Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [СИ]

— Вы… то есть ты прав, — пуще прежнего распаляясь, отвечает девушка и я уже вижу, как к лицу прилила кровь, — но мог бы начать с ног, пожалуйста. А то эта обувь…

— Конечно, — охотно подхватил я, видя пока только ступни в чулках. — Я буду вынужден приподнять платье, но ты останови, когда дальнейшее оголение твоих прекрасных ног, будет угрожать чести. Один миг…

Я закрыл дверь на массивную щеколду и тут же вернулся. Девушка уже высвободила одну ногу из туфельки, осталось лишь подхватить объятую чулком ножку и начать древний танец прелюдии.

Несмотря на имя, Снежана распаляется очень быстро. Не долго удавалось сохранять неспешность и намекающий характер ласк. Огонь пронял и меня. Сначала задрал платье, а потом и вовсе снял, с часто дышащей девушки, хищно смотрящей на меня. Грудь, всё ещё скрытая нижней рубахой, часто вздымается, словно призывая меня успокоить два холмика с острыми вершинами. Что я и сделал.

Я набросился на её пухлые губы с поцелуем. Руки скользят по телу девушки, не в силах насытиться нежностью и гладкостью кожи. Пусть мысли и рвутся лишь к тому, чтобы скорее овладеть, но чувства эстета тоже берут своё, несколько отстранившись, я окинул взглядом шикарное тело Снежаны, что оказалось той приятной полноты, когда под пальцами ощущается шелковистая мягкость. Тут меня и её захлестнула волна страсти.

Она старается стонать тише, я же с наслаждением впитываю отражение каждого толчка на её лице и теле. Магическая энергия, щедро плещущая в молодом теле, сейчас очень хорошо чувствуется и мы сплетаемся не только телами, но и, кажется, ею. Такого я ещё не испытывал. Голову дурманит страсть. Перед самым пиком сумел умертвить семя, готовое ворваться в пылающие глубины и уже потом потерял ощущения времени и пространства. Наш общий экстаз просто вышиб сознание из тел.

Её сытый, млеющий взор, в купе с горячим шёпотом, вернули меня к бренной земле. Лежим на кровати в том виде, в каком сотворила природа. Чувствую в душе, как расположен к Снежане и насколько мы сблизились теперь. Только вот, словно на заднем фоне, истаивая под яркими, тяжёлыми красками плотного мира, вижу образ Торхильды — синеглазой ведьмы. И чего-то ещё за ней, но моему существу становится страшно лишь от попытки понять, какой силы там сущность.

— Игорь, а что теперь будет? — спросила Снежана чуть погодя.

Я начал помогать девушке одеваться, любуясь и телом, и смущением.

— Всё будет хорошо. Иначе никак.

— Ну, я не об этом… как мы теперь?

— Будем встречаться, так же чудесно проводить время вместе, — легко отозвался я, осыпав лёгкими поцелуями шею.

— Но это ведь опасно. И… и неправильно, — смутилась дворянка, отбросившая на время надменность и родовую уверенность.

— Просто доверься мне.

— А как же папа? — обернулась встревожено она.

— Графу Александрову я могу только пожелать здоровья, — усмехнулся я.

— Ну, Игорь, — уткнулась она мне в грудь, обводя пальчиком шрамы и соски. — Я же волнуюсь.

— Это хорошо. Знаешь какой я смелый, когда девушки волнуются обо мне?

— Девушки?!

— Ух, ты ревнивая выходит? — смотрю я ей в глаза.

— Конечно! — вспыхнула она, но тут же осеклась. — То есть нет, конечно. В нашем случае, ты должен дорожить моим обществом больше, чем жизнью. Понимаешь?

— Прекрасно, моя принцесса. Ой, как дорожу!

— Вот и правильно, — смягчилась она, а ко мне заплыла мысль, сказать из какого я рода. Но, ясное дело, выгнал шаловливый эфир прочь.

Я покинул гостиницу первым. Теперь нужно наведаться к воротам Вышгорода, выяснить насчёт отбора в ученики.

С небес загрохотало, да так, что некоторые бабы вскрикнули, а одна уронила яйца. Я оглядел надвигающуюся тучу, что насупившись мясистыми бровями, распахнула рваные клочки похожие на огромные лапы и летит, осеняемая изумрудом и синевой молний. Снова загрохотало. Впрочем, толстого рыжего кота это не испугало, он лениво спрыгнул с лавки и направился к разбившимся яйцам.

В такое время, когда на замершее селение вот-вот набросится вихрастый ветер, поднимая пыль, мелкий мусор и трепля деревья, эфир тоже лишается покоя и, если для каких-то умений не хватало магических сил, вполне возможно, что удастся ненадолго улучшить способности. Только одно мешает использовать природные явления для победы — другим магам они тоже помогают.

Когда я подошёл к воротам, то ветер уже успел отгуляться, порядком припорошив пылью красивый наряд, а с мрачных небес стали падать крупные капли. Уныние от перспективы промокнуть совсем хотело забраться в душу, ибо на воротах сменилась стража, но тут вышел знакомый начальник и я тут же оказался в каптёрке. Круг знакомых стремительно увеличился. Пока на улице хлещет ливень, мы весело режемся в карты, пьём немного разбавленное вино и травим пошлые шутки. Благодать!

Между делом узнал про набор. В виду того, что преимущественно он идёт из дворян, то подноготную стражники знают всю. Уточнили только, чего я не в курсе, хотя должен. Тут вновь пригодилась легенда об Мурмановом береге.

Для всех могучих родов Российской Империи, включая императорский, обучение в гимназии, а затем академии, является едва ли не обязанностью. Рода пекутся о сохранении влияния и богатства, а уж если сынок или дочь, так тщательно спланированные удачным супружеством родителей, решат таланты не развивать — это сильно понизит значимость всего рода. Там едва ли не каждый — Гридь, хватает Бояр, а главы обычно в чине Князя. Трудно представить, какие возможности сосредоточены в их руках.

Я вспомнил гибель моего рода… Отец ведь тоже был архимогущественным магом, но англам удалось как-то одолеть не только его, но и дядю, при поддержки всех жён. Багровая ненависть полыхнула на дне души. Я пока не даю ей выхода, ибо клятвы и святой долг обязывает сначала увеличить силу и лишь потом искать возможности стократно воздать кровным врагам. Стало даже как-то стыдно за недавний проступок с графом Александровым — он ведь мог и убить. Осталась бы месть неисполненной.

И всё же, смогут ли русские архимаги устоять перед мощью англов? Не изобретён ли на Туманных Островах новый способ убийства, да такой силы, что былая мощь меркнет в сравнении с ней? Слишком опасные признаки… И не лучше ли мне будет признаться во всём, да предупредить совет родов, а также самого Императора о возможной угрозе? А потом найти родню по материнской линии и получить их защиту. Вот только мама говорила, что рассорилась с ними напрочь. Примут ли?

Тут же вспомнились слова Бранда о конунге. А что, если существовал заговор, некая сделка между королём свеев и англами? Вдруг это лишь межклановые интриги и я, отправившись на поклон к русичам, только выпишу себе приговор? Да они ведь и сами могут прибить — к чему им сильный конкурент, буде такое случится, и я присягну на верность Российскому Императору. Формально, такое право у меня есть, но на практике, тот же Александров может легко прихлопнуть, как жирную муху.