Николай Побережник - Эрта. Личное правосудие

– Господин Дост, вы объясните сначала причины своего беспокойства, – доктор Горн подошел к окну и глянул на девушку внизу.

– Мы женаты уже больше четырех лет… – господин Дост тоже подошел к окну, – через некоторое время после свадьбы Далли упала с лошади на прогулке и сильно ударилась головой. Через некоторое время она стала странно себя вести, перестала отзываться на свое имя, у нее появились какие-то навязчивые идеи, о якобы, ее ребенке… она все время рассказывает о какой-то войне, в подробностях, хотя, откуда ей знать о войне, что шла далеко на севере? В последние месяцы она совсем плоха, нелюдима и молчалива.

– Боюсь, господин Дост, что я не смогу вам помочь, я же хирург, я лечу тело, но никак не разум.

– Вы хотя бы взгляните, – Дост положил руки на плечи Горна младшего и стал трясти, – может, вы что-то подскажете, что-то посоветуете…

– Дорогой, а как же пансион доктора Мадата при лазарете в Актуре? – спросила Маани.

– Возможно, возможно, – доктор Горн задумался, – ладно, Маани, пойдем, познакомимся с госпожой Далли.

Госпожа Далли даже не повернулась, когда доктор Горн и Маани подошли и встали позади.

– Добрый вечер, госпожа Далли, – тихо сказал доктор Горн, но ответа не последовало.

– Хм… это здание мне знакомо, – Маани осторожно заглянула через плечо Далли на рисунок, – это же башня ратуши Тэка, верно?

На чёрно-белом рисунке действительно был изображен северный город Тэк, но единственным целым зданием была ратуша и ее башня, все кругом было изображено в развалинах, клубах густого дыма и огня…

Далли кивнула и медленно повернулась, пустой взгляд зеленых глаз на бледном лице на мгновение прояснился, но лишь на мгновение.

– Госпожа Далли, я доктор Горн, это моя супруга Маани… Разрешите? – Горн протянул руку к блокноту.

Далли вложила карандаш в блокнот, закрыла, отрешенно протянула его доктору и пошла вперед. Полная женщина в белом переднике, что стояла в десятке шагов у столбов с натянутыми веревками с развешанным на них хозяйским бельем, двинулась следом, внимательно наблюдая за происходящим.

– Вы не против, если я составлю вам компанию? – Маани осторожно взяла под руку Далли.

Девушка в ответ снова кивнула, и они с Маани пошли к берегу реки, а доктор остался и стал листать блокнот… это были скорее наброски, чем рисунки, мужчины и женщины, но без лиц, лица заштрихованы. Попадались и четкие рисунки гор со снежными шапками на вершинах, городов и кварталов…

На следующее утро господин Дост привез свою супругу к скреверу, у которого Горны-старшие уже провожали молодых супругов. Маани усадила Далли в скревер и закрепила ее багаж на соседнем сиденье.

– Вот, – господин Дост протянул доктору деревянную шкатулку, – это на пансион и для доктора… эмм…

– Мадат, доктор Мадат, – напомнил Горн-младший.

– Да-да-да, – господин Дост волновался, нервничал, – если понадобится что-то еще, то дайте телеграмму, мой человек регулярно ездит в Шоут на почту. Как думаете, доктор Горн, моей супруге помогут?

– Не знаю, господин Дост, – доктор Горн пожал плечами, – возможно, смена обстановки, забота, внимание и уход в пансионате и помогут… а откуда родом ваша супруга, она ведь не южанка?

– Эм… Что вы, самая что ни на есть южанка! Это племянница моего покойного друга.

– Готовы лететь! – стоя на крыле и уже облачившись в костюм пилота, Маани попыталась перекричать шум раскручивающихся винтов вертикальной тяги.

– Телеграммы! Обязательнопишите! – господин Дост помахал забирающемуся в кабину доктору Горну.

Через пять минут, блеснув металлом на солнце, скревер облетел рощу и, повернув на север, стал набирать высоту.

Кинт и Сарт просидели в «Жандармском погребке» до самого его закрытия, а именно до полуночи и как посидели! Не успели они удобно расположиться в дальнем углу заведения, а хозяин принести большой поднос с двумя бутылями шанта и парящим блюдом с олениной, как к столу, покачиваясь, подошел отставной вояка…

– О небеса! – отставной кавалерист оперся на столешницу и уставился в глаза Кинту.

Громко икнув, отставник кивнул каким-то своим мыслям, потом опять наклонился, но уже к Сарту, а потом резко развернулся на пятках, едва не свалившись и обращаясь ко всем присутствующим в заведении:

– Господа жандармы! Господа офицеры! Заткнитесь и перестаньте жевать! Вы знаете, с кем сегодня вы удостоены чести отужинать?

Все действительно перестали жевать и повернулись к столику в темном углу, голоса стихли…

– Вот что ты орешь, людям мешаешь? – Дарг взял было под локоть дебошира, но тот отмахнулся.

– Так с кем ты нас хотел познакомить, Лакес? – крикнул кто-то из зала, а потом, гоготнув добавил: – с генералом твоей горной армии, служа в которой ты все мозги себе отморозил?

По залу понесся гогот…

– Угадал! Почти… Капитан Кинт Акан! Командующий горной армией! – Лакес перекричал всех, потом вытянулся, перестал шататься, кивнул и по уставу доложил Кинту, – мастер-жандарм Лакес Васдэ, вестовой отряда разведки Локта!

И тут Кинт его вспомнил, точно, это его немного глуповатое лицо иногда заглядывало в палатку и передавало сообщения разведки, это он доложил Кинту, что его вызывает смертельно раненый капитан Бретэ…

– А этот парень, – Лакес разошелся не на шутку и теперь указывал на Сарта, – лежать нам всем на тропе к Лысому холму, если бы не он!

Присутствующие начали подниматься со своих мест и потянулись к столику, да что там, даже Дарг, наклонился и спросил:

– Это действительно о тебе?

Кинт пожал плечами, на что Лакес снова объявил:

– А о ком же еще! Как сказал бы покойный капитан Бретэ – ржавый шомпол нам в печёнку! Вот это подарок нам всем к годовщине победы в северной войне!

– Расата! – вдруг прокричал уже Дарг своей помощнице на кухне, – принеси из подвала бочонок самого старого шанта! Наливай всем в честь такого события!

Лакес оказался отличным рассказчиком, все присутствующие вероятно уже неоднократно слышали его рассказы об опасных рейдах по тылам северян, но теперь, при еще двух живых свидетелях тех событий, а один был даже организатором, эти рассказы обрели новые краски и оттенки… До самой полуночи, успешно опустошая двухведерный бочонок шанта, все слушали Лакеса или делились своими историями о прошедшей войне. Периодически, заставляя вспыхивать синим пламенем открытый очаг, все замолкали и молча плескали на огонь крепкий напиток, вспоминая погибших товарищей и тех, кто сгинул в той войне. А потом снова вкрадчивый голос Лакеса нарушал тишину со словами вроде этих:

– … а тут снова артиллерия северян по нашим позициям ка-а-а-ак даст!

С трудом, но Кинт и Сарт вырвались из окружения трех десятков отставных вояк во главе с геройским и красноречивым парнем Лакесом. Если бы не обстоятельства, то Кинт бы с удовольствием забылся в этой спонтанной коллективной попойке, однако сделать этого обстоятельства не позволяли. Поэтому, улучив момент, когда вся ветеранская компания распугивала ночных гуляк на набережной своим нестройным, но громким пением военных маршей, Кинт поймал повозку, и они с Сартом отправились домой.