Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [СИ]

Прежде чем отправлюсь на исправления проблем с эфирными уплотнениями, нужно воззвать к предкам. Транс глубокий и ровный, всё должно получится.

Я осознал себя стоящим, хотя твёрдого основания тут нет. Всё пространство вокруг светится, как небеса на восходе или закате. Переливаясь разбавленной радугой. На фоне этого проступают белёсые лица предков и чем дальше они по древу, тем более расплывчато видно.

С болью в сердце я различил образ отца. К несчастью, говорить с предками так, как мы говорим с живыми людьми нельзя. Можно лишь прочувствовать, примерно понять, одобряют ли они твой путь. Верно ли ты движешься.

Я уже сделал выводы из тех случаев, что со мной произошли недавно: на корабле Кольбейна и после предложения Ивана вступить в банду. Следует просто уточнить.

Сосредоточился и постарался как можно ярче представить те события, основываясь на чувствах. «Вопросы» и «ответы» здесь похожи на то, как человек ловит равновесие на неустойчивой поверхности. Мы словно приноравливаемся друг к другу, реагируем на лёгкие колебания и, в итоге, я понимаю общее отношение предков к своему выбору.

Как и думал, мне не следует идти путями отличными от боевых искусств и магического боя. Нужно развивать возможности, чтобы потом суметь раскрыть заговор, узнать кто убивал и кто способствовал убийству родных.

Ещё я помянул случай с убийством нападавшего и последующим впитыванием его силы. Предки дружно поддержали, подразумевая, что нужно у всех врагов забирать малейшие задатки к магии, тем самым усиливая себя.

Возвращение в чащу прошло скачком. Я дёрнулся и сел. Тело затекло и замёрзло. Начинают воспаляться органы. Пришлось заняться ещё и самолечением — очень нелюбимое занятие. Всегда трудное, забирающее душевные и магические силы. Но обязательное.

Луна уже склонилась к горизонту, когда я двинулся к первому проблемному участку эфирной сети. Пришлось обходить лежбище медведя. Может он и не напал бы, но рисковать не хочется — слишком огромный. Не привычный нам буро-коричневый, тоже и могучий, и леса хозяин, а из тех редких представителей, что в раза три больше. Один след от лап по размеру, как крышка от бочки. Ни драться, ни убивать такого не хочется — я гость, а он хозяин.

И снова пришлось влезть в грязь, расцарапать кожу шиповником, вляпаться в чью-то кучу, может даже и медведя. Раздражённый, я вырвался из леса и с облегчением вдохнул свежего ночного воздуха.

Проблемное или, как мы говорим, больное место, расположено неподалёку от леса. Люди решили забрать воду на полив из маленькой речушки. Прокопали канал. И всё вроде хорошо, да только на эфирном поле это отразилось плохо. Будь на тот момент здесь шаман, то можно было бы избежать больших последствий. Но его не оказалось и теперь, если бы эфир имел запах, как воздух, то вонял бы нестерпимо. Ибо образовалось нечто вроде болота.

Я почуял тварей сразу, но не смог понять, что же это такое. Белёсые клочки тумана, похожие на заячьи скелеты, вдруг резко понеслись ко мне, вынырнув изо рва. Бестелесные, — мои руки и ноги проходят сквозь призрачные тела, не причиняя вреда, — они принялись напрыгивать, и тут же магическая сила стала иссякать.

Я отскочил и побежал. Призраки бросились следом. Как же быть?

Вокруг ног и рук создал привычные усиливающие рукавицы. Эти уплотнения неплохо пробивают любую магическую защиту, может и тварей пришибут… Пинок, удар рукой! Оба скелета с визгом отлетели, быстро растворяясь в воздухе.

Я натужно выдохнул и огляделся. Противников больше нет. Можно расслабиться.

Голова загудела от догадок и попыток понять, что же это было? Может, потому что у себя мы вовремя восстанавливаем эфирную сеть, такого не происходит, но за всю жизнь мне ни разу не приходилось слышать об эфирных призраках. И посоветоваться не с кем.

Дальше началась нудная работа по восстановлению тока. Её трудность в том, что требуется большая концентрация, чтобы соединить одну ниточку с другой. К концу очень интересно смотреть, как из одного сгустка, навстречу другому, высовывается хоботок и они срастаются.

Я полюбовался на сделанное и открыл глаза. Конечно, обычным зрением не увидеть эфирной сетки и тем более тоненькой ниточки, что мне удалось проложить. Позже она увеличится до нужных размеров.

Ночь начала свежеть — подул ветерок с моря, принося родные ароматы. Забрехал пёс в деревне неподалёку — это из неё люди прокопали канал. Сейчас там тьма, все спят, только вот пёс что-то почуял. Но и ему в предутренний час особо не хотелось лаять, вскоре утих.

Огромный филин пронёсся над головой. Дал ещё круг. Потом стал хлопать крыльями, мощно гоняя воздух и, в итоге, сел на старую жердь.

Склонив голову на бок громко ухнул.

Это не сама птица прилетела, а здешний главный дух в её обличии. Благодарит. Чувствую, как силы полнят меня и воспринимать мир становится легче, — я вошёл в глубокое взаимодействие с местностью.

Поклонившись, двинулся дальше — идти не менее двух вёрст. На ходу принялся обдумывать и предугадывать: встречу ли там нечто похожее на призраков? Нарываться на драку вообще нет желания, да и усталость даёт о себе знать, несмотря на гармонизацию сил.

Филин продолжает сопровождать меня, то ухая, то хохоча, а иногда словно рыдая. Меня это только успокаивает. Нервничать может заставить полная давящая тишина.

И снова люди нарушили естественный ток, вырубив светлый берёзовый лес и распахав поле. Маленькое скопление эфирных уплотнений теперь словно бы отмирает и усыхает, лишившись былого основания. Я давно заметил, что скопления возникают в наиболее диких местах и точно вне городов.

К счастью, драться ни с кем не пришлось, но работы тут намного больше, чем со рвом. Небо начинает рассветать, так что, нужно спешить.

Лечение больного места далось предельным напряжением сил. Когда всё закончилось, я упал там же, где стоял.

— Дышит, кажись, — прорвался голос. — Но грязный какой, словно свин. Одежда порванная, расцарапанный… Упился поди вчера.

— Калдырь! — заключил другой голос.

— А ведь юный ещё, но синяк, — ввернул первый.

— Да-а… овладел им змей. Хорошо хоть я не пью.

— А ну врать-то! — возмутился первый. — Кто давеча выхлебал пива, три во-о-от таких кружки?!

— Вот заливаешь… Они маленькие были, считай на несколько глотков.

— Харя ты! Так чего брешешь?

— Я на свои не пью, а ежали угощают, то грешно отказываться.

Удалось продрать глаза. Перевернулся и глянул на спорщиков, увлекшихся так, что даже не замечают меня.

Наконец, мужики обратили внимание.

— Ну! Не стыдно тебе, пьяница? — спросил тот, что слева — постарше, русоволосый и русобородый.

— Не помню, батенька. Вроде не пил много, а всё в тумане.