня опекал. — риаг сидел на корточках на краю повозки. Пальцы скрестились, как во время глубоких раздумий, но уже расслабленно. — Да, я знаю эту сказку о костре на утёсе. Может, всё это беспросветная чушь, но наш пернатый неплохо разбирается в Эоганахтах и их воззрениях. Показушный ритуал и впрямь может сработать. Куда больше меня интересует сама цитадель. Изнутри я лучше пойму её слабые места, смогу прорвать оборону и провести людей за стены. А насчёт твоих опасений, Брес: ты бесспорно прав. — речь прервал долгий вздох. — Но вспомни, как ты вошёл в нашу семью. Далёкий родственник, как же. Никто о тебе не знал, пока ты не спас нам жизни. Да и теперь ты для всех загадка. Сам вызвался служить септу — ну, и они хотят того же. Согласись, прикончить нас сейчас им ничто не мешает. Правда, мне любопытно, с чего вдруг на нас снизошла такая удача.

Коснувшись груди, вальравн сделал изящный поклон сеньору. За высокопарным жестом как будто затаилась улыбка.

— Сир. Твоя мудрость поистине восхищает.

Метла Волн неспешно бороздила речную гладь в густом белом тумане. Кормчий-варсел держал курс к чужим берегам по ведомым ему одному ориентирам. Как и описал ему Ансельмо, корабль повернул у пролива Святого Георга, чтобы войти в эстуарий реки Шур в землях, по-видимому, принадлежащих королевству Уэссекс. Когда от широкого русла ответвился рукав, рулевой двинулся на юго-запад, и судно начало свой тягостный путь сквозь молочную дымку без малейших опознавательных знаков.

Склонившийся над путевыми записками монах обустроил себе уютное место у борта. Стоял день, и изумрудные тени призраков растворились с рассветными лучами, а пламя в железных чашах погасло. Подкравшееся одиночество Йемо отгонял вычиткой старых записей и летописанием последних приключившихся с ним событий.

Тут холодный ветер принёс еле слышный напев, в котором мореход расслышал человеческий голос. Вторя мерному шуму течения, скрипу корабля и шуршанию паруса, мелодия лилась всё громче и отчётливей. Ансельмо ринулся к носу. Во мгле показался небольшой старый пирс в камышах. Там весело пел незнакомец режущим ухо голосом:

Человечек в остроконечном капюшоне со страху выронил камышовую удочку, завидев подошедший диковинный корабль. За рулём стоял единственный член экипажа — парнишка в рясе. Он невесть как остановил судно прямо напротив причала, и до рыбака донёсся звонкий крик:

— Добрый человек, я ищу замок короля Эдгара! Там ещё дозорная башня, её видно далеко в долине!

— Ась?! — карлик подскочил с зада на пухлые ноги, ладонь с любопытством оттопырила большое ухо. — Самок островной гагары? И ещё вина с молоком ослиным?

Махнув рукой, юный капитан спрыгнул вниз на палубу, и вскоре рыбака едва не пришибло переброшенными через воду длинными мостками, по которым Ансельмо с большой осторожностью перебрался на берег. Ворча, малорослый незнакомец подхватил с земли сеть и, даже не обернувшись, припустил полем наутёк.

— Стой! — Йемо побежал следом. — Я просто ищу замок! Я обычный заплутавший перегрин!

Запыхавшийся беглец остановился. Наконец путник разглядел в нём крестьянина в бесцветных, много раз латанных обносках, войлочных сапогах и поеденном молью меховом жилете. Но стоило недружелюбному лицу показаться за капюшоном, как юнец осёкся.

— Балор?

Совершенно немыслимо на Ансельмо глядела безобразная голова фомора, вот только теперь она, живая, сидела на короткой шейке и потеряла в размере раза в три.

— Я такого не знаю, — отрезал карлик, покосившись поросячьим глазом под раздавшейся бровью. — Чего тебе, молокосос?

— Ты Балор! Или похож на него, как близнец. — Йемо упрямо скрестил руки. — Прости, что не дал тебе порыбачить. Клюнул кто-то?

— Кусок коряги, ржавая подкова, пустое гнездо кряквы да полудохлый малёк, — пробурчал мужичок, тряхнув сетью, полной речного мусора. — Лучший улов за эту неделю.

— Послушай, здесь есть большой каменный замок с высокой башней?

— Это как поглядеть. В пустом поле и трухлявая мельница на пригорке сойдёт за крепость с бастионами.

— Я ищу королевскую резиденцию с высокими каменными стенами, куда ведёт, по крайней мере, одна известная дорога, — раззадорился путник.

Карлик, чья подозрительность сменилась интересом, окинул нового знакомца взглядом с головы до ног:

— Предположим, я видел за лигу отсюда груду песчаника, которую ты зовёшь замком.

— Ты отведёшь меня? — карие глаза блеснули надеждой.

— Смотря, чем ты мне отплатишь, — рот ещё больше скривился в щербатой улыбке. — Говорю сразу: деньги и ценные металлы не беру.

Ансельмо опешил. Складывалось впечатление, что младший братец Балора — или кем бы он ни был — попусту дурачит его.

— Что же ты хочешь?

— Хоть улов мой выдался богатый, кой-чего в нем не хватает, — коротыш развернул сети, изучая капающее илом барахло. — Нет ни одной гальки! У тебя не найдётся кругленького камушка? Я бы взял.

Монах глянул под ноги, но весь берег как назло замело снегом. На миг в голову закралась мысль, что бесовская сила нашептала этому малахольному о руне. Пока Йемо терзался сомнениями, рыбак вновь закинул садок на плечо и посеменил восвояси.

— Погоди!

Тело бросило в жар. Перед глазами встал образ Лало, которая одна с проклятым Стюром и толпой других неблаговидных мужиков отправилась в плену неведомо куда. Настигнув карлика в два прыжка, Ансельмо силком вложил в ручонку тряпичный мешок с длинным шнурком. Пощупав содержимое, хитрец расплылся в ухмылке, но плату у него живо отобрали.

— Ну уж нет, Балор, — монах надел шнурок на шею, а камень спрятал подальше под рясу. — Сперва я хочу увидеть замок и убедиться, тот ли он, который я разыскиваю.

— Так пошли, дружок, — подмигнул чудак, повернув к заснеженной равнине. — Впереди трудный путь.

В середине дня над скалой Кэшел разошлись свинцовые тучи. Белокаменный замок, словно божьей благодатью, озарило бледно-золотистыми лучами. С крепостных стен опустившийся в поле туман представлялся стражникам дивной молочно-белой гладью. Но она же вселяла тревогу, ведь лагерь Дал-Кайс напрочь исчез из виду, а перемещения врага за стенами не отследил бы и самый зоркий караульный. С противоположной лагерю стороны, где ошивалось меньше всего народу, к самой твердыне по крутому утёсу подобралась небольшая группка людей. Из мглы, неся двоих в когтистых лапах, выпорхнула исполинская чёрная птица. Парой мощных взмахов она перемахнула через величественную стену, не подняв ни малейшего шороху.