Дмитрий Лазарев - Вирус Зоны. Фактор человечности

– Что же, для таких трудных случаев у нас имеется свой метод, верно, Татьяна Николаевна?

Женщина в халате кивнула.

– На кушетку его! – скомандовал Сивакин.

Блондин и усатый тут же подхватили онемевшего от ужаса Мокрушина, сняли с него куртку и кепку, подтащили к кушетке, бросили на нее и туго притянули ремнями. Александр Леонидович даже не сопротивлялся. Почему-то именно в этот миг он вдруг совершенно уверился в том, что «свой метод для трудных случаев» окажется для него намного хуже, чем новая пытка болью. Руки и ноги Мокрушина разом отнялись, и все тело словно приняло консистенцию студня. Он пытался что-то лепетать, но из его бессвязной речи удавалось внятно вычленить только многократно повторяющееся слово «нет».

Женщина тут же прикрепила к его голове и рукам несколько электродов, немного подумала, расстегнула рубашку и добавила еще парочку на грудь. Затем на шее Мокрушина защелкнулся холодный металлический зажим. Только тут, совершенно обезумев от страха, он попытался дернуться. Хотя попытка успехом не увенчалась, женщина скомандовала: «Успокоительное!», и через несколько секунд в ее руках оказался шприц с прозрачной жидкостью, которую она ввела в вену пленника.

Сквозь туман, заполняющий его сознание, Александр Леонидович услышал голос Сивакина:

– Ну что, можно начинать?

– Пусть сначала отключится, – ответила женщина. – Его дикий страх будет вносить помехи в показания.

Она начала говорить что-то еще, но Мокрушин ее уже не слышал – он полностью перестал воспринимать действительность.

Ему кажется, что он плывет в каком-то странном океане из зеленоватого тумана, сквозь который проступают фрагменты его ближайшего прошлого. Словно череда стоп-кадров в обратной перемотке… Визит блондина с усатым… Он, Мокрушин, с чашкой кофе за столом… Утро, он вскакивает с ошалелыми глазами, весь в поту после кошмара… Ночь, он мечется в кровати, время от времени поскуливая, будто обиженный пес… Вчерашний вечер… Он, спокойный не как удав даже, а как танк, пьет с друзьями пиво… Вчерашний день… Он на работе, обычные рутинные дела… Орет за что-то на начальника рекламщиков… Ах да, из-за Натальи – неприятно получилось… Середина вчерашнего дня… Он заходит в кабинет и обалдевает – в его кресле кто-то сидит… Странно, он об этом совсем забыл! Мужчина среднего роста, лет пятидесяти, с серыми волосами, среди которых почти не заметна седина… Лицо еще такое… неприметное… А ведь они знакомы… кажется…

Внезапно внутри Александра Леонидовича что-то екает, и череда «стоп-кадров» сменяется «видеороликом»… Похоже, этот момент кого-то очень интересует – Мокрушин прямо ощущает давящий интерес и внимание… чьи? Это же его голова, кто еще может в нее залезть и подсматривать воспоминания? Такое невозможно же… Или возможно? Мокрушин слышит свой голос:

«– А… Н-наталья? Она ост-тавалась в офисе… Вы… ч-что-то с ней?..

– Беспокоитесь о ней? Ай-ай-ай, господин Мокрушин! Спать со своей подчиненной – это так по́шло!

– В-вы ее…

– О нет! Ничего такого. Можно сказать, что она… гм… решила стать поближе к природе. А теперь, если вы не возражаете, я хотел бы перейти к делу».

К делу… К делу… Какое же у него дело?

«– Скоро вам нанесут визит некоторые весьма… гм… агрессивные личности.

– Н-но кто?! И з-зачем?!

– Вам этого знать не надо. Все равно, когда я уйду, вы все забудете. Но вас следует хорошенько подготовить…»

И он начинает готовить… Делает что-то… Мокрушин не видит что – он почти без сознания… Ощущает только боль и полный хаос в голове… Но у него такое ощущение, что сероволосый буквально копается в его теле руками, словно долбаный филиппинский хилер! И делает… делает… ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?!

В этот самый момент нечто чужое и могучее буквально вламывается в его сознание, вышибая личность Мокрушина куда-то на задворки, и по-хозяйски занимает ее место…

Когда Мокрушин потерял сознание, блондина усадили на сиденье рядом и тоже подключили к аппарату, установив электроды только на голову. Он, псионик, должен был работать на прием, разбираясь в хаосе образов, всплывающих в мозгу директора телекомпании, и вычленяя из них главное.

С ментальным блоком какое-то время пришлось повозиться. Но «мемоскан» был поистине революционным аппаратом, изобретенным учеными АПБР совсем недавно, на основе прибора профессора Воскобойникова, извлеченного из его бункера. «Мемоскан» мог взламывать даже самую совершенную защиту мозга от пси-воздействия и добираться до воспоминаний (пока лишь до сравнительно недавних), защищенных не только ментальным щитом, но и такими естественными блоками, как ретроградная амнезия или болезнь Альцгеймера.

Блондин знал, что делать, – он уже не в первый раз управлял этим прибором, да и пси-способности у него были изрядные. На весьма хитрый и многоуровневый ментальный блок у него ушло около десяти минут. Ничего удивительного, что его не удалось вскрыть без прибора – ставил его, похоже, мастер своего дела, но никак не Мокрушин. Сделанный параллельно анализ крови пленника показал, что способности Измененного у него отсутствуют в принципе.

Дальше пошло проще. С помощью «мемоскана» блондин листал последние воспоминания Александра Леонидовича, как посты на страничке в соцсетях – от самых последних к более ранним, к тому моменту, когда появился некто, поставивший Мокрушину ментальный блок. Пусть даже самого пленника заставили все забыть, «мемоскан» это воспоминание обнаружит…

Вот! Кажется, оно! Блондин остановил «прокрутку» и остановился на конкретном фрагменте памяти Александра Леонидовича. Его ошеломление и испуг стали отсечкой. Псионик через «мнемоскан» теперь полностью воспринимал картину памяти пленника, преобразовывал ее в своем мозгу в понятные образы и выводил их на монитор прибора. Лицо… Лицо визитера, к немалой досаде присутствующих, было как в тумане, будто человеческая память просто не смогла его в себе удержать. А вот то, что делал этот неизвестный, было очень странно, если не сказать больше.

Но пока псионик, а вместе с ним и все остальные пытались истолковать странный образ, возникший на мониторе, ситуация резко изменилась – пленник открыл глаза. Первой заметила это женщина, и рот на ее изумленном лице принял форму буквы «О». Однако сказать она ничего не успела – заговорил Мокрушин. Только голос был вовсе не мокрушинским, а принадлежал хорошо знакомому кое-кому из присутствующих экстрасенсу Мальцеву.

– Добрый день, господа! Я знал, что у вас хватит энергии и ума, чтобы вскрыть мой ментальный блок. Браво – я в вас не ошибся! Хотите знать, что я делал с этим отжившим? Сейчас узнаете. Я за последнее время много чему научился. Постиг и кое-какие области биоинженерии – например, научился встраивать неживое в живое без оперативного вмешательства и без потери функциональности обеих частей. Заинтриговал? В общем, вам небольшой сюрприз, господа, – этакая ловушка для умных. Прощайте!