Андрей Лях - Челтенхэм [litres]

По той самой иронии, на которую так горазда судьба, Траверс открылся в начальный послевоенный период, когда бум контрабанды оружия и вовсе подскочил до небес. Никем не контролируемый район мгновенно пророс, во-первых, пиратскими базами, а во-вторых – всевозможными логовищами разноплеменных военных частей, в разное время и по разным обстоятельствам досрочно выскочившими из военной заварухи. Уже тогда искоренить эту разбойную вольницу было непростой задачей даже чисто технически, а про необходимые для такой цели международные соглашения в ту пору и речи не шло – союзные державы были готовы без всякого антракта перейти от Второй мировой войны к Третьей, междоусобной, так что Траверс еще многие годы цвел пышным цветом.

Диноэл одним из первых оценил важность этих мест. Во-первых, криминальные рынки всегда были очень чутким индикатором Контактной активности – расхитители гробниц всю жизнь опережали археологов, а во-вторых, его безошибочное слиперское чутье сразу подсказало, что с Траверсом дело нечисто.

Дин угадал по обоим пунктам. Артефакты с Траверса привели бы в ужас динозавров из КомКона – здешние находки прямо и недвусмысленно утверждали, что Институт контролирует, мягко выражаясь, далеко не весь объем отношений с нереестровыми цивилизациями, и неизвестные группировки активно экспериментируют как в области информационного, так и палеоконтакта. О большем и задуматься было страшно – призрак неведомой мощи, рожденной тайнами инопланетной технологии, бродил по Траверсу без стеснения, и было ясно, что в сети, которой опутали мир специалисты из Аугсбурга, где-то зияет изрядная дыра.

А дальше все пошло еще интереснее.

В начале пятидесятых по Траверсу прокатилась волна смены власти – большинство главарей преступных кланов военного разлива и закалки – кто с дыркой в голове, кто и вовсе по частям – за необычайно короткий срок сошли с политической сцены, а им на смену пришли совершенно новые лица. Эти новые боссы, действуя на удивление скоординированно, потребовали государственности и суверенитета для своих разбойничьих баз, и юридическое основание этих претензий оказалось неожиданно солидным и профессионально грамотным.

Из каких-то источников сюда просачивались секретные военные технологии, например, такое чудо фортификации, как защитный жилой комплекс «Таблетка» – этими бронекуполами Траверс засыпало, как луг одуванчиками по весне. В разы упала эффективность средств радиоэлектронной борьбы и разведки – все хакерские атаки на бандитские системы с некоторых пор успешно отбивались, спутники-шпионы внезапно слепли и глохли. И так далее. Разгадка всех этих чудес была очевидна: некие влиятельные люди были весьма заинтересованы в том, чтобы Дикое Поле продолжало существовать.

Любопытно то, что главное противодействие оказывалось именно Контактным службам. Побывав на Траверсе во второй, третий, пятый раз, Диноэл отчетливо уловил, какие ветры тут задули, и насторожился окончательно – перед ним явственно проступал отпечаток раздвоенного копыта. Некая сила, явно вхожая в высшие эшелоны Контактной власти, эту же власть с Траверса, очевидно, вытесняла, заготавливая плацдарм для, судя по всему, очень и очень серьезных целей. Диноэл сообразил, к чему идет дело, и, хотя изменить ничего не мог, все же успел подготовить и вывести из-под удара многих из своих людей. И все же, несмотря на ожидаемость, радикальный приказ свернуть всю деятельность оказался тяжелым ударом. Даже еще позавчера Дин надеялся хоть что-то спасти. Нет. Не получилось.

На Траверсе и началась история, которая, возможно, когда он вылезет из этой ванны, оставит от него лишь золотую строчку в Херефордском Зале славы. Дело в том, что в какой-то – поди теперь, вспомни какой – момент Диноэл понял, что все мафиозно-политические перестановки на Траверсе – вовсе не продукт закономерной эволюции преступного мира, не бывает таких эволюций, и не козни английских контактных служб – англичане сами страдали от таинственной интервенции. В обозначившихся переменах власти, независимо от их уровня и географии, явственно читалась, во-первых, строгая целенаправленность, а во-вторых – один и тот же почерк.

Наука утверждает, что особенности почерка уникальны и могут принадлежать лишь одной-единственной руке. А рука, в свою очередь, может принадлежать только одному человеку. Другими словами, интуиция более чем определенно заявила Диноэлу, что за спинами главарей Траверса появился конкретный и могущественный лидер. Кто он? Землянин, англичанин, леонидянин или, что очень вероятно, гестианец? Неведомо, вычислить оказалось совершенно нереально, и это было вторым, что объявила Диноэлу интуиция: «Он знает о тебе». Действительно, таинственный Джон Доу, как без всякой оригинальности окрестил его Дин, держался, словно в старинной буддистской сказке, на расстоянии «девяти воплощений», превосходя все доныне известные меры конспирации. Вторые и третьи руки в каналах передачи денег, технологий и информации определить еще было можно, а вот дальше требовались мощности, намного превосходящие возможности «Джадж Спектра». Но соответствующие службы разных царств-государств отнюдь не рвались помогать контактерам – спектры пользовались дурной славой диких рейнджеров, не склонных к взаимовыгодным компромиссам, а Джон Доу явно был вхож в самые высокие кабинеты транснациональных корпораций, представители которых правили бал в правительствах и всевозможных комитетах.

Непонятно было и другое. Речь шла о власти, но к какой же именно власти стремился Джон Доу? Добиться государственного признания Траверса и стать вождем пиратской республики, новой «Либерталии»? Водрузить на Фобосе черный флаг с черепом… Да что за чепуха. Занять трон владыки олигархата свободной экономической зоны? Тоже сомнительно, уж больно чревато, да и не похоже. Наконец, Диноэла осенило – кстати, здесь же, в этой же ванне. Джон Доу вовсе не собирается захватывать власть. Он собирается сам стать властью – сесть в кресло начальника спецслужб, отвечающих за Траверс, и начать играть в старинную, веками освященную игру, где правая рука якобы не знает, что творит левая, – ловить и отпускать, брать и давать, короче, под прикрытием казенного надзора делать свои дела. И дела, судя по всему, масштабов несказанных. Вот для чего он рассаживает верных людей, оснащает по последнему слову и отлаживает каналы, дальше остается только подключить контакты, вставить штекеры – и вперед. И произойдет это (Господи, может быть, уже произошло? Но нет, нет) в самое ближайшее время, потому что подобного рода подготовка – продукт скоропортящийся.

И было Дину знамение. После одной операции к нему в руки попали образцы золота с Траверса, и незамедлительно проведенные анализы показали – да, материал с Тратеры и хуже того – скелетниковский. Эту спектрограмму ни с чем не спутаешь – виртуозная подделка под кустарное производство, сделанная на неизвестном, невиданно совершенном оборудовании. Совпадение? Возможно. Но Дин откровенно боялся таких совпадений. К нему пришло сосущее чувство опасности. Джон Доу высоко сидел, далеко глядел, в курсе слишком многих дел он оказался. Да уж нет ли у него подходов к Тратере – самому больному месту Диноэловых планов? Там творятся непостижимые вещи, там засел старый знакомый, самый опасный из тиранов современности, Ричард Губастый, которого очень даже можно заподозрить в дружбе с разбойными жуками-скелетниками, там в свое время дневал и ночевал проклятый Кромвель, и вообще гнездилище многих тайн. Очень нехороших тайн. В разные эпохи к ним подбиралось немало злодейских типов, и не оказался ли Джон Доу удачливее других?