Виталий Храмов - Звездный попаданец [litres]

Ладно, как-то же жил три десятка лет без этих калькуляторов в голове?

– В-в-ваня-а-а! – хриплю я пересохшим горлом.

Это я увидел знакомый металлический сапог пятьдесятбезразмерного номера. Торчит из песка и обломков, как дымоход землянки.

Подбираю какую-то гнутую железяку, используя наработки старика Архимеда – сваливаю в сторону обломки. Роясь, как собака, отбрасываю землю, раскапываю спину, задницу и затылок шлема друга. Стучу ему в затылок той самой железкой.

– Есть кто дома? – вкрадчиво спрашиваю.

Ваня весь пошёл волной, как судорогой. С облегчением выдыхаю, падая на колени.

– В-в-вставай, бессмертная недвижимость! – хриплю я. – Не в-в-вовремя ты привал з-з-затеял.

Но встаёт Ваня эпично. Песок сыпется ручьями. Тоже поднялся только до коленопреклонённого положения. Стучит руками по своей башне. Потом снимает шлем.

– Живой? – спрашивает он меня. У Вани – кроваво-черная полоса засохла от носа к подбородку, а от ушей – за шиворот.

– Ты з-знаешь, – говорю я ему, – умирать к-каждый день – очень п-плохая привычка. А с вредными п-привычками надо б-бороться. Как с курением и пьянством.

Ваня кивает, пытаясь оживить своё оборудование. И мне надо. Но я даже пальцем пошевелить не хочу. Потому как не могу.

– Остальные? – спрашивает Ваня.

Мотаю головой. Ваня встаёт, подходит, рывком за воротник ставит меня на ноги, а сам начинает крутиться на месте.

Карабин ищет. Я тоже свой огнемёт искал. Только обрывок шланга мотается на поясе. И «бак» с огнесмесью – тоже решил пожить у родителей. И игольник – последовал их примеру. Так что врага будем встречать как макаки – красными труселями. Раскалёнными ядерными пожарами. И камнями будем в них кидаться, как истинные пролетарии. Что во всех странах – пролетели.

Ваня перестал метаться, замер, как прислушиваясь к чему-то. Руками так – медленно – водит, как ушуист-самоучка. Если сейчас в позу аиста встанет – умру со смеху, до того как стану радиоактивным зомби.

Трясусь от смеха. Но – молча. Просто мне подумалось, что надо артефакты поискать в этой Зоне. Смешно же? Мы теперь – сталкеры.

– Ладно! – махнул рукой Ваня. – Что мы, «Тигра» не найдём? Не зажим контакта, небось!

И то верно. Встаю, упираясь на ту же железку, как на посох странника. И точно. Нашли «Тигра». И Эхра соответственно. Пока откапывали исковерканный шагоход, пока Ваня своими чудо-когтями разрывал броню кабины – Асара сама на нас вышла.

Мы оба сразу же забыли про Эхра, а точнее – забили. Кинулись обнимать девушку.

– А вы что нейросеть не перезапустите? – спрашивает она.

Смотрим с Ваней друг на друга. Потому что – тупые! Вот почему!

Тупые, но радостные – Асара вообще без видимых повреждений. Даже юбочка на месте. Хоть и изрядно выпачкана, подпалена и изорвана. Ну, чудо, а не связистка!

Чего не скажешь об Эхре. Кабину мы всё же вскрыли. А там – Эхр, завязанный в узел самого себя. И головой вниз. Часть креплений не выдержали ударов, вот его и завязало узлом, пока мотало по земле. Это лёгкую Асару, как пылинку, сразу задуло в щель, да и пронеслась вся буря над ней. А «Тигр» мотало до последнего вздоха ядерного урагана.

Достали нашего соратника. Когда вставляли ему плечо обратно в сустав – Эхр очнулся от боли. У него ещё и запястье сломано. Соображаем шину. Ваня, как резчик по… всему – режет лубок, Асара лишает себя последней скромности – юбка идёт на привязывание руки Эхра к шине, а всей этой конструкции – к шее нашего лучшего танкиста.

После этого допили последнюю воду из фляги Асары – по два глотка получилось. В случае Вани – один, маленький-маленький глоточек. И, как и положено былинным героям, сели думу думать. И затылки чесать. Задавшись извечным вопросом: «Чё делать?»

С тем, кто виноват – не заморачивались. И так ясно: сами и виноваты. Надо было чётко выполнять поставленные задачи, определённые приказом командования, не проявляя инициативы – не пришлось бы сейчас думу тяжкую думать. Уже сгорели бы в том пламени до неба, что стоит над центром Портового.

Ну, а кому на Руси жить хорошо – тем более не заморачивались. Ну, не нам – явно. Тем более что тут русским духом и не пахнет.

Эко меня занесло! А все на меня смотрят. Я что-то пропустил?

– Что молчишь? – спрашивает Ваня.

Ничё! Просматриваю запись очнувшегося киборга во мне, пытаясь понять, что они все вылупились на меня? Нейросеть хоть и сбоит, но пашет. Ах, вот оно что! Моя очередь предлагать вариант самоубийства! Вот я им и выкладываю то, чему меня научил сержант – героически отмучиться в бою. К концу монолога перестаю заикаться. Уже хорошо.

Асара сняла шлем, давая нам отвести душу, полюбоваться её красотой. Свежа, мила, румяна. Не то что некоторые. Особенно я и Эхр. У которого вся морда – как раньше размером, только – синяя. И нос – лепёшкой. Дышит ртом, как синий лягух.

– О какой радиации ты говоришь? – Асара крутит пальцами в воздухе, видимо общаясь со своей сетью, оперируя только ей видимыми данными. – Радиация – в норме. Возможно, там, где реакторы подверглись разрушению – фон и завышен, но тут? В пригородах?

– А разве это был не ядерный взрыв? – удивляюсь я.

И этим удивил всех.

– Ну, реактор на том корабле, конечно, был… – говорит Ваня.

– Корабле? – удивляюсь я.

– Ну, ты же своими глазами смотрел… – говорит Ваня, потом спохватывается. – Ах, ну да! Глазами. У тебя же шлем был разукомплектован. Это был корабль. Они разогнали его в Пустоте и обрушили на Арену. Реактор, конечно, разрушился. Но думаю, что все компоненты реакторного топлива взрывом выбросило…

И он махнул рукой наверх. Невольно поднял голову к небу. Да в таком положении меня и заклинило.

– Да и зачем «убиваться в атаке»? – удивлялась Асара. – Даже если мы и получили дозу жёстких излучений, даже если нахватались изотопов – в любом медцентре всё это легко выведут из организма. Радиация – пустяк. Вот что нам делать дальше? Штаб был же под Ареной. И, видимо, дикие об этом узнали. Такой объём кинетической энергии, такой удар – никакой щит, никакой бункер не выдержит! Тем более что у нас всё было, так сказать…

– Самодельное, – подсказал Ваня. – Предлагаю идти на соединение с теми отрядами, что утром пошли в наступление. Они, как и мы, попали только под косвенное воздействие. Вадим? Да, очнись же ты!

– А? Да! Я – в порядке! – вздрагиваю я. – Этот мир, в котором я оказался, постоянно загоняет меня в тупик, сводит с ума!

– Давай, соберись! Ты же инженер! – говорит Ваня. – Почини самого себя! Не время предаваться философским размышлениям о праведности бытия!

– Ты прав, мой бессмертный друг! – киваю я.

– Да что ты заладил: «Бессмертный, бессмертный», а? – возмутился Ваня.

– Завидую, – пожал я плечами.