Николай Побережник - Эрта. Личное правосудие

– Тише, услышат охранники, за такие вопросы могут побить.

– А почему они без оружия? – шепотом спросил Кинт.

– А зачем оно им? Ты же их видел, они и голыми руками человека порвут на тряпье.

– Угу… – кивнул Кинт и покосился на ведро, что так сиротливо и валялось слева от двери, где он его бросил в первый день, и теперь оценивая на предмет вооружиться.

– А еще, дополнительную пайку могут дать, – мечтательно произнес подросток.

– Могут, если у хозяина будет к этому расположение духа, – подтвердил старик Гаст.

Посудина пристала, были слышны команды на швартовку, из медного раструба под потолком донеслось:

– Эй, в кочегарке! Отдыхать пока!

– День простоим точно, – старик Гаст поднял к потолку указательный палец.

Зарешеченное окошко открылось, и в него бросили связку мисок…

– Разбирай, подставляй!

Процедура приема пищи Кинту уже была известна, он дождался, когда все разберут помятые медные миски, и выстроятся к двери, и встал последним. Через окошко каждому плюхнули в миску каши, потом подали холщовый мешок с деревянными ложками, затем бурдюк с водой.

– Третий год я здесь, – старик Гаст подсел к Кинту и тихо прошептал, – пароход хозяина огибает материк с юга, идет близко к берегу, только у Актура выходит в море подальше, затем, поворачивает на север. Сегодня угля загрузят, его хватит еще на пять дней пути, а потом недалеко от Майнга в устье реки последняя остановка на Зарве и загрузка углем.

– А потом куда?

– К Мокку, мимо архипелага «Десяти зубов», опасное место… и штормит, и пираты бывает, нападают.

– А хозяин не пират?

– Нет, он возит что-то незаконное между материками, иногда рабов, иногда оружие.

– Людей у капитана много на пароходе?

– Точно не скажу, может десять человек, может больше.

– Вы сами-то откуда? – Кинт чуть плеснул из бурдюка воды в миску и сполоснул ее, потом наполнил водой и напился.

– У меня была ферма, недалеко от Тэка, а в Северную войну…

– … пришли северяне, разграбили ферму, а вас продали, – закончил за старика Кинт, – знакомая история.

– Да, так и было… только вот с хозяином лучше, хоть и тяжело уголь кидать, зато кормят и почти не бьют, а когда у северян был, – старик махнул рукой, – вообще, не знаю, как выжил.

Наверху, в стороне угольного бункера что-то заскрипело, а из медного раструба донеслось:

– Готовьтесь принимать!

Все как по команде отошли в сторону, намочив куски тряпок и прикрыв ими носы и рты.

Снова затрещало и заскрипело, сверху в опустевшее помещение угольного бункера упал столб света, затем показался широкий деревянный лоток, по которому, громыхая и поднимая клубы черной пыли, посыпался уголь. На рассвете следующего дня всех в кочегарке накормили, пароход отчалил и снова в море, снова бросать уголь в топки, но был и положительный момент – всем рабам дали выспаться прошедшей ночью.

На третий день перехода случилась беда – начало штормить, пароход кренился то на нос, то на корму, его то поднимало на волнах, то бросало вниз, из-за чего с тормоза сорвалась груженая углем вагонетка, она летела прямиком на молодого, который даже не видел этого. Старик Гаст, каким-то невероятным образом успел подскочить и оттолкнуть мальчишку, а сам угодил под тяжелую вагонетку, и ему раздавило голову…

– Жару! Вы там, в кочегарке что, уснули? – донесся сверху голос капитана.

Пока остальные трое рабов, едва держась на ногах из-за качки, продолжали кидать уголь в топки, Кинт и молодой бросились к Гасту, с трудом сдвинули и зафиксировали вагонетку, и оттащили бездыханное тело старика к двери.

– Лучше бы меня придавило, – всхлипывая, молодой растирал грязь от слез и угольной пыли по лицу.

– Не говори глупостей… – ответил Кинт и накрыл раздавленную голову старика тряпкой, – что делать теперь?

Молодой покосился на топку, а потом промямлил:

– Надо, надо только Дерию сказать о том, что случилось. Ты скажешь?

– Хорошо, – Кинт собрался было постучать в дверь, но молодой его остановил.

– Его там нет сейчас, шторм, все на палубе… – он сел на пол рядом со стариком, поджал к груди колени, уткнулся в них лицом и заплакал.

Кинт сел напротив, с справа от двери, отодвинув ведро, потом задумался ненадолго и сняв с него дужку из железного прутка, стал ее быстро сгибать и разгибать, то тех пор, пока она не сломалась пополам… никто этого не видел.

От шторма отошли только через сутки болтанки, было страшно, вся посудина скрипела, скрежетал металл, капитан все время орал, требуя не останавливаться и подкидывать уголь, вымотались все. Когда пароход причалил у небольшого портового городка в устье реки, где-то на северо-западе, кочегарам была дана команда отдыхать, все просто повалились от усталости. Все кроме Кинта, он подошел к двери и постучал в нее…

– У кого там руки лишние? – недовольно отозвался из-за двери Дерий, но окошко открыл.

– Старика придавило, умер он, – сказал Кинт и отошел в сторону, чтобы Дерий мог увидеть тело.

Дерий ничего не сказал, он лишь скривился, закрыл окошко, и было слышно, как он, бранясь и сетуя на то, что ему не дали подремать, поднимается по лестнице. Спустя несколько минут окошко снова открылось…

– Ну ка встали все и отошли к дальней стене топки! – это был уже Марк.

Все подчинились, лязгнул замок, сначала зашел Марк, осмотрелся, следом Дерий, а потом вошел обладатель парусиновых штанов и сапог, которые Кинт уже видел, это был хозяин, то есть господин Тома.

Это был седой крепкий мужчина, лет пятидесяти, его лицо на фоне белых волос и пышных бакенбард казалось черным, но попросту было обветренным и сильно загорелым, взгляд суровый и проницательный.

– И как так вышло? – спросил Тома, после того как присел на корточки и приподнял тряпку с головы старика.

Никто не решался заговорить, тогда Кинт сказал:

– Вагонетку с тормоза сорвало во время шторма.

– Ну да, рукой или лопатой так не разворотишь, – согласился Тома и покосился на угол вагонетки со следами крови.

– У вагонетки тормоз совсем разболтался, надо починить.

Марк быстро прошел к Кинту со словами: – Ты будешь указывать, что надо господину Тома? – и, замахнувшись, ударил Кинт в грудь, точнее попытался ударить, но Кинт просто довернул корпус и чуть сместился, из-за чего Марк, провалился в пустоту и приложился ладонью о горячую стену топки.

Тома и Дерий в голос засмеялись, а Марк взвыл от боли…

– Проклятье! Да я тебя…

– Оставь его! Или заплати за него три кеста золотом! – повысил голос Тома, – тормоз вагонетки починить! Свое зло выместишь на боцмане, по его вине я лишился одного кочегара, и теперь придется потратиться на другого, а в этих местах с рабами худо и дорого! Старика на переходе, как разгорится топка, предать огню!