Николай Побережник - Эрта. Личное правосудие

– Вот видите, я вас не обманывал, вам тут понравится.

– Доктор Горн! Польщён, польщён визитом светоча имперской хирургии… – от крыльца, выложенного мрамором, спускался резвый такой, нет, не старик…

Это был скорее поседевший мужчина, лет под пятьдесят, сутулый и низкого роста, но с ясным взглядом, добрым лицом, смешными тонкими усиками и бородкой, тоже седыми.

– Да вы не один! Кто эта прекрасная девушка?

– Добрый день, коллега… Это супруга друга моего отца, он желает поместить ее в ваш пансион и под ваш пристальный уход и лечение, давайте разместим ее, а я вам все потом расскажу.

– Что ж, – доктор Мадат достал из кармана парусинового сюртука колокольчик и позвонил.

Словно из-под земли появились две сбитые женщины, которым скорее паровоз толкать, чем помогать доктору Мадату в его тонких медицинских изысканиях.

– И как зовут прелестную…

– Мадам Далли, – подсказал Горн.

– Проводите мадам Далли в ее комнату… эм… Доктор Горн?

– Пансион щедро оплачен, – ответил Горн и протянул Мадату шкатулку.

Тот заглянул в нее, удовлетворенно кивнул и сказал:

– Проводите мадам Далли в комнату, в нашу лучшую комнату!

– Хорошо, господин Мадат, – кивнула одна из женщин, аккуратно взяла Далли под локоть и повела в здание.

После того как Далли разместили в просторной, светлой комнате на втором этаже пансиона, доктор Горн максимально подробно рассказал господину Мадату о том, что произошло с несчастной девушкой, в свою очередь Мадат, внимательно все выслушав и записав, заверил, что беспокоиться не следует ближайшие две-три недели, пока будет проходить изучение болезни. Пообещав, что заглянет в пансион через две недели, доктор Горн сразу поехал на телеграф, чтобы известить супруга Далли о благополучном прибытии в пансион.

Латинг

Дом Шагэ располагался на улице, которая спускалась почти к самому берегу Зиды. Район Латинга достаточно престижный, что Кинт сразу отметил, разглядывая аккуратные каменные, одно и двухэтажные домики за низкими коваными изгородями и подстриженными кустами. Горели фонари, освещая мокрый камень мостовой, прохожих почти не было – время позднее, навстречу попались несколько медленно едущих конных повозок. Размеренное тарахтение двигателя отражалось от стен домов, заставляя некоторых жильцов выглядывать с любопытством из окон. Шагэ похлопала Кинта по груди и указала рукой на аккуратный одноэтажный домик с маленьким садом и беседкой на заднем дворе. Кинт остановил одноколейник у калитки под аркой, заплетенной вьюном.

– Вовнутрь бы закатить, – сказал Кинт, когда Шагэ отомкнула ключом калитку.

– Не переживай, этот район очень спокойный, да и городовые здесь постоянно патрулируют.

И словно в подтверждение этих слов, из-за поворота в конце улицы, вышли двое городовых, топали они не спеша, поглядывали на дома и о чем-то степенно беседовали.

– Ну, хорошо, раз так, – ответил Кинт, потуже затянул ремешки на багажных кофрах и прошел во двор.

Свет горел в окнах гостиной и на крыльце – масляная лампа в нише стены. В окне мелькнула тень, а спустя секунду дверь отворилась, и миловидная полная женщина, коротко поклонившись, сказала:

– Добрый вечер, мадам Шагэ, добрый вечер, господин… эм…

– Кинт, – поздний гость тоже учтиво поклонился.

– Добрый вечер, господин Кинт, – сказала женщина и, пропуская Шагэ и Кинта в двери, добавила: – малышку я уложила, ужин, должно быть, не успел остыть.

– Спасибо большое, тетушка Дана, – Шагэ протянула на ладони два золотых кеста, – мне сегодня выплатили жалование, так что и вас мне есть чем порадовать.

– Благодарю, – Дана присела в поклоне, – я могу идти? Завтра в это же время?

– Да, идите.

Изнутри дом оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи – просторная прихожая, гостиная, из которой был выход в коридор с арочным потолком, а оттуда можно было попасть в столовую, детскую, хозяйскую спальню, еще в какую-то комнату, а узкая дверь в конце коридора вела на задний двор.

– Уютно, – Кинт снял куртку и кожаный шлем и повесил все в шкаф у стены в прихожей.

– А ты как всегда, – Шагэ ткнула тонким пальцем в одну из кобур на ремнях под мышками Кинта.

– Не люблю изменять привычкам и, насколько я заметил, ты тоже.

Шагэ лишь улыбнулась, скинула легкий плащ и сказала:

– Проходи в столовую, я сейчас, поцелую дочь и приду…

– Можно посмотреть?

– На что? – удивилась Шагэ.

– На твою дочь…

– Конечно, только тихо, пошли.

В детской тускло горела толстая восковая свеча на маленьком столике с круглой столешницей. Комнатка маленькая, настолько, что двум взрослым людям едва разойтись. Девочка спала, по кружевной подушке рассыпались пышные рыжие волосы. Шагэ заботливо подоткнула одеяло и поцеловала дочь в пухлую щечку. Кинт встал в дверях, не решаясь подойти, и смотрел на спящего ребенка…

– Ну, – Шагэ подошла к Кинту и прошептала, – стоит ради этого жить, а, Кинт Акан?

В ответ Кинт кивнул и тоже шепотом сказал:

– Она очень похожа на тебя.

– Да, и надеюсь, у нее будет совсем другое детство и совсем другая жизнь… Ладно, пойдем ужинать.

Ужин, приготовленный заботливой Даной, действительно еще не остыл. Шагэ проворно накрыла на стол, достала из шкафчика бутыль явно дорого вина с запечатанной сургучом пробкой и, подав ее Кинту, сказала:

– Открывай, мне сегодня стоит выпить, подожди, – Шагэ повернулась спиной к Кинту, – ослабь пожалуйста шнуровку… ну же, Кинт, ты что, стесняешься?

Кинт протянул руку и дернул за конец кожаного шнурка, развязав узел шнуровки атласного корсета.

– Спасибо, – Шагэ глубоко вздохнула.

Кинт свернул с пробки сургуч, открыл бутыль, наполнил бокал Шагэ, а свой налил лишь до половины, прокомментировав:

– Я вино не очень…

– Ну, шанта нет, извини, – Шагэ улыбнулась, – давай уже ужинать, не знаю, как ты, а я очень голодна… Да! Там, в ремесленном квартале, на что ты рассчитывал?

– То есть?

– То и есть, ты один, а их…

– Шестеро вроде.

– Именно! Ты что, совсем не боишься умереть?

– Боюсь, успокаивает одно – если умру я, терратос не потеряет ничего, а если умирают такие как те, в гостинице, то у твоей дочери, к примеру, возможна другая жизнь, – ответил Кинт и придвинул к себе тарелку.

Ужинали молча, Кинт очень быстро расправился с тушеными овощами и двумя внушительными кусками оленины, запил вином, опустошив залпом свой бокал, стал охлопывать себя по карманам и осматривать интерьер.

– Нравится? – спросила Шагэ.

– Да, неплохо… уютно.

– Скажи Кинт, а тебе, тебе что, никогда не хотелось иметь свой дом и спокойно жить?

– Это ты к чему?

– К тому, что я тебя знаю достаточно давно, и все это время ты играешь со смертью, куда-то скачешь, кого-то убиваешь.