Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [СИ]

Отец возглавил длинный стол в основном зале. Слуги успели расставить парящие блюда, разлить в кубки и кружки напитки, и мы приступили к трапезе. Ем без аппетита, находясь в мыслях о случившемся. Русский стиль боя мне и вправду легче даётся. Пусть, я толком ничего не знаю о нём, а слабенький элементаль — единственное, что сумел освоить, но это проще, чем вызов тотема и слияние с ним.

По рассказам бывавших в Гардарике, в самих Москве и Петербурге, русские бойцы даже в чине Сержанта могут многое, а уж Полковники или Генералы — это вообще дикое зрелище. Отличительной стороной стихийной магии является внешняя эффектность, а техника управления эфиром русских возводит эту сторону до небес.

— Ох-хох! — разразился смехом дядя Хротгейр. — Задал ты сегодня Биркиру!

— Ингви — сильный воин, — спокойно отозвался брат. Мы пересеклись взглядами, нахмурившись, отвечаю:

— Биркир — силён, как Ётун!

Моя вторая мама — ещё одна жена отца Сольгерд, широко улыбнулась, показав ровные ряды здоровых и крепких зубов. Она с Исландии и такая похвала её сыну очень приятна.

— У меня отличные дети! — пророкотал отец и поднялся, выпить мёда. Мелкие братья и сёстры не дотянулись, а мы крепко стукнулись кубками и кружками.

— И отличные жёны — всё не могу выбрать, какая лучше! — пуще прежнего рокочет отец, сыто хохоча.

Улыбка сама собой выходит наружу. Наш пир продолжается значительно веселей.

— А я не выбираю! — хохочет Хротгейр. — Сплю с обеими.

Мама Елизавета усмехнулась.

— В твоих землях сам Имир стучит зубами от холода. Когда я гостила, то слышала эти страшные звуки, — картинно вздрогнула она. — Тебе пора найти ещё одну снежноголовую дочь Фриг, чтобы точно не замёрзнуть.

— О Великий Отец! — воскликнул дядя. — Кто поселил дух скальда в златокудрую деву битв?! Брат! Сразись со мной за её сердце!

Отец потемнел лицом и привстал из-за стола. Дядя распрямился, показывая сколь щедро одарила его земля Туле — похож на тролля.

— Остыньте, о достойнейшие из Свеев, остыньте, — встала мама, — я буду молвить.

Мужчины сбросили пелену гнева и с почтением воззрились на неё.

— Если погибнешь ты, Хротгейр, то Нагльфар поплывёт по алым волнам, столь сильна будет рана обители любви. Ежели муж мой отправиться в Вальхаллу, то упадут с небес два белоснежных камня и заалеет пена матери штормов у обрыва.

— Один! — поражённо воскликнул Хротгейр. — Забери у меня дар слуха, не то я сойду с ума. Давайте скорей выпьем мёда, пусть хмель остудит меня!

И мы снова сдвинули ёмкости с питьём. Трапеза продолжилась в том же настрое.

В окрестностях Ринкабихольма.

Когг принадлежащий купеческой гильдии, но переоборудованный под военное судно, легко коснулся дна недалеко от города Кальмар, Свейского Королевства. Стоявший на носу мужчина в плаще с глубоким капюшоном развернулся и двинулся к борту. Сморщился при взгляде на воду и прыгнул. За ним последовали пятеро спутников. Все они облачены в тёмные одеяния.

Стоило последнему плюхнуться, как весла окунулись в воду и корабль спешно начал отчаливать. Спустя некоторое время на берегу остались только недавние пассажиры.

В полном молчании они отошли к ближайшему лесу. Выудив кинжалы, приступили к начертанию фигур на земле. Расставили в углы ритуальные предметы и замерли. Началось колдовство. Воздух меж ними засветился, вспыхнул и сложился в портал. Один за другим из него стали выплывать силуэты других культистов. Всего около тридцати.

— Итак, господа, — скрипучим голосом заговорил тот, что стоял на носу корабля — главный среди магов, — у нас только пара дней на подготовку. Я повторю для каждого персональные задания, но не смотря на все успехи, вы должны понимать — род Крузенштернов, будь он проклят, крайне могуществен. Благодаря тайной помощи короля, мы можем застать обоих братьев, всех жён и детей в одном месте. Торбен — маг в статусе Генерала. Хротгейр — крепкий Полковник. Повторяю! Особенно тебе, — ткнул он пальцем в одного из помощников, — это непредсказуемо опасные враги. Не подпускайте их близко. Работаем на дистанции. Но сначала подготовка…

Сон не шёл. Я оглядел тёмную комнату. Глаза почти привыкли, но лучше с кошачьим зрением.

Биркир всегда спит тихо и спокойно, притом крепко. Мелкотня обычно разметывает шкуры, сопит, бубнит и чавкает. Нянька Гретта чуть-чуть похрапывает — это мы сильно её утомили за день. Сёстры Сага и Руна тоже что-то бормочут.

Я по-кошачьи встал и бесшумно двинулся к одному из окон. Писк и стук быстро бьющегося сердца послышались справа — мышь. Спрятавшись за сапогом, провожает взглядом.

Из щелей и резных отверстий ставен, обдувает свежий воздух. Захотелось подышать на крыльце.

Страж-дух встретил пристальным взглядом, но пропустил. Отперев засов я выбрался на крыльцо, ощущая букет неясных гнетущих чувств. Стоит вспомнить Торхильду — синеглазую ведьму, тут же накатывает тоска. С тех пор, как покинул пещеру и вспомнил всё, — ищу во всех девушках её. Но сейчас нутро грызёт что-то ещё.

Звёзд высыпало немеряно. Глубокая чернота небосвода мириадами глаз наблюдает за мной. Воздух мятежен, как перед бурей. Я с тревогой тронул эфирное поле и воззвал к духам.

С ними тоже творится что-то неладное. Они спокойны, но малость скованы и подрагивают. Так не должно быть.

Я спустился с крыльца во тьму безлунной ночи. Тревога только усилилась. Ко всему прочему добавилось чувство обречённости.

Иду сквозь редкий лес следуя зову. Меня словно кто-то ведёт.

С опушки оглядел тёмный Ринкабихольм и окрестности. Эфир не должен быть таким спокойным… похоже на то, что его специально успокаивают.

И тогда я вызвал зрение филина. Сердце бешено забилось, кровь обратилась огнём.

Редкой цепью, выстроившись в линию, к нам идут враги. Понял это безошибочно, как опытный капитан чует шторм.

Ступор быстро прошёл. Я собрал магическую силу, чтобы вбросить в эфир, но одумался — наш стиль боя иной. Пусть враги думают, что мы спим.

Не теряя времени рванулся обратно. Сердце трепещет и бьётся о грудную клеть. Магии избегаю пока полностью.

С порога влетел в родительскую. Дверь. Кровать. Спящий отец.

Он тут же распахнул глаза.

— Там… там… — не могу отдышаться.

Он просто вошёл мне в голову усилием воли. Глаза полыхнули и я невольно выдохнул. Всё. Можно просто ждать указаний.

Взвыли собаки. Столько тоски слышится в их голосах, что меня одолело отчаяние. Совсем не воинское. Не боевое.

Отца я услышал не в общем эфире, а кровью — родовыми связями, которые недоступны посторонним. Он поднимает всех. Близится большой бой.

Обе мамы спешно оделись и побежали собирать детей. Отец прикрыв глаза замер. Лицо побелело и нахмурилось. Тут он воззрился на меня и строго говорит: