Владимир Перемолотов - История Зеербургского подполья [СИ]

— Что? — опешив, переспросил Супонька. — Все? В каком-то чертовом Секондарво? И где это вообще?

— Что ж вы все путаете?.. — не выдержал «картофель для запекания» — Что вы все время всех путаете? Вы тут из какого года?

— Из 2263-го.

— А я из 2302-го. «Институт поляризованного времени». Я точно знаю, что группа не погибла, а…

— Я тоже, между прочим, из 2302-го, — заметил кружавчатый, — и почему-то вас не знаю. И про институт ваш впервые только от вас услышал.

— Значит вы с детства глухой. И неграмотный. Если б вы умели читать, что могли бы ознакомиться с моими статьями по этому вопросу в специальной литературе…

— А где вы публиковались? Это ваша работа «Структура временных сдвигов с точки зрения нерелятивистской физики»? Кажется в «Физическом журнале» за 2300 год?

— Вот именно что кажется. Статья действительно опубликована мной в 2300 году, но называлась «Структура временного перехода. Границы „мягкого“ времени».

— Я вообще-то на память не жалуюсь и слово «кажется» употребил исключительно из вежливости.

— Эй, эй, — остановил я не поделивших свой склероз спорщиков. — Вы о чем? И вообще, что тут происходит?

— Я устал вам объяснять, что тут происходит. Вы глупее моих студентов! Тут твориться История!

От витавшей вокруг меня патетики меня начало подташнивать. Вселенная! История! Время! Кстати…

— Не знаю, каким временем располагаете вы, а нам с товарищем следует заниматься своими делами. И скажу откровенно нам совершенно безразлично каким образом выполнить задачу. Если мне подвернется такая возможность, я расстреляю Президента даже с борта летающей тарелки.

Супонька поднял брови.

— Ну, если подвернется… — пояснил я.

— Так вам и позволят стрелять оттуда… — проворчал голый бородач. — У них там все строго…

Мой тон и слова произвели впечатление, но не совсем такие, какие я рассчитывал.

— Если вам действительно все равно, то, что вам стоит просто бросить это дело? — предложил голый. Остальные от него не отстали, загомонив. В этом гомоне мне слышались «милостивец», «отец родной» и тому подобное… Очень они хотели уговорить нас сделать то, что мы и так собирались сделать.

— Нет. Не бросайте ничего!

— Доберитесь до вашего Президента на военно-морских учениях. Будут же у вас такие когда-нибудь?

— А лучше во время перелета с официальным визитом в Гондурас…

Я посмотрел на них свысока. Все они хоть и стояли рядом, обретались в далеком будущем.

— Ничего не обещаю. Мне не нравится ни один из оглашенных вами вариантов…

Поднявшись, знаком позвал Супоньку с собой.

— Чем вам не нравятся наши миры? — чуть не разом и одинаково обиженным тоном спросили визитеры из будущего.

— С гардеробом у вас хреново, — ответил за меня старший товарищ. — Могу вам обещать, что мы постараемся до Президента добраться, но таким способом, чтоб получилось общество, в котором картофель для запекания не сможет выбиться в профессора и учить порядочных людей, что и как им делать…

— Согласен… — добавил я. — Нечего всяким разным…

Я посмотрел на голого потомка, но сдержался.

— Разным там всяким проекциям из будущего указывать нам, что делать. Пошли вон.

Они не двинулись, непонятно на что надеясь.

— Кыш, говорю…

— Ну и что тут без нас случилось?

Первый зубочисткой ковырялся в зубах.

— А что тут могло случиться? — спросил из-за спины Второй. — Отдохнули мои. Сил набрались и выход обнаружили. Теперь горят желанием пролить кровь.

Он тронул клавиатуру, но экран остался темным. Люди переглянулись.

— Завис?

— Вероятно…

Второй пошевелил мышкой, но снова безо всякого результата…

— Я же говорил — глюки у него какие-то иногда… Заняться им надо…

— Нет… Это он какие-то вои концы прячет… Чтоб мы не видели…

Экран, наконец, вспыхнул…

Первые метров двести мы протискивались по узкой расселине. Справа и слева вверх росли ледяные стены, потом их сменил камень и что уж вовсе удивительно — бетон…

Супонька оперся на стену, и мне на мгновение почудилось, что сейчас та рассыплется и Супонькина рука провалится туда, как совсем недавно его собственная прошла сквозь ледяную стену, обещая скорые, приятные перемены, но ничего такого не случилось. Товарищ безо всяких последствий похлопал по бетону и покивал. Что-то понял.

— Ты чего?

— Я думаю это один из старых укрепрайонов. Помнишь, в конце Большой Войны все ждали десанта нацистов?

Я кивнул. В истории Сен-Колона я более-менее ориентировался.

— Вот и готовились…

— Тогда много чего говорили…

— Точно… Таких тут на моей памяти десятка полтора построили…

— Кто-то из строителей и правительства руки, наверное, погрел…

Супонька улыбнулся и развел руками. Мол, не маленькие. Сами все понимаем.

— Ну, а когда война закончилась, выяснилось, что эти зарытые в землю деньги никому не нужны. Так потихонечку, полегонечку все забылось и быльем поросло…

— А это осталось…

— А куда оно денется? Первое время эти вот катакомбы военные использовали, потом, когда стало ясно, что с океана никакой опасности прийти уже не может, военных убрали. А тут так все и осталось…

— Это нам повезло, что они все это с собой не унесли… — улыбнулся Енм.

— Согласен. Тут, пошарить если, много чего, наверное, полезного осталось…

— Осталось, осталось… Осталось дверь найти.

Теперь мы шли, целенаправленно глядя не только под ноги, но и на стены. Фонарь выхватывал то изгиб трубопровода, то провисший кабель, сорвавшийся с крючьев… Сырые стены безо всяких дверей. Люков также не было. Переходов — не было. Оставался только коридор, длинный как слоновьи кишки.

— Что это такое? — сквозь зубы поругивался Супонька. — Что ж они прямо в коридорах жить собирались? Архитекторы, фортификаторы… Мудрецы помойные…

Двигаясь позади него, я на бурчание не разменивался — считал на всякий случай повороты — и поэтому первым уловил чужие шаги. Кто-то невидимый, не особенно сторожась, двигался нам на встречу. Впереди коридор немного искривлялся, но этого хватало, чтоб другого конца коридора мы не видели.

Ощущение опасности отчего-то отдалось холодом в ладони. Я почувствовал, как её наполняют ледяные иголочки, так же как это произошло совсем недавно.

Тронув товарища за плечо, я прикоснулся пальцем к губам, призывая к молчанию.

Присев на корточки, одноногий осторожно выглянул из-за поворота.

— Свои… — улыбнулся через пару секунд. — Два товарища… Вон там слева Корявый стоит.

Что удивительно — он не ошибся! Новообретенные товарищи были целы, правда выглядели как-то пришибленно.