Владимир Перемолотов - История Зеербургского подполья [СИ]

— Что случилось? Как сюда попали?

Корявый с Маленьким переглянулись.

— Мы до перевала не дошли…

— Это я понял, — подтвердил я. — Почему?

— Сунулись через пещеру…

— Вертолеты там летали… — добавил из-за спины товарища Корявый.

Маленький кивнул.

— Ну да. Вертолеты впереди услышали и свернули. Хотели отсидеться, но пришлось спешно уходить вглубь. У них там собаки…

— Обнаружили вас?

Террористы переглянулись. Молчание несколько затянулось. Наконец Корявый выдавил из себя.

— Нет. Некому стало обнаруживать. Некому…

Казалось, он стыдится своих слов.

— Что, не стали вас преследовать?

Он помялся.

— Ну… Можно сказать и так.

— Да что ты крутишь? — рассердился я. Видно было, что не все говорит товарищ. И даже не меньшую половину того, о чем следовало бы сказать. — Что случилось?

Они снова переглянулись, словно искали друг у друга поддержки.

— Вход в пещеру исчез…

— Завалило? — переспросил Супонька настороженно. Выглядели ребята чистыми. Рядом с завалом такими чистыми не останешься.

Маленький отрицательно покачал головой.

— Нет. Исчез… Прямо на глазах. Вот он есть — я мигнул, и его не стало…Стена… Камень…

В голосе его слышалась тоска человека, вынужденного говорить то, во что он и сам не верил.

— Чудеса… Как в кино, — сказал Супонька, а я ничего не сказал. И не спросил, рассматривая Корявого.

Тот словно китайский болванчик кивал, подтверждая, что все так и случилось.

— Тут что-то вообще странное творится… Не только со стенами.

Маленький протянул календарь.

— Мы его там вон нашли…

Я повертел бумагу в руках. Календарь как календарь. Отрывной. На каждом листочке свой день. Все месяцы на месте, числа вроде тоже. Он перевел взгляд на Маленького, ожидая объяснений.

— На дату глянь…

Календарь оказался на 1944 год. Несколько секунд я держал его в руке, но так ничего и, не сказав, передал товарищу.

Взяв из командирских рук бумагу, Супонька потер её и даже понюхал.

— И что? — спросил Маленький, не скрывая скептического интереса.

— Не лежалая бумага, — сказал Супонька задумчиво. — Та пахнет иначе…

Безо всякой уверенности в голосе предположил:

— Новодел что ли? Сувенир для туристов?

— Кто его знает…

После тех странностей, что происходили с нами не так уж и давно, страшно было подумать, что это на самом деле может означать.

«Не дай Бог!» — мысленно перекрестился я, — «Неужели и правда 44-й? Эти, из будущего к нам, а мы, получается… Что ж такое на свете твориться-то?»

А вслух, для всех сказал:

— Ладно… Все непонятки на потом оставим… Задача остается прежняя. Сейчас нам отсюда как-то выбраться надо.

За этими словами таилось лукавство. Я точно знал, что выход найдется. И выход и много чего еще…

Перед глазами всплыла картинка, как Монстр ладонью разбивает камень и за обломками кирпичей обнаруживаются ящики с оружием.

На всякий случай я провел рукой по стене и слегка толкнул её…

Я не удивился.

Камни осыпались, словно не рукой я ударил, а молотом, и не по камню, а по источенной сотнями лет древней кирпичной кладке. Облако пыли вспухло и почти мгновенно рассеялось. Супонька покачал головой. Это произошло хоть и неожиданно, но… Скажем так. Если б получилось как-то иначе, я удивился бы…

Когда пыль осела стали видны ящики… Разумеется оружие. Только вот…

Я провел рукой по стволу шмайсера. Не зря, видно, ходили слухи о том, что кто-то из тогдашних генералов водил шашни с нацистами. Вставив магазин, щелкнул затвором. Слегка обалдевшие товарищи стояли рядом.

— Вооружайтесь. Получить что-то лучшее в ближайшее время вряд ли получится…

Оружие в руках снова делало нас действующими лицами Истории. Теперь мы могли не только отвечать, но и спрашивать… Теперь бы еще сухпайков. Я потянул носом… В воздухе мелькнул запах колбасы…

Первый и Второй стояли перед экраном. Первый держал в руках бутерброд, Второй — вилку с насаженной сосиской. Пережевывая, Первый спросил.

— Это что тут вообще происходит?

На экране и впрямь суетились герои их экшена, расковыривали какие-то ящики… Звука не было, да и зачем там звук? Милитаризм так и пер с каждого квадратного сантиметра экрана.

— Я думаю, пока нас нет, комп сам с собой играет… — прожевав откушенное предположил Второй. — У нас на кухне свои дела, а тут — свои. Жизнь-то там, за экраном, своим ходом идет…

— Да я о другом. Ты же говорил, что нет у тебя больше складов с оружием?

— Нет.

— Это что тогда?

Он потыкал пальцем в экран.

— Это?

Куча оружия говорила сама за себя, но как-то выворачиваться нужно было.

— Ты же видишь, что это за оружие. Остатки со Второй Мировой. Их тут оставил не я, а фашистское подполье, когда готовили путч в 43 году. Точно знаю. Мамой клянусь…

Первый ничего не сказал. Тогда Второй добавил:

— Слушай, что тут стоять? Там водка греется…

Я не успел ничего сказать, как где-то рядом заработал мотор. Электромотор. Звук был глухим и жужжащим.

— Электромотор… — сказал Маленький. — Лифт?

Что бы там не гудело, встречать это в коридоре никак не хотелось.

— Туда!

Я рванул ближайшую дверь. Она распахнулась, не сдерживаемая защелкой замка, и на нас обрушилась темнота. Супонька провел рукой по стене рядом с собой. Есть тут враги или нет, еще неизвестно, но даже для того, что понять это, нужен свет.

Вспышка заставила нас отпрянуть к стенам.

Мы оказались в комнате. Даже нет, не в комнате, а скорее в маленьком зале. Стол, стулья… Окон в тут не имелось, но их обозначали полотна драпировки — они смотрелись, словно закрытые шторы, придавая залу какой-то домашний вид.

Шум мотора стих, послышался металлический лязг открывающихся дверей и шаги. Шло несколько человек. Я кивком головы отправил товарищей за портьеры и сам укрылся за ближайшим полотнищем.

Шаги становились все отчетливее, и не прошло и десятка секунд, как в зал вошел первый человек…

Я почувствовал, как сжатая где-то в груди пружина ожидания расслабляется, отпуская перетянутые нервы.

— СС… — озадаченно прошептал Супонька за моей спиной. — Самый настоящий СС…

Я не стал отвечать. Тут ни возразить, ни согласиться — человек выглядел стопроцентным эсэсовцем. Но именно эта стопроцентность и делала его немного нереальным — не мог нормальный человек полностью соответствовать идеальному образу, а вот у этого — получалось. Все в нем было настоящим — и до блеска начищенные сапоги, и фуражка с черепом-кокардой, и серебряные шнуры погон, и портупея, в которой наверняка лежал так любимый всеми кинорежиссерами парабеллум. Но вот все вместе это и представляло его мифом.