Николай Побережник - Эрта. Личное правосудие

– А все благодаря чему? – Идьяр наконец отпил вино и одобрительно кивнул.

– Чему? – вопросом на вопрос ответил Кинт.

– Благодаря определенным условиям ведения дел в нашем городе.

– Так назовите сумму, я передам ваши требования, а там уже как распорядятся небеса, – развел руками Кинт, решив не ходить кругами, свести разговор к сути и вообще, эти двое его начинали откровенно раздражать. А полковник тем временем сверлил глазами Кинта, сопел, хмурил брови и всем своим видом давал понять, что Кинту нужно немедленно пасть ниц и ждать милости от благодетеля Идьяра.

– Пятьдесят золотых кестов в месяц для вас приемлемая сумма?

– Для меня или для Северного горного треста? – уточнил Кинт.

– А есть разница? – Идьяр не смотрел на Кинта, он разглядывал свои ногти.

– О, еще какая! Свой кошелек я оберегаю сам, а вот казну Северного горного треста оберегает не то, что бы армия, но значительное число наемников, большинство которых во время Северной войны выпускала кишки Северянам, а не торговала с ними рабами, – Кинт многозначительно посмотрел на полковника.

– Что ж, наемников сейчас хватает у всех… Вот и у господина полковника их более чем достаточно, и хочу заметить, если вы будете сговорчивы, некоторые из них будут оберегать и контору Северного треста… У нас большое влияние, господин Тиссэ, а ваш трест… он создан после войны и еще не имеет особого влияния гильдии, а вот совет города Латинга…

– Хорошо, – Кинт выложил на стол серебряный пенал для сигар, затем достал увесистый кошель и стал отсчитывать золотые кесты, выставляя их в стопки по десять монет, – я соглашусь вашими условиями только из тех соображений, что и городу перепадет часть монет. Однако, хочу заметить, что это я, Эд Тиссэ, принимаю такое решение от своего имени, так как не хочется беспокоить основателей треста такими пустяками.

Глаза полковника загорелись, он понял, что из некого Тиссэ можно тянуть золотые кесты, раз он самостоятельно принял решение по уплате отступных…

Выставив перед собой на столе пять стопок по десять монет, Кинт открыл крышку пенала и протянул его Идьяру.

– Сигару?

– Я не курю, благодарю, предложите полковнику…

– Сигару? – Кинт протянул пенал полковнику.

Опустошив залпом бокал, полковник потянул было руку к пеналу, но тут глухо звякнуло, окно расползлось трещинами, а тарелка перед полковником подлетела, разметав холодные закуски по столу, и в столешнице образовалась дыра размером в кулак.

– Это вам, господин полковник и вам господин Идьяр, на память о нашей встрече, – Кинт встал, надел котелок и перекинул плащ на руку, – а эти золотые кесты первое и последнее пожертвование в счет городского совета.

Что Идьяр, что полковник, не шевелились и были бледны, они смотрели на пробитую тяжелой пулей столешницу и боялись пошевелиться…

– Расплатитесь за ужин? – Кинт передвинул на дыру свою тарелку и дернул за шнур, что удерживал шторы окна и они, освободившись, сомкнулись…

– К-конечно, – с трудом выдавил из себя Идьяр и часто закивал.

– Сиди, если жизнь дорога! – Кинт, покидая ресторан, рявкнул на вонючку со шрамом так, что тот прирос к стулу за столиком напротив.

Спустя полчаса моторный экипаж привез Сарта в «Жандармский погребок», где у дверей его уже ожидал Кинт.

– Хороший выстрел, – Кинт похлопал по плечу Сарта.

– Хорошая винтовка… не из такой ли некоторое время назад стреляли в монаршую особу?

– Морес говорил, что из тебя выйдет отличный инспектор… нет, Сарт, в это время я был здесь, а винтовка, согласен, хорошая, – ответил Кинт и указал на ступени, ведущие в таверну в цоколе старого каменного здания, – пойдем уже, отметим нашу встречу.

Южная провинция, предместья Шоута. Особняк рода Достов

Повозка уверенно катила меж табачных плантаций на склоне холма, Горн-старший и его супруга сидели на облучке, а Маани и доктор Горн удобно расположились на сиденье и, держа друг друга за руки, наслаждались видом южного заката. Повозка скатилась в низину, где на излучине медленной широкой реки расположилось имение Достов – небольшой, но красивый двухэтажный старый особняк, надворные постройки, каменный дом для прислуги, а чуть в стороне на берегу реки небольших размеров табачная фабрика и складские помещения. Река неглубока, но плоскодонные паровые катера, что таскают за собой плоты с готовыми табачными изделиями, присутствуют, и сейчас два из них застыли у деревянной пристани. Какой-либо ограды или забора нет, и повозка свободно въехала на отсыпанную мелким камнем площадку перед парадным входом. На ступени особняка вышел худой, скорее тощий мужчина, пятидесяти лет, но держится важно, спина прямая, как ружейный шомпол. Широкие парусиновые штаны на подтяжках, белая блуза, поверх нее кожаная жилетка и бесформенное белое кепи. Лицо господина Доста под стать его фигуре – худое и длинное. Убедившись, что прислуга безукоризненно выполнила свои обязанности, а именно приняты вожжи от господина Горна и дамам помогли спуститься, господин Дост поспешил к гостям…

– Я так рад, так рад, что вы приехали, доктор Горн!

Дост так тряс руку доктора, что вот-вот оторвет, но наконец отцепился, повернувшись к женщинам.

– Мадам… Мадам… – Дост по очереди поцеловал руку сначала госпоже Горн, затем Маани, после чего подошел к Горну-старшему, – и вас, уважаемый сосед, я рад видеть у себя. Гости в моем доме редкое явление.

– Так а кто же вам виноват, господин Дост, – Горн-старший ответил на рукопожатие, – сидите тут безвылазно, будто на осадном положении.

– Обстоятельства, господин Горн, обстоятельства, собственно из-за них я и просил вашего сына оказать мне услугу… но, сначала ужин!

Столовая располагалась на втором этаже дома. Из ее окон открывался замечательныйвид надолинуи реку. А также из столовой на небольшой балкон вели стеклянные двери из овальной и светлой комнаты. За ужином Маани откровенно скучала, нет, все было вкусно и сытно, прислуга внимательна и не давала пустовать бокалам, однако разговоры двух плантаторов утомили, и Маани, извинившись, встала из-за стола и вышла на балкон, где присела в плетеное кресло. Внимание Маани привлекла стройная и красивая девушка. Длинное платье, до пят, белая шляпка, из-под которой на плечи спадают черные как уголь длинные волосы. Девушка тоже смотрела, как солнце опускается за горизонт, и что-то писала в большом блокноте, нет, она рисовала!

– Вы не против, если я немного прогуляюсь? – Маани вернулась в столовую, – там внизу девушка, она рисует, мне интересно посмотреть…

– Да-да, конечно! – оживился Дост, – это Далли, моя супруга… Доктор Горн, сходите вместе, познакомьтесь, сразу и решите, как быть.