Дмитрий Лазарев - Вирус Зоны. Фактор человечности

Сивакин побелел как полотно и хотел выкрикнуть водителю приказ остановиться, но не успел – на месте едущего по Варшавскому шоссе лимузина возникла дымно-багряная опухоль взрыва, разметавшего по окрестностям обломки машины вместе с кусками плоти ехавших в ней людей.

Питерская Зона

Шатун чувствовал себя довольно-таки паршиво: болело почти все тело (где ушибы, где ожоги), продолжало зверски знобить от последствий атаки фризера, во рту стоял мерзкий привкус и постоянно тошнило. До кучи он устал как собака, и ушибленная правая коленка плохо сгибалась, мешая нормально идти.

Ситуацию усугублял его донельзя подозрительный вид. Сталкеру требовалось срочно умыться и переодеться во что-нибудь чистое и целое. С одеждой как раз была напряженка: задумывая свой безумный прорыв мимо заправки, Шатун, чтобы предельно облегчить рюкзак, избавился от всего, что не считал предметами первой необходимости. Запасная одежда попала под эту категорию, и теперь ему оставалось только локти кусать: футболки и смены белья для его целей было категорически недостаточно.

Да, был вариант попытаться отыскать поблизости и ограбить магазин одежды: вряд ли он сейчас охраняется. Если судить по навигатору, в окрестностях находилось сразу несколько здоровенных торговых центров, но сталкер не рискнул туда соваться. Во-первых, он знал такие магазины – попадал в них несколько раз. Ему, жителю маленького городка, эти гиганты представлялись чудовищно запутанными лабиринтами, в которых можно бродить часами и не отыскать того, что тебе нужно. К тому же все они находились слишком близко от места катастрофы, и когда прибудет «кавалерия» Новых, находиться тут – последнее, чего бы ему хотелось. Нет, чем большее расстояние он оставит между собой и полыхающей заправкой, тем лучше.

Надо было срочно найти укрытие, чтобы дождаться ночи. Наиболее подходящим для этого местом представлялось Серафимовское кладбище. Туда он и направился, огибая по большой дуге пылающий перекресток, на котором учинил такой разгром. Сталкеру повезло никого не встретить – очевидно, все окрестные Измененные, в том числе и боевая бригада Сида, в данный момент пытались совладать с пожаром и разобраться, что же произошло на заправке. Если повезет, они сочтут сталкера мертвым – ведь труп читающего на водительском сиденье «Дискавери» наверняка сгорел в угли в таком-то аду. И тогда охота на него прекратится. Но, если честно, в подобное развитие событий верилось не слишком: это все же Новые, а не обычные бандиты с большой дороги. А если подключится Сид… Просекут, гады, как пить дать просекут! Но Шатун по крайней мере выиграл себе немного времени – единственный положительный эффект от устроенной им катастрофы. В остальном – одни минусы.

Когда, с великими предосторожностями завершив свой обходной маневр, сталкер добрался наконец до внешней кладбищенской ограды, его состояние было таково, что прямо хоть сейчас присоединяйся к давно и покойно «отдыхающим» от земных забот местным обитателям. К счастью для Шатуна, вход на кладбище находился совсем рядом – непосредственно с Богатырского проспекта. Туда он и поспешил нырнуть с видимым облегчением. И только оказавшись в сотне метров от входа, он позволил себе ненадолго остановиться, перевести дыхание и хлебнуть минералки из припасенной в рюкзаке бутылки, несколько смягчив прохладной водой саднящее горло и чуть пригасив сжигающую его жажду.

С каждой минутой кладбище казалось ему все более привлекательным убежищем. В конце концов, там есть церковь Серафима Саровского, которая почти наверняка пустует – Измененные к религии абсолютно равнодушны. Правда, Шатун слышал, что некоторые из них умеют высасывать из подобных мест накопленную там пси-энергию. Ну так Питер под их властью уже не один месяц – наверняка уже все сдоили… Итак, церковь. Если она есть, то должны быть и хозяйственные постройки при ней. А значит, воду здесь наверняка можно найти, да и с одеждой скорее всего вопрос решится. Такие размышления не только подняли Шатуну настроение, но даже, казалось, сил прибавили. Поэтому когда он, двигаясь на юг по главной аллее, добрался до часовни Георгия Победоносца и мемориала воинам-интернационалистам, то хромал уже меньше, да и тошнота слегка отпустила. Вот она – сила позитивного мышления!

Сталкер брел по кладбищу, оглядываясь по сторонам. Если б не холодное время года, за три месяца небрежения оно бы изрядно заросло травой, а так выглядело вполне пристойно. Видно было, что в добрые времена (при людях) за этим местом ухаживали. Но Шатуну в жизни приходилось видеть всякое. Бывал он в совершенно нормальных людских городах, к которым Зона и близко не подступала, а кладбища в них выглядели местами полного забвения, будто, уйдя из жизни, покоящиеся там уходили насовсем и из памяти живых. Да, равнодушия в людях тоже хватало, хотя оно и не принимало такие гипертрофированные формы, как у Новых.

Вокруг действительно не было ни души, по крайней мере живой. Да и откуда? В городе Измененных перемены коснулись даже этой обители мертвых. Тут теперь нет ни охранников, ни вандалов, ни посетителей, ни кладбищенских служащих. Кладбище все больше мертвело без тех, кто помнит и скорбит, без живых цветов, которые раньше можно было встретить даже в снежную пору. Искусственные и те приобрели уже жалкий, непотребный вид. Удручающая пустота… А всегдашняя тишина даже усугубилась. Дивный новый мир, чтоб его!

Кладбище еще не приобрело окончательно заброшенного вида, но если за пару лет в город не вернутся люди… А вернутся ли они вообще? До сих пор Шатун старался не заглядывать столь далеко. На повестке дня были другие вопросы: визиты в Зоны, борьба за выживание, сейчас вот – поиск клиентки… А вот о том, что будет, когда (и если) люди все-таки одолеют Измененных и сумеют остановить возникновение новых Зон, подумать до сих пор ему было как-то недосуг. Да и зачем? Вся его нынешняя жизнь была завязана на эти чужие территории. Шатун привык к ним, сроднился с постоянным риском, чувством смертельной опасности, необходимостью постоянно следить за временем, которое ты пробыл на чужой территории, и удерживанием ментального щита на уровне рефлексов.

Но кладбище эти мысли навеяло просто само по себе, являясь хорошей иллюстрацией того, во что превращается мир, переходя в руки новых хозяев. Да, нет пьяных, преступников и хулиганов, нет криков и скандалов, хаоса и бушующих страстей… Но нет, кажется, и самой жизни. Точнее, она есть, но какая-то совершенно иная, непривычная, нечеловеческая . Все то, что создано и взлелеяно людьми, для Новых, казалось, не имело никакого значения. Религия, культура, литература, искусство, музыка – с этим-то все понятно, они служили людям и созданы были для людей, для удовлетворения их эстетических чувств. Для Измененных все это неактуально. Их чувство прекрасного (если оно, конечно, имелось у них в принципе) отличалось от человеческого настолько сильно, что и представить невозможно. Да и собирались ли они заморачиваться на эстетику сейчас, колоды деревянные, чурбаны бесчувственные? Вряд ли. Все, что не имело для них реального прикладного значения, исчезало из обихода и оказывалось на задворках их мира, очевидно, чтобы там и сгинуть.