Дмитрий Лазарев - Вирус Зоны. Фактор человечности

И в этот момент, как всегда, не вовремя и без предупреждения, включилась пророческая часть моих способностей. Причем весьма оригинально: я просто увидел на месте лиц темноволосого Карена и здоровяка Анатолия овалы для памятников с их портретами. В первый момент обалдел, перевел взгляд на круглолицего Степана… и ничего не увидел. Жив останется? Или я что-то неправильно толкую?

Видение вспыхнуло и погасло, в очередной раз оставив меня в смятенных чувствах. А я-то, дурак, в свое время завидовал Алине, ее способностям предвидеть будущее! Было бы чему! Конечно, это бывает полезно, но такое, с позволения сказать, счастье…

Степан смотрел на меня цепким взглядом:

– Шо, опять накрыло?

– Вроде того… – Я немного поколебался. – Слушайте, парни, мой вам совет – бросили бы вы это дело!

– Ты зараз балакаешь за службу, чи шо? – Лицо Степана стало жестким. Оказывается, оно бывает и таким. Вот что случается, когда пробивают эмоции и чуть сползает маска.

– Про это конкретное дело. Заговор, Сида и остальное… Боком оно вам выйдет, нутром чую!

– Чует он… Ты ж у нас, кажись, скоростник?

– В том числе.

– Так иди и бегай стометровку! А советов нам не трэба – мы сами кому хошь насоветуем, розумиешь?

Я мрачно усмехнулся. Конечно, понятно, что со стороны мои слова звучали как призыв к дезертирству. Им они, по сути, и являлись, не будучи подкрепленными абсолютно убойными аргументами. Сочтут ли эфэсбэшники таковыми мои видения? Ой, вряд ли! В телекинез, пирокинез и псионическое «зомбирование» поверить проще, чем в предвидение будущего. Даже в нашем сошедшем с ума мире, в который пришли Сеятели… На меня с неодобрением теперь смотрел не только Степан. Остальные тоже. Голос подал Карен:

– Сам-то небось не бросил, хотя был шанс отсидеться, когда тебя мертвым считали. А мы что, думаешь, в коленках слабые?

– Я – другое дело! У меня выбора не было – я к этой войне приговорен, но у вас есть шанс…

– Шанс сбежать? – презрительно бросил Анатолий и отвернулся, давая тем самым понять, что ему со мной не о чем больше разговаривать.

У меня было что им возразить, и я бы, пожалуй, начал спорить, но, к счастью, тут вернулся Седых.

– Пошли. Подполковник ждет. Сначала – только Стрельцова.

Подполковник Калашников встретил меня в своем кабинете, отделанном и обставленном (насколько я, конечно, в этом разбираюсь) достаточно дорого и в классическом стиле, хотя и без особых понтов: паркет или дубовый или искусная имитация, тяжеловесная мебель из массива, но без резьбы и прочих украшательств, книжные шкафы со стеклянными дверцами в деревянных рамах, люстра и настольная лампа тоже под старину. В общем, кабинет был вполне под стать хозяину – высокому и худощавому человеку чуть за пятьдесят, с резким угловатым лицом, жестким взглядом и сединой в волосах.

С первого взгляда он произвел на меня, скорее, благоприятное впечатление. Главное, что и мой пророческий дар молчал, не поднимая тревоги ни по поводу возможных исходящих от него неприятностей, ни по поводу предвестий его скорой смерти. Это бы успокаивало, будь мои предсказательские способности хоть сколько-нибудь стабильными и управляемыми и если б отсутствие сигналов от них можно было толковать как знак, что все в порядке (они ведь никогда ничего хорошего не предсказывают).

Калашников немного помолчал, видимо, подбирая слова для начала разговора.

– Господин Стрельцов…

Я поморщился:

– Вот уж не «господиньте» меня, пожалуйста! Длинно и не соответствует. Господин из меня… Беглец и убийца. – По моим губам пробежала усмешка. – Понимаю, что на «Михаила» не пойдете уже вы – тут надо сохранить дистанцию, поэтому лучше уж просто по фамилии, договорились?

Он кивнул.

– Так вот, Стрельцов, мне нужно знать – правда ли то, что передал мне Седых? Насчет заговора и полковника Сердитых?

– Правда.

Калашников аж плечами поник. Я его понимал: нелегко вдруг узнавать, что твой непосредственный начальник на самом деле заговорщик и твой смертельный враг. Это переворачивает мир вверх ногами, и жить в таком перевернутом мире не только трудно, но и опасно.

– Кто еще в заговоре? – спросил он глухо. – И в чем его суть?

– Прежде чем я вам все расскажу, давайте договоримся об одной важной вещи. Для меня важной.

– Слушаю…

Вопреки моим опасениям подполковник и не подумал становиться в позу и утверждать, что я не имею права ставить условий: сразу понял, что имею. Сразу понял, кто кому нужен больше и что я, если захочу, могу вот прямо сейчас отсюда уйти, либо просто так, либо забрав их жизни. И понимая это, он тем не менее решился на разговор тет-а-тет, потому что сознавал и еще одно – некоторая информация не для ушей оперативников. И все это внушило мне уважение к этому изрядно заезженному своей неблагодарной работой усталому человеку, готовому, однако, идти до конца, но выполнить свой долг. Респект! В этот момент я твердо решил, что с Калашниковым буду играть честно.

– Женщина, которая приехала со мной, Лариса Козырева. Ее нужно увезти подальше отсюда. В Самаре у нее семья, но туда ей нельзя, пока живы Сид и заговорщики. Ее ищут и не оставят в покое. Нужна программа защиты свидетелей.

– Не круто ли? Она пока еще ничего не сказала.

– И не скажет. По крайней мере ничего такого, чего не знал бы я. А я расскажу вам все, что вы хотите знать, если будет выполнено мое условие.

– Зачем вы ее отсылаете?

– Она опасна. И для себя, и для окружающих. Сид что-то сделал с ней, и я не могу понять что. Один сюрприз она уже выдала, но не берусь утверждать, что в ней не скрыто ничего другого.

– Сюрприз какого рода?

– Пси-программа в отложенном, спящем режиме. Возможно, внушение, активирующееся в нужный момент и нужных обстоятельствах, а возможно, и что-то более сложное. Сид поработал с ее шефом, Мокрушиным, директором «Москва медиа+», и превратил его в живую бомбу, сработавшую на Сивакине.

– Сивакин…

– Да, – подтвердил я невысказанную догадку подполковника, – он был из заговорщиков. У них с Сидом война не на жизнь, а на смерть. Однако вернемся к Ларисе. Она может быть чем-то вроде такой же бомбы или… как бы не хуже. Чем дальше она будет от центра событий, тем лучше. Помимо всего прочего в нее вживлен маячок, по которому Сид отслеживает ее перемещения. Пока что я его подавляю.

– Как?

– Есть у меня такие способности. Позже расскажу. Один из ваших людей должен забрать ее и увезти. Я хочу, чтобы это был Степан.

– Гецко? Почему?

Я немного помедлил, подбирая слова, но потом плюнул и решил рубануть как есть:

– На нем единственном из ваших людей нет печати смерти.

Несмотря на все свое самообладание, Калашников слегка побледнел.