Дмитрий Лазарев - Вирус Зоны. Фактор человечности

– Источника работа. Похоже, у Сида возникла потребность. Для сети его шпионской, Паутины то есть.

Почти минуту Шатун задумчиво жевал хлеб и консервы.

– Как думаешь, могли меня везти к этому… крутому, заместителю Сида?

Вопрос неожиданно вызвал у «лояльного» затруднение.

– Не исключено такое, – уклончиво сказал он наконец. – А Сидом тебя скорее всего просто пугали – имечко-то на слуху. Может, рассчитывали, что ты в штаны наложишь… Тебя скорее всего просто допросить хотели, а это любой псионик сделает, если эту штуку, – он указал на пси-блокиратор, – снять. Допросили бы – и все сведения Сиду переслали по Паутине. Ну а на крайний срок он к своим присным и подключиться может. Чтобы, так сказать, лично поучаствовать.

Внезапно Шатуну пришла в голову одна мысль, которую он не замедлил озвучить:

– Слушай, а ты уверен, что Сид использует в Паутине только читающих и поисковиков? Как насчет остальных? К ним он тоже может подключаться?

– Например, ко мне, да? – «Лояльный» усмехнулся. – Думаю, может. Только пока не видит в этом необходимости. Ему же от Паутины в первую очередь информация требуется. Боевые же Измененные – они для силовых акций нужны. А тут против кого силу применять? Армия сюда пока не лезет. Только чокнутые одиночки вроде тебя… и меня. Я бы на твоем месте по поводу Сида особо не переживал: ты для него, уж прости, слишком мелкая фигура. Ему из-за тебя бросать свои мегаразборки в столице? Не смеши мои тапочки! Вполне возможно, после шухера на заправке тебя сочли погибшим. Так что сейчас тебе лучше всего по-быстрому и желательно тихо сделать свое дело и свалить.

– Согласен… Ты мне поможешь?

Повисла пауза. Примерно полминуты Николай испытующе смотрел на Шатуна.

– Ты ведь полезешь в самую пасть, верно?

– Нет, если в этом не будет необходимости…

«Лояльный» махнул рукой.

– Пустая оговорка! Мы оба знаем, что необходимость будет, потому что дамочка твоя пропала в одном из самых гнилых мест. А я по глазам вижу, что ты туда полезешь, потому что крышу у тебя снесло напрочь…

– И?..

– И я пойду с тобой. Хочешь знать почему? Да чтоб я сам знал! Если честно, мне осточертело прятаться здесь, среди могил! Да-да, я именно прячусь тут, как бы мне ни хотелось думать иначе! Разведка, агентурная деятельность… Это поначалу было весело и интересно. Я делал вылазки, пытался что-то узнать. И даже узнавал. А теперь мне тупо страшно, понимаешь? Потому что там везде смерть! Я сижу здесь безвылазно уже неделю и трясусь как заяц! Стыдно мне и противно – ненавижу себя таким. Да и устал я бояться. Но ничего не могу с этим поделать. Пока один, не могу. А тут приходишь ты, такой весь из себя крутой и безбашенный, и чихать тебе с высокой сосны, что тебя в любой момент грохнуть могут! А мне от этого еще стыднее и противнее делается. Скоро уж я в зеркало на себя смотреть не смогу – наизнанку вывернет! А чем дольше я сижу, тем больше тут прирастаю. Ты вот мне дозу дал, типа доброе дело сделал. А я теперь еще месяца полтора тут сидеть смогу, ожидая неизвестно чего, и толку с меня как с агента ноль будет. Потому что духа не хватит из раковины этой вылезти. А через полтора месяца все еще хуже будет. И не выбраться уже, каюк! Вот не было бы дозы, мне бы и терять было нечего. Тогда б я не сегодня, так завтра плюнул бы на все и на прорыв пошел – к чертовой матери из этого адского города! А теперь…

«Лояльный» недолго помолчал.

– Ты – мой последний шанс. Если не пойду с тобой – все, считай, нету меня. Был Николай Песков, да весь вышел. Гниль одна осталась амебистая, ни на что не способная. Я помогу тебе, а потом вместе с тобой сдерну из города. По-моему, план отличный. А через это дело я, глядишь, и снова уважать себя начну… Перед смертью-то!

– Ну, так уж и перед смертью! Неужели все так плохо?

– На самом деле все еще хуже, – с самым мрачным видом подтвердил «лояльный». – Хочешь, покажу?

Не дожидаясь ответа, он вскочил, полез в стоявший в углу комнаты самый настоящий старый сундук и вытащил оттуда здоровенную карту Санкт-Петербурга. Шатун освободил стол, и они разложили на нем карту. Николай достал откуда-то обгрызенный простой карандаш и принялся водить им по карте, словно генерал перед сражением.

– В общем, смотри: мы здесь. – Он ткнул карандашом в зеленую зону Серафимовского кладбища. – А дамочка твоя пропала где-то тут. – Второй тычок карандаша пришелся в район площади Искусств перед Русским музеем. – Между нами и этим местом, как видишь, дельта Невы. А это значит – острова и хренова туча мостов. Острова кишат Новыми, и мосты контролируются ими же.

– Неужели все? – усомнился Шатун. – Это ж сколько Новых должно быть в городе?

– До хрена! – заверил его «лояльный». – В Питере было почти пять миллионов жителей. Накрыло примерно половину. Кто-то погиб, кого-то эвакуировали… Из этой половины Измененными стала едва одна сотая часть, но это уже двадцать пять тысяч! Двадцать пять хреновых тысяч Измененных! Этого не хватит, чтобы наглухо перекрыть весь громадный мегаполис, но исторический центр и мосты – как нефиг делать. Короче, соваться на острова – это гарантированное самоубийство! Теперь смотри дальше. Есть вроде путь в обход – через Выборгскую сторону и Литейный мост. Да только хрен там! Он охраняется, как чемоданчик с ядерной кнопкой. Мышь не проскочит, не то что мы…

– Я вообще-то думал про пристани. – Шатун ткнул пальцем в северный берег Малой Невки. – Вот про эти. Если угнать лодку и обойти острова со стороны залива…

Николай поморщился.

– Что-то не так?

– Пожалуй, да… Этот путь, на первый взгляд, выглядит привлекательнее и безопаснее всех других, но это обманчиво.

– И в чем же подвох?

– Точно не скажу, но в воде залива появилось что-то… очень опасное. Его практически не видно, можно только ощутить как зону повышенного холода и статического электричества. Про огни святого Эльма слышал? Так вот, там, где появляется эта штука, они всегда зажигаются. А еще иногда вода чуть светится… В общем, это нечто пугает меня до одури… После всего услышанного ты, наверное, думаешь, что напугать меня не так уж сложно, и отчасти будешь прав. Но когда я начинаю действовать, бояться уже некогда. Измененные – это реальная, видимая опасность. С ними можно как-то бороться. А это… Невидимая и смертоносная хрень…

– Ты видел, как она убивает?

– Нет, но… я чую ее. От нее веет смертью. Если есть другой выбор, на лодке по заливу я не пойду.

– Так ведь нету его, другого! Что нам остается? Ты ведь все пути перечислил!

– Не все. Еще метро.

Шатуну стоило большого труда не показать внешне своей реакции на это слово. Но когда он заговорил, голос его от волнения звучал более хрипло, чем обычно: