Виталий Храмов - Звездный попаданец [litres]

Меня ставят на ноги, хлопают по плечам, говорят, что новичкам везёт, но гонят дальше.

Туда, где в сплошном дыму и пыли сверкают вспышки взрывов, росчерки плазмы и лазеров, раскаляющих взвесь в воздухе до свечения.

Весь отряд ведёт бой. Даже Ваня куда-то стреляет. И оттуда – прилетает. А я только бестолково кручусь на месте, вожу в этой пылевой дымной песчаной буре игольником, ничего не видя. И как та китайская собачка кивающая – приседаю: вверх-вниз! А в животе – ледяная глыба тает, ледяной водой растекаясь по жилам.

– Ты, бестолочь! – ревёт мне в ухо мой персональный заградотряд. – Что ты прыгаешь, как эластик трусов? Туда стреляй!

И посылает заряд за зарядом сине-белой плазмы куда-то в пыль и дым. Сука! Меткий какой! Все три заряда уложил в опору «Кентавра»! Мразь! Робот – заваливается.

Да всё я вижу! Уж для сканеров и визоров «Кабши» эта взвесь совершенно прозрачна. Только стрелять в своих не хочу, а в мародёров – боюсь. Плазмы в спину – боюсь.

Упавший робот тут же покрывается фонтанчиком взрывов. Это «пулемётчик» причесал «Кентавра» из своей монструозной пушки, как только робот уронил кусок корпуса корабля, который использовал как щит, закрываясь от пулемёта.

Гад! Взорвался аккумулятор «Кентавра»! Пилот так и остался в кабине горящего робота!

– Ваня! – кричу я в отчаянии.

– Рано! – ревёт великан.

Сильный рывок за плечо роняет меня на землю. И тут же – от сильного удара земли в меня, снизу – взлетаю вверх. Ещё удар! Ещё! Меня бьёт как кирпич в центрифуге – со всех сторон. Мотает как тряпичную куклу. Долбит со всех сторон, как будто я попал в самый центр корриды, в самую толпу быков. Из меня выбило не то что воздух – чуть дух не выбило.

Когда перестало меня долбить… Я даже не знаю – когда перестало меня долбить?! Лежал, не зная – жив я или уже нет. Но едва я задался этим вопросом, моя «Винда» в башке отозвалась. С докладом.

Я – цел. По крайней мере. Меня не разорвало на сотню маленьких головастиков. Не сломало. Так – поплющило мальца. Да мозги в гоголь-моголь взбило. Медблок «Кабши» запрашивал моего разрешения на вмешательство. Нет, блин, не надо! Само, гля, рассосётся! И что, что это мощные стимуляторы? Лечебная плазма в спину быстрее, но неисправимее.

В голове проясняется. Барахтаюсь, ковыряюсь. Почти ничего не вижу – меня основательно засыпало. Если бы не «Кабши» – не только порвало бы, разбило бы, расплющило, а потом ещё и задохнулся бы. Вон и «Кабши» докладывает, что накопитель энергии силового поля – пуст. Силовой щит и спас меня. Ну и броня, соответственно, когда щит иссяк.

Рядом ковыряется заградотрядовец. Ага! Щаз! Я очухался мальца раньше. И это для тебя – приговор. Наваливаюсь на легионера. Локтём. Всей длиной этого неудобного клинка, что на ладонь торчит перед рукой, идёт по наручу и на ладонь торчит за локтём. Но в этот момент я меньше всего думал об эргономике этого оружия. Я вдавливал лезвие клинка в легионера, а плазменная дуга – резала его. Чуть ли не пополам развалил я тело легионера.

Когда я встал и осмотрелся в режиме изотопного визора «Кабши», мне показалось, что это не Стира передо мной. А Луна. Мёртвый безжизненный лунный пейзаж. Лунные кратеры и бесконечная пыль. Всё перетёрто в пыль. Как я выжил?

Но, как оказалось, выжил не только я. В меня тут же полетели жутко яркие, в таком режиме видения, заряды. Опять рухнул вниз, воя от боли – раскалённые кувалды ударили меня в плечо и в грудь. Чуя, как надо мной сгущается опасность, цепляю светящуюся винтовку заградотрядовца, перекатываюсь вбок, ползу. Опять качусь. Прочь!

Ни фига себе лунный пейзаж! Да тут как на Красной площади на Первомай! Народу-то! Народу! Как они все выжили? Как?

И все бегут друг на друга – в рукопашку! Опупеть мне на месте! В век лазера и плазмоганов, роботов и гиперпространственных двигателей – рукопашка! Безумие! Безумие!

– Вперёд! Вперёд! – ревёт эфир голосом «пулемётчика».

«Где ты? Я иду за тобою! За своею мечтою!» Как в той песне!

А, вот он! Стоит, как тот эпичный персонаж, что с упора стоя, широко расставив ноги, из пулемёта, от живота, как из пожарного шланга – заливает наступающие цепи самообороны огнём своей скорострельной пушки.

– На, сука! На, сука! – кричу я, стреляя в этого легионера из плазмогана. – На! На!

Белые заряды пролетают совсем рядом с чемпионом. Прямо рядом с ним – резко меняя траекторию полёта, будто стремясь обтечь чемпиона, а не ударить в него! У него тоже – силовой щит. И не поглощает урон, а отводит заряды. Лишь пятый или шестой мой выстрел пришёлся не по касательной, а прямо в щит. И был им, щитом, – поглощён.

– Ух, ёпта! – всполошился я, роняя плазмоган, ныряя в воронку.

Надо мной разверзся ад! «Пулемётчик» обратил внимание на мои старания, понял, что это не случайный «дружеский» огонь в его спину, а целенаправленная попытка убить его. И ответил огнём.

Всё! Пипец котёнку! Отбегался! Отгадился!

Земля вокруг меня стонала от боли, разрываемая снарядами, по мне, один за другим, ударили три кузнечных молота, погасив моё сознание, как разбив лампочку, погрузили меня во тьму.

Сообщение от Раты совсем сбило Болана с толку. Эти двое неуёмных опять оказались в тылу неприятеля? Да ещё и, рискуя быть запеленгованными, предупредили об опасности! Болану это всё очень сильно не понравилось. Очень сильно. Он опять вызвал Вержа, но командир лишь раздражённо махнул рукой. Болан предчувствовал неприятности. Чуял, что этот бой будет очень неприятным и опасным. Само определение боя – засада на засаду, ловля ловчих – уже подразумевало будущие непредвиденные осложнения.

А тут ещё эти двое «подарков». Непонятно чьих – подарков. Непонятно от кого. И так само их появление довольно простые расклады сил ухнуло на такие глубины смыслов, что держи шлем двумя руками! То, что было простой операцией флотской разведки, уже вышло далеко-далеко за рамки флотских горизонтов. Очень далеко. Тут тебе и имперцы, их совместный бой с 17-м Флотом. Невиданное дело – бой плечом к плечу между эскадрами держав, между которыми даже мир не заключён! Война между империей и Содружеством не закончилась, а угасла, как тухнет огонь прогоревшего костра, но угли – тлеют. Тут и невиданная армада вторжения! И изгои, клоны Основателя, секретные реликты предтеч, тайные игры сильных мира сего, религиозный фанатизм, человеческие жертвоприношения – и везде эти двое!

Именно поэтому любое упоминание о двоих подопечных Болана последнее время стало вызывать у него раздражение. Из-за явного предчувствия больших-больших сложностей. Как у них так получается? Как? Любое простое действие этих двоих эхом отзывается во множестве слоёв реальности, смешивает кучу смыслов – в полнейший абсурд! Как? Ну, как?