Виталий Храмов - Звездный попаданец [litres]

А в это время глава разведдепартамента флота увековечивал себя, ногой попирая поверженного чемпиона Легиона. И не просто чемпиона, а – тактического командира Легиона. И имел на это полное право.

Пусть для всех так и будет фактом, данностью, что убит чемпион был массированным огнём множества бойцов самообороны. Пусть верят в этот миф, чувствуют свою причастность, своё величие – они же, все вместе, завалили чемпиона! И впредь не так ссут кипятком, веря, что Легион – смертен. Не умирая, окостенев от ужаса, а сражаясь!

Но Болан слишком много воевал. И знал, что даже сотня бойцов с лёгким ручным оружием не остановят чемпиона.

Убийство этого великана дело вон тех двоих, лиц которых не знает даже Верж. Личная охрана Двудонного. Именно они в аду боя, под невидимостью маскировки своих костюмов, под прикрытием массированной перестрелки – подобрались к чемпиону. Один – на бросок гранаты. Другой – на хорошую стрелковую позицию.

Да, если бы не Вадим, если бы он не отвлёк чемпиона, не взбесил его до потери концентрации – не помогла бы им и невидимость. Чемпион бы их почувствовал. А если бы не массированный обстрел – среагировал бы, и на броски гранат, и на громоподобные выстрелы рельсового ружья.

Рельсотрон – малоэффективное оружие в современном бою. Тяжёлое, длинное, с чрезвычайно низкой скорострельностью, сложное в освоении, дорогое в эксплуатации – каждая пуля – сверхтяжёлый, сверхплотный сплав в адамантовой рубашке. Такие боеприпасы почти никто не использует. Из-за их чрезвычайной дороговизны. Почти не использует. Рельсотрон и тяжёлая пуля в сверхпрочной оболочке, летящая с огромной скоростью и с чудовищной кинетической энергией заряда, – идеальна для пробития брони. Прочной и толстой брони тяжёлой латной пехоты Легиона.

Но и тут есть одна тонкость, перечёркивающая боевую эффективность применения этого оружия. Цель должна быть малоподвижной. Желательно – неподвижной. А неподвижность и чемпион, в бою – несовместимые понятия. Во всех случаев, кроме исключительных. Этого, данного – исключительного случая.

Один «безликий» бросал плазменные ЭМИ-гранаты, перегружающие щит чемпиона и вносящие сбои в работу его оборудования, а второй – бил в тело великана сверхтяжёлыми пулями, разогнанными до космических скоростей.

По виду повреждений брони Болан с уверенностью мог сказать, что сначала чемпиона ослепили – разбили ему лицевую часть шлема, потом – пробили ему колени в стыках наколенников, этим лишив его возможности отступить. А потом – добили, стреляя в стыки его брони и в ослабленные зоны доспеха чемпиона.

Энрог Двудонный, своей щёгольской адамантовой шпагой пробивший горло чемпиона, фактически лишь позировал для съёмки. Чемпион в тот момент хотя и был жив, был полностью беззащитен и безопасен. Ему даже самоуничтожиться не дали – отсекли голову раньше!

Но это не умаляет заслуг ДРК-17. Это всё его операция. Его люди убили великана. Он их нашёл, пригрел, привёл именно сюда, именно сейчас. Всё это его заслуга. А то, что он не рисковал напрасно – не трусость, а разумность. В конце концов, он же был тут, с ними, в бою! А не там, в далёком и безопасном месте базирования 17-го Флота! За тысячи световых лет от Стиры. А ведёт эту безнадёжную войну вместе с ними.

На поверженном теле великана снимались и Верж, и прочие командиры боевых групп. Только «безликие» не попадали в поле видения камер. Тем более что один из них был с «антенной» над головой – ствол рельсотрона на полроста «безликого» возвышался над его шлемом. И чуть не чиркал прикладом по перепаханной взрывами земле. И никто не придаёт этому значения. Всяк вооружён на что горазд.

Верж изображал для съёмки пафосное лицо. Но увидев озабоченность Болана, сразу изменился в лице. Но думал не долго – всё сразу понял. Верж наклонился к Энрогу Двудонному, коротко переговорил.

Тут же началась лихорадочная деятельность. За трофеями и телами прибыл транспорт, отряды самообороны прекратили преследование врага, стали укрепляться на достигнутых рубежах.

Нетерпение Болана гнало его под землю. Но и оказавшись под сводами бункеров, Болан не успокоился. Тревожное состояние не давало ему покоя.

А больше всего выводило из себя то, что он, как командир самообороны, не мог определить источник беспокойства, направление угрозы. Потому готовился ко всему наихудшему, изводя себя и всех, кто был рядом – бесконечными проверками и чрезмерными требованиями.

Прошёл час. Потом – ещё один. Ничего не происходило. Люди, другие командиры групп смотрели на Болана сначала – с недоумением, потом – с едва скрываемой усмешкой.

В этот момент Болан понял несколько фундаментальных моментов: он познал, насколько коротка память человеческая и, с горечью, осознал, что репутация зарабатывается очень долго и трудно. А теряется – быстро. За несколько часов. Если не за мгновение.

И это ещё больше подавляло бывшего сержанта пехоты. В голове его стремительно носились панические мысли, недоумение, сожаление, недосказанности, непонятности.

И всё это вылилось в злость. В разъедающую злость бешенства. В злость на самого себя, на это безумное вторжение, на диких, на этих двоих подопечных! На этих двоих!..

– Да! – бормотал Болан, разбивая бронированными кулаками ни в чём не повинный ящик из-под агрегатов. – Это они! Это с них всё началось! С них всё и пошло – кувырком! И всё встало с ног на голову и – перемешалось! Они! Они лишили меня всего! Тихой и спокойной жизни! Даже женщин! Обеих! Как? Как? Как? Ненавижу!!!

Конец истерике Болана, его мучениям и метаниям положил циркулярный вызов на сбор офицерского состава на штабной совет. И вбитая в подкорку мозга субординация – автоматически, без осознанного участия сознания Болана – привела его вид и мысли к требованиям воинского устава и протокола. Заставила его ноги осознанно нести тело командира самой эффективной боевой группы сил самообороны – в штаб.

В штабе, кроме множества прочих офицеров самообороны, которых Болан лишь отстранённо отметил, был Верж. А то, что он был без своей привычной тени – Раты, опять заставило Болана скрипеть зубами.

Тут же был и этот великан Ван Бол. Тот, кого раньше именовали Бол Ваном. И Асара – рядом с ним. Не с Вержем, не подошла к Болану, как было бы раньше, а с этим – чужаком!

Болан никак не мог понять – ну что эти две самых красивых девушки на свете нашли в этих чужаках? Ну, он был согласен по Ван Болу – тут не требуется объяснений. Высок, могуч, загадочен, от крови самого Основателя! Тем более что сама Асара признавалась Болану, своему бывшему любовнику, ещё когда была с ним, что Ваня как любовник – весьма хорош. Играл ею, как ручным музыкальным инструментом, создавая из её эмоций и чувств – музыку, гармонию. Это – со слов самой Асары. И этим – доводя её до исступления. До умопомрачения. Опустошая её до дна. До эмоционального истощения. А теперь он – заговорил. Перестал быть немым дроном. Ещё и героем стал! Ну как девочке устоять против такого набора талантов?