Дмитрий Лазарев - Вирус Зоны. Фактор человечности

Почему я так гнал? Да хрен меня знает! Просто у меня возникло стойкое ощущение, что я опаздываю, причем опаздываю чуть ли не фатально. Может, свою лепту внесло и слово «срочно» в послании. Новые обычно к экспрессии не склонны, и если уж торопят, значит, это действительно важно. Кстати, когда я о них думал, особого неприятия у меня не возникало, хотя они похитили Ларису. Может, это подсказка моего внутреннего пророка, что я найду в них союзников? Только почему опять все так туманно стало? В чем-то предсказания конкретны дальше некуда. Или там, где Сид, определенности быть не может?

А Сид, как ни крути, был мощным аргументом: тот, кто так лихо разделался с директором АПБР и целой армией его «лояльных», – поистине страшный противник. Тут не помешает любая помощь. А что Ларису похитили, так на это могли быть особые причины, о которых мне неизвестно. Вдруг они знают, как справиться с программой Сида? В общем, я имел все основания торопиться.

То, что я домчался от Москвы до границы Питерской Зоны за три с половиной часа, можно было считать чудом. И ни фига не маленьким. Оно конечно, направление нынче не самое популярное: народ от Питера, наоборот, старается подальше уехать. Но машин на трассе хватало. И гаишники были, только они за мной угнаться не могли – психов нет по зимней дороге под двести гнать. Вернее, есть, но один. И это я. Правда, на первой половине пути мне попытались устроить заслон, но я об этом вовремя узнал и проскочил параллельными дорогами. Больше этого не повторялось: чем ближе к Питеру, тем безразличнее становились гаишники: гонит какой-то чокнутый на север, нарушая все правила? И хрен с ним – убьется так убьется. Да и что там, кроме Зоны и армейских заслонов? Для них ничего, а для меня – возможно, все.

В нескольких километрах от Периметра мотоцикл, к сожалению, пришлось бросить. Хороша машина – мощная, качественная, но дальше мне на нем было не проехать. Сам Периметр я проскочил на сверхскорости – только собаки пару раз гавкнуть успели, а хозяева их меня и не заметили.

Дальше было узкое минное поле – надо же, да они тут просто эшелонированную оборону строят, прямо как при «правильной» позиционной войне. Или это на случай массовой атаки мутантов, как в Коврове? Только сомневался я, что такое будет еще раз, – Зона не повторяется. А вот мне это поле создало проблемы в том плане, что движение замедлило. Пришлось идти в обычном режиме, поминутно останавливаться и слушать своего пророка на предмет того, куда можно ногу ставить, а куда нет…

В город я въехал уже на машине – прихватил бесхозную. Нельзя было терять время на пешие переходы: зря я, что ли, так гнал из Москвы? Жаль, что мотоцикла не нашлось – лучше бы на нем. Ведь в Зоне возможны всякие сюрпризы. А он проскочит там, где четырехколесному коню нипочем не проехать. Впрочем, пока я ехал по прямому как стрела Московскому шоссе, таких проблем у меня не возникало. Первая крупная авария встретилась мне у въезда на развязку на пересечении КАДа и Московского шоссе. Ее пришлось обойти пешком, а по ту сторону найти новый транспорт и двигаться дальше.

В этой Зоне мне еще бывать не приходилось, и Питер напрягал своей пустотой и тишиной. Не то чтобы я ожидал увидеть здесь толпы народа, но был же у меня опыт других городов, павших под натиском эгрегоров Источников: Владимир, Муром, Печора, не говоря уже о Краснотайгинске – там все равно было хоть какое-то движение: мутанты, фантомы, Новые… Здесь же казалось, что город не захвачен Зоной, а умерщвлен каким-то чудовищным вирусом, уничтожающим все живое. Не было даже ворон, которых обычно не смущают подобные радикальные перемены. Тишина была бы гробовой, если б не вой ветра и шум мотора моей машины, казавшийся жутко громким.

Я специально выбрал Московское шоссе. Во-первых, оно шло по диагонали на северо-запад, то есть в самом нужном мне направлении. Во-вторых, было широким и прямым, что позволило мне опять разогнаться чуть ли не под двести. Если что, пророческая сила предупредит.

А она, кстати, вела себя странно. На меня все больше наваливалось тягостное, но неопределенное ощущение надвигающегося кирдыка. Причем оно становилось тем явственнее, чем дальше я углублялся в мертвый город. Но это была именно она, моя пророческая сила, а не какие-то там заморочки психологического плана, порожденные мрачными окружающими пейзажами. Она не говорила и не показывала ничего конкретного, а словно бы нудила и скулила, постепенно повышая голос: «Не надо, не езди туда – худо будет!» – «А что худо?» – «Да фиг его знает! Но чую – худо! Не езди, а?» Нагнеталась напряженность, которая не переходила в страх только потому, что я ей вовремя говорил «Цыц!».

Первый инцидент произошел на площади Победы. Перед ней я сбавил скорость до ста двадцати, потому и успел увидеть и почувствовать первого Измененного – читающего. Несмотря на то что сама по себе эта встреча не сулила мне ничего хорошего (он наверняка был соглядатаем Сида или, как его тут величают, Паука), я ощутил даже мимолетное облегчение – есть все-таки жизнь на Марсе! Пусть даже такая… Впрочем, эту конкретную жизнь я поспешил оборвать – просто снес его машиной на полном ходу, благо стоял он у самой дороги. Вот только читающий, скорее всего, тоже успел меня почувствовать и понять, кто прибыл к ним в гости. А вот успел ли передать по инстанции, не знаю: я, конечно, попытался с ходу шарахнуть по нему глушением, но попал или нет… Слишком быстро все произошло.

После этой встречи все мои дурные предчувствия усилились. Теперь уже и логика подсказывала, что надо ждать неприятностей. Я понесся по Московскому проспекту на север: ощущение, что времени практически не остается, уже долбило мне мозг, как соседский перфоратор в воскресенье. Хорошо хоть бесхозных и, главное, раздолбанных в хлам машин здесь было меньше: все крупные аварии, похоже, сконцентрировались в основном на выезде из города, где людей гнала паника, а близость спасения окончательно сворачивала крышу. Просто моя пророческая сила почему-то стала давать сбои в плане предупреждения сиюминутных проблем и препятствий, предпочитая нагнетать общую атмосферу жути и безнадеги, предвещая немыслимые беды, по сравнению с которыми какой-нибудь перегородивший дорогу грузовик, в который я могу вписаться на полном ходу, – чепуха на постном масле. Один раз меня спасла только моя реакция скоростника, позволив объехать две поцеловавшиеся взасос легковушки.

Второй инцидент произошел у моста через Обводный канал. Я даже сам не сразу понял, что произошло. На подъезде к мосту я сбросил скорость до пятидесяти – сразу за ним надо было резко поворачивать. И хорошо, что сбросил. Первым сработало чутье, но не пророческое, а глушительское – оно определило впереди наличие чего-то большого, мощного и опасного. Я не смог соотнести этот сигнал ни с одним из известных мне видов Измененных, но интенсивность сигнала пробирала до печенок. Это что же за хрень там такая? А потом я ее увидел. В сгущавшихся зимних сумерках мост через Обводный канал светился пульсирующим серебристым сиянием, от которого исходил немыслимый холод. Светился, собственно, не только мост, но и прилегающие к нему десятки метров набережной. На самом мосту было что-то еще – он прямо на глазах покрывался каким-то зеркальным веществом, которое отражало, преломляло и даже как будто усиливало это сияние.