Лоуренс Джеймс - Саймон Рэк

Мягко, словно укоряя капризного внука, Корман ответил ему:

— Ахх! Вот здесь ты ошибаешься. И пожалуйста, будь внимательнее, когда берешь в руки эту игрушку. Я бы не хотел, чтобы мои дни закончились, как обгоревший уголь. Или под грудой упавших камней. О чем это я? Да… Ты говоришь, что я ни с кем не честен. Это неправда. Мой дорогой учитель, покойный и всеми оплакиваемый Каспер Гатман, однажды сказал мне, что я должен быть верен себе. Больше никому. Я всю жизнь следую этому совету.

Тинкер не был удовлетворен. Он приблизился, поворачивая голову и наблюдая одновременно за Хуальпой и Корманом. Скрываясь в темноте, Саймон и Богарт следили молча и беспомощно. Богги подготовил свои последние стрелы, но расстояние велико, а освещение слабое. Они могли только наблюдать и ждать.

— Корман, правду ли говорит этот человек?

Толстяк раздражительно ответил:

— Не знаю. Если он говорит, что его и твои люди уничтожены, то, вероятно, он знает, о чем говорит.

Арти сделал еще один шаг к ним, целясь из бластера в Кормана.

— Слушай, тинкер. Этот человек обманул нас всех. Ему безразличны и мы, и ты. Спроси его, чего он нас самом деле хочет. Спроси о сокровищах, которые он хочет забрать себе. И спроси его об атике. Почему бы тебе…

Голос его оборвался, резко, как удар молнии. У толстяка в рукаве было оружие, и он решил, что пора его использовать. Прицелился он точно.

Арти вскинул руки над головой, и бластер отлетел к стене, разбив старую фарфоровую статую, которая упала на песок. В голове у Хуальпы было маленькое отверстие, прямо под правым глазом и возле носа. Другое отверстие, почти такого же размера, появилось за левым ухом почти на уровне его верхнего края. Если бы не кровь и мозг, теоретически можно было бы посмотреть сквозь это отверстие в голове. Хуальпа умер мгновенно.

Все это произошло между двумя ударами сердца, и ни Саймон, ни Богарт не успели пошевелиться.

Неожиданно с поразительной скоростью двинулась одна из рук экзо, и игольный лазер был направлен на толстяка. Тинкер сказал:

— Не пытайся одурачить меня, Корман. Я убью тебя быстрее, чем посмотрю. Прежде чем ты умрешь, мне любопытно знать, сказал ли этот реликт прошлого правду.

Пожав массивными плечами, Корман с раскаянием склонил голову.

— Меа culpa [4] лат. моя вина. , Фара, mea maxima culpa [5] лат. моя величайшая вина. . Могу лишь признать, что в его последних постыдных словах есть и немного правды. Да, я хочу сокровища. И да, я хочу себе всю атику. Но больше всего я недооценил сопротивление арти. Я надеялся, что они на какое-то время займут тебя и твоих людей, пока я забираю свой маленький бонус. Однако…

Его слова повисли в задумчивой тишине.

— Очень хорошо.

Фара прижимал к груди контрольную панель своего экзо. Его короткие руки, заканчивающиеся слабыми пальцами, скрывались под мощной броней. Он стоял спиной к входу в пещеру. Вокруг него неимигающие свидетели этой необычной сцены — работы величайших художников и скульпторов, каких только знала вселенная. И на все это сверху падала тонкая пыль, сжатая невероятным давлением до состояния воды.

— Фара, бесполезно обращаться к твоему крошечному и ограниченному мозгу, предлагая половину этих сокровищ? — Толстяк выразительно показал на окружающие стены. — Подумай об этом. С этими сокровищами мы стали бы богатейшими людьми галактики. С последними остатками атики ни человек, ни организация не смогут устоять перед нами.

— Кровавое предложение!

Голос был усилен экзо и прозвучал резко и громко. С треском и грохотом с места соскользнул большой камень. Разговаривавшие не обратили на это внимания.

— Саймон, я читал в старой книге о безумце, который думал, что похоронил сестру живьем. Они жили в старинном доме, который обвалился. В конце дом упал в реку, и все погибли. Давай убираться отсюда, пока эти два безумца не обрушат все на себя и на нас. Пошли.

Но Саймон не мог пошевелиться. Он знал, что слова Богги полны смысла, но не мог оторваться от драмы, которая разворачивалась прямо перед ними.

— Кровавое предложение! — повторил тинкер, в гневе размахивая мощными руками. — Корман! Как… ты убивал и пытал здесь мужчин и женщин.

— Нет, нет, Фара, я не могу позволить тебе говорить так, не защищаясь. Сам я ничего такого не сделал. Самые плохие поступки совершали мои глупые и слишком увлекающиеся подчиненные.

— Ты увиливаешь! Ты не только разрушил наши планы завоевания Зайина, ты уничтожил моих людей.

— Еще чего! Неужели в этой отсталой галактике не осталось благодарности? Ты забыл, что твои враги арти тоже погибли.

Как он ни ненавидел Кормана, Саймон почувствовал какое-то уважение к классу, который демонстрировал этот человек перед лицом неминуемой смерти.

Тинкер за своей маской как будто испытал приступ. Прошло несколько секунд, прежде чем его вопли приобрели смысл.

— Это все, что мне следовало услышать. После твоей смерти я заберу атику себе. Твоя злоба принесет мне пользу. Но не тебе. Умри!

Когда он выкрикнул последние слова, Саймон молча протянул руку и взял у Богги лук и стрелы. Тинкер поднял мощную руку-протез и показал на толстяка, который не пытался уклониться от судьбы. В этот момент Саймон натянул тетиву, прицелился и выстрелил.

Тетива распрямилась с легким щелчком выпущенной энергии. Саймон набрал в грудь воздух: тетива болезненно задела его за левую руку. Он прицелился в единственное уязвимое и видимое место тинкера — в его лицо. Все остальное было надежно закрыто броней.

И с того момента, как он увидел в тусклом свете летящую стрелу, он понял, что произошло.

Он промахнулся.

Коммандер Рэк сел, вытирая зловонную жидкость с мундира, понимая, что кислота за час проест в нем дыры. Он осмотрелся в поисках кольта и не нашел его. Улыбнулся, услышав проклятия коллеги, который скользил по склону утеса ему на помощь.

Голова его казалась спокойным бассейном, в самую середину которого бросили камень. И рябь только начинала стихать.

Саймона обманули размер пещеры и слабое освещение, и стрела полетела слишком низко. Она ударилась на полметра ниже головы Фары, пробив контрольную пластину и расколовшись.

Мгновение тинкер не понимал, что произошло. Он продолжал пытаться убить Кормана. Послышалось слабое шипение, приборы вспыхнули пурпурным светом, и левая рука конвульсивно дернулась.

— Что случилось? Что ты сделал? В меня стреляли!

Последние слова сменились пронзительным криком, когда экзоскелет начал двигаться, очевидно, без управления со стороны Фары. Корман не проявил никакого удивления своим мгновенным спасением, только всмотрелся в тень, где стояли Саймон и Богарт. Стрела отскочила от экзо и упала у его ног. Человеку такой толщины, как Корман, было бы трудно ее поднять, и он удовлетворился тем, что посмотрел на нее и снова осмотрелся.