Владимир Перемолотов - История Зеербургского подполья [СИ]

Подсознательно я считал секунды. Десять, пятнадцать… Сколько же можно задерживать дыхание? Не дельфины же они, во всяком случае, я среди них не видел ни одного дельфина…

И тут началось невероятное. За стеной газа, так хорошо смотревшейся в свете фонарей, что-то загрохотало и, вспучиваясь какими-то выростами, она медленно, но неотвратимо двинулась обратно на нас. Сквозь грохот прорывался мелодичный свист, складывающийся в какую-то полузнакомую мелодию.

Пытаясь осмыслить происходящее, я потерял несколько секунд.

— Да что же у них за оружие? — удивился Маклби. — Это же «Интернационал»!

Только это не отменяло газового облака перед нами.

— Отходим!

Повторять не пришлось — все и сами сообразили. Слезоточивый газ чертовски усиливает сообразительность.

— Что это такое? — поинтересовался Первый. — Что ты им напридумывал?

— Это — с гордостью произнес Второй, — свинтопрульный пулемет! И это не я придумал.

— Чего? — удивился Первый.

— Свинтопрульный пулемет.

— Я таких слов не знаю…

— Свинтопрульный. Знаешь, отчего ветер? Это оттого, что пуля с винтом прет, то есть с маленьким пропеллером. Пропеллер вращается, получается ветер. Ветер гонит газ обратно на противника. Противник блюёт и плачет, плачет и блюёт. Ну, если не убежит, разумеется. Твои-то убегали?

Второй посмотрел на экран. Там антипартизанский спецназ отходил обратно в секцию мягких игрушек.

— А почему пули в полете Интернационал высвистывают?

— А так захотелось… Они же у меня все идейные!

Постепенно, секунда за секундой экран затягивала пелена слезоточивого газа.

— Ну, хорошо… И что теперь?

— А теперь мои войдут в дверь напротив. Помнишь, только что менеджер говорил, что там ход есть в другие подвалы?

Первый, загородившись плечом, что-то выстукал на клавиатуре.

— Да ради Бога…

— Не спать — проорал я. — Не спать!

Товарищи, задерживая дыхание, один за другим ныряли в просвечивающееся марево и выбегали в коридор, где заскакивали в дверь напротив.

— На оперативный простор!

Довольно возгласил Второй. Первый улыбнулся.

— Где ты его нашел, глупенький?

Потягиваясь и похрустывая суставами Второй ответил:

— Вон напротив. Забыл что ли, что менеджер говорил? Там подвал. Оперативный простор!

Он пощелкал консолью, направляя свою банду в дверь, сулящую спасение… Спины террористов проскальзывали в обманчиво-спасительную темноту коварной двери. Когда последний террорист миновал порог, Первый с чувством глубокого удовлетворения сказал.

— Упс…

— Какой такой «упс»? — насторожился Второй.

— Самый настоящий. Там — моя засада… Ты думаешь, мой майор дурак и просто так убежал в секцию мягкой игрушки? Ничего подобного! Он оставил засаду в том коридоре…

Я стоял около двери и мимо меня один за другим проскальзывали товарищи. Все, что тут произошло, стоило считать не иначе как везение. Может быть даже чудо… Надежнейшая явка и — провал. Провал и невероятное спасение… Когда власть перемнется, это будет неслабым сценарием для боевика — опасность, чудесное спасение… Зрители это любят. Борцы за народное благо впрочем, тоже.

Облако, клубясь, все еще обволакивало дальний конец коридора. Несколько минут у нас еще имелось… Я выпускал очередь за очередью туда, не столько стараясь попасть, сколько удержать на месте преследователей.

— Ну вот и хорошо… — довольным голосом скал Первый. — Добро пожаловать… Там за первым поворотом у меня как раз пулемет. Крупнокалиберный. Очень крупнокалиберный.

Он помолчал, глядя как уголки губ Второго опускаются вниз.

— Ну очень-очень крупнокалиберный…

— Ну так пусть он сломается… — подумав сказал Второй.

— Почему? Так же не интересно… Они сейчас на него выйдут, а тут я и…

— Я так хочу… Ты кажется это так недавно сформулировал?

— От верной формулировки не отказываюсь. И что? Чего ты-то хочешь?

— Хочу разумных ограничений.

— Например?

— Ну вот например сломается твой пулемет и всем будет хорошо…

Первый постучал пальцами по столу.

— Всем? — поскучнел Первый. — Лично я знаю большую группу людей, которой от такого поворота событий ничего хорошего не будет. Мы же вроде до победы играем?

— Да до победы… — неохотно согласился Второй.

— Ну и…?

— Объясняю. Моих — мало. Так?

— Так.

— Твоих много. Так?

— Так.

— Ну и чего тут дальше объяснять? Игра кончится… Мы друг у друга игроков поубиваем, и игра закончится… Согласен?

Первый пожал плечами.

— Зачем тогда играть?

— Ну, если ты настаиваешь, то пусть наш третий игрок решит, имеет нам смысл играть дальше или нет…

Спасение оказалось иллюзией. Нас тут уже ждали…

Мы пробежали по коридору метров 50, повернули и… И всё. Сказка кончилась. Из темноты навстречу ударил пулемет… Инстинкт разметал нас по стенам, кто-то упал, кто-то бросился вперед и растворился во вспышке выстрела. Сам я, понимая, что все почти что кончено, от отчаяния припав на колено, лупил короткими очередями по огоньку пулемета. Через несколько секунд каждый, кто остался в живых, понимая, что терять тут уже нечего бил, бил, бил по вражескому пулемету не жалея патронов…

Но напрасно.

Через минуту я остыл и прекратил бесполезную трату боеприпасов. Еще через несколько секунд остановились все, включая пулеметчика.

— Это что? — негромко спросил Жадный. — Это как?

— Это чудо… — благоговейным шепотом произнес Маркуша. — Сподобил Господь!

Супонька, сообразивший, что к чему быстрее всех, объяснил это иначе. С позиций научного материализма.

— Гравитационная аномалия. Такое бывает. Редко, но бывает… В подвалах особенно редко… Не чаще чем радуга…

Я чувствовал, что ему хотелось говорить и говорить, аж зубы чесались, но он, прикусив губу, сдержал себя, не желая терять лицо.

Пулеметчик с той стороны, от происходящего, похоже, тоже обалдел.

Пули горящими трассерами вылетали из пулеметного дула примерно на метр, тормозились какой-то неведомой силой и медленно разворачиваясь, плыли назад. Слава Богу, не в лоб, а пропадая в темноте за спиной пулеметчика. Оборачиваться и искать где именно, он не решался. Было жутко даже подумать об этом.

— А это надолго? — поинтересовался Жадный. Идти на плюющийся огнем пулемет даже после того, как тебе объяснили, что он не опасен, как-то не хотелось. Чудеса они, как всем известно, внезапны и скоротечны.