Николай Побережник - Эрта. Личное правосудие

Тем временем, в особняк господина Тьеша уже которую неделю настоящее паломничество – аристократия, и местная, и приезжая потянулась к предприимчивому старику выразить свое почтение, поздравить с успешным литературным дебютом, а взамен получить книгу с автографом. Книга досталась и Кинту, но он все откладывал ее прочтение, хотя как говорят, у старика действительно получилась интересная детективная история, в которой описываются события тридцатилетней давности в императорском дворце столицы терратоса Решенц. Кинт откладывал прочтение не из-за отсутствия свободного времени, хотя работы в ломбарде прибавилось – особняк превратился в проходной двор, и приходилось присматривать не только за посетителями ломбарда, но и в целом за порядком в доме. Кинт проводил свободное время в таверне на пристани, глядя через мозаичное окно на горизонт в надежде, что тучи развеются, и прекратятся шторма. Порой переполняла такая тоска, что начинало щемить в груди, иногда разделить тоску приходил и Тилет…

– Так и знал, что найду тебя здесь… – громыхнув стулом, Тилет присел за столик к Кинту, – хватит пялиться в окно, там уже не видно ничего.

Это был очередной вечер выходного дня, и Тилет не сомневался, что найдет друга здесь и поделится новостью.

– У тебя такой вид, будто ты только что кого-то отправил на небеса особым и изощренным способом, – Кинт отсалютовал трубкой и выпустил к низкому потолку дым.

– Было бы неплохо, – ответил Тилет улыбаясь и позвал парня из обслуги, – а то у господина Тома как-то скучно, туда сходи, с тем поговори, с этим вопрос реши, разговоры одни… Но есть и хорошие новости.

– Говори уже, – чуть улыбнулся Кинт, видя, что Тилету не терпится вывалить эту новость.

– Во-первых, когда вернешься сегодня домой – проверь оружие, стрелять-то не разучился, а? – Тилет кивнул на рукоять штыка, что торчал у Кинта из-за голенища сапога, – я понимаю, что тебе уже давно и клинка достаточно.

– Заинтриговал, а во-вторых?

– Во-вторых, я сегодня утром, по просьбе господина Тома, встретил столичный экспресс и отвез троих странных типов на окраину Торна, в одну неприметную гостиницу. Руки у меня были заняты вожжами, но уши свободные, – Тилет подмигнул Кинту, а потом провел большим пальцем себе по горлу, – они приехали за твоим хозяином.

– С чего ты взял? – Кинт нахмурился и осмотрел посетителей таверны, публика здесь была в основном из торгашей и ремесленников, все заняты выпивкой, едой и праздными разговорами.

Тилет передал услышанное – гости из столицы разговаривали о владельце ломбарда, который сунул нос в чужие письма и еще известность приобрел за счет чужих тайн. Все совпадало, и Кинт уже не сомневался, что разговор был именно о господине Тьеше.

– Гостиница находится в районе верфей, а это не Грязный канал, явиться туда и вспороть всем брюхо не получится. Вернее, получиться может, но пострадает репутация господина Тома, это немножко его гостиница, да и жандармерия, тут же начнет землю рыть. Так что даже не думай, а вот устроить им «торжественную встречу», это вполне законно.

– И ты знаешь, когда они собираются посетить особняк господина Тьеша?

– Пока еще нет, но я предупрежу или пришлю своего человека, – виртуозно нарезая ножом отбивную на тоненькие кусочки, ответит Тилет.

Кинт глубоко и тяжело вздохнул, отвернувшись к окну…

– Грозы не видно уже пару недель.

– Фто? – жуя спросил Тилет, – пвичем тут гвоза?

– Не видно молний на горизонте, – пояснил Кинт, – мне говорили, что как только утихнут грозы, значит, скоро закончится сезон штормов, и откроется навигация.

– Это ты к чему? – Тилет наконец прожевал и приложился к бокалу вина.

– К тому, что скоро появится возможность вернуться домой, и так не хочется ввязываться в неприятности.

– Кинт Акан! – Тилет гоготнул. – Да ты сам, одна большая неприятность… И что, ты ничего не предпримешь и позволишь прикончить старикашку?

– А они точно хотят его прикончить? Может, им нужны лишь письма?

– Да, говорили они про письма что-то… А старик Тьеш эти письма отдаст? Привязался ты к нему, да?

– Он просто хороший человек, и достоин того, чтобы умереть своей смертью. Я попробую с ним поговорить, – Кинт поднялся, придавил давно опустевшей кружкой пива пару бумажных купюр и быстрым покинул таверну.

Спустя полчаса Кинт уже стучался в дверь хозяйской комнаты.

– Что еще? Я работаю! Все завтра! – с раздражением ответили из-за двери.

– Господин Тьеш, нам надо поговорить, это очень важно.

– Кинт, что такого важного может быть в полночь и что может быть важнее нового романа! – Тьеш открыл дверь, он был атласном домашнем халате, седые волосы взъерошены, пышные брови нахмурены.

– Ваша жизнь, господин Тьеш, – Кинт бесцеремонно, но аккуратно затолкал старика в комнату, зашел и закрыл дверь.

– Что… что ты себе позволяешь!?

Кинт ничего не ответил, он прошел к большому письменному столу, оббитому зеленым сукном, поднял один из множества листов, пробежал взглядом по рукописи и спросил:

– Продолжаете подписывать себе смертный приговор?

– Да объяснись наконец! – старик даже ногой притопнул и сжал кулачки.

– Эти письма, – Кинт поднял пачку пожелтевших конвертов над столом, – хранят, точнее хранили тайну неких людей, и после успешного выхода вашего романа, основанного на одном таком письме, кое-кто желает вашей смерти, более того, я знаю, что сегодня в город прибыли люди по вашу душу.

– Что? – старик побледнел, попятился и уселся на пуфик у камина, – о чем вы?

– Господин Тьеш, – Кинт снисходительно, скорее даже жалея несчастного, посмотрел на старика, – вы должны перестать писать эти ваши новеллы, основанные на письмах из шкатулки, а письма я заберу и отдам тем людям, которые приехали забрать вашу жизнь и заставить замолчать. Пишите о чем-нибудь другом, придумайте что-нибудь, у вас получится, и забудьте об истории писем из шкатулки, это чужие тайны, причем я уверен, что это тайны очень влиятельных людей или их потомков, вас раздавят как клопа и заставят замолчать, замолчать навсегда. Будьте благоразумны, господин Тьеш.

Тьеш заплакал, закрыл лицо руками и заплакал как ребенок, у которого отобрали самую любимую игрушку. Кинт присел на подоконник, приоткрыл массивную раму окна, достал трубку и закурил, решив переждать эту тихую истерику.

Спустя час Кинт уже ехал по ночному Торну на моторной повозке господина Тьеша, а рядом, на кожаном сиденье лежала старая шкатулка. Выехав на прямую улицу, ведущую от центра города до самых верфей, повозка ускорилась, чаще запыхтел двигатель, заскрипели рессоры на неровностях дороги выложенной многовековым, и уже отполированным за столетия камнем.