Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [СИ]

— Неужели вообще никто не выучивается на боевых?

— Такие есть. Их могут пацанками дразнить. Полубабами. Не хотелось бы такое слышать.

Она рассмеялась.

— Так можно же на дуэль вызвать.

— Кого? — захлопала Снежана голубыми турмалинами.

— Кто обзывается. Один раз по шее получит и не будет. Да и внимание парней всё ведь тебе будет принадлежать, коль уж в гимназии нет других.

— Может ты и прав, Игорь, — задумалась девушка. — Но погоди, ты что, выходит, склоняешь меня всё же поступить в гимназию?!

Я покачал головой.

— Просто хочу, чтобы ты рассматривала несколько вариантов. В том числе этот.

Девушка в итоге успокоилась, охотно вернувшись в беззаботное состояние. Мы обсудили победу на турнире и приключения с убийством вампира. Рассказывать подобное столь впечатлительной девушке — особое удовольствие. А закончили на кровати, предаваясь страстям и утехам.

Уже попрощавшись прохожу через обеденный зал гостиницы. Вдруг голос:

— Брат, можно тебя отвлечь? — с хорошей долей издёвки.

— Иван?! Ты чего тут делаешь? — спросил я присаживаясь за стол возле стенки.

— Да так, — скривил он губы, — жду пока вы там намилуетесь.

— Кхм-м… а откуда знаешь?

— Вообще-то мне по роду деятельности приходится быть наблюдательным и осведомлённым.

— Удивляешь! Я так не умею. Но что ты хотел?

На столе поблёскивают наливными боками первые яблоки. Я взял самое яркое и с наслаждением скривился от кисло-сладкого вкуса.

— Мы договаривались обсудить дальнейшие планы, Игорь. И мне совсем не нравится, что вместо того, чтобы заниматься делами, ты увлекаешься забавами.

Я невнятно промычал и сыграл мимикой.

— Мне почему-то казалось, что мы имеем одинаковый взгляд на женщин, — дополнил Иван.

— Какой же?

— Женщина — это трофей. Не может у мужчины смыслом жизни быть её внимание, благосклонность или тело. Всё это лишь приятные дополнения к основному.

Под его внимательным демоническим взглядом, мне стало стыдно. Всё же месть за смерть родных — это главный мотив моей жизни. Я обязан найти и убить всех, кто к этому причастен.

— Отчасти ты прав, брат, — кивнул я. — Мне нужно сосредоточится на главном. Однако, в целом всё идёт, как надо.

— Обычно, когда я замечаю в жизни гладкие моменты, то с подозрением вглядываюсь в грядущий поворот.

Он поднял руку, подзывая служку. Заказал обед и пару кружек эля.

— Не могу назвать последние недели жизни гладкими, — ворчливо отметил я. — На роже и теле новые шрамы, болят ушибы, а впереди хрен знает что. Но я справлюсь.

— Вот это мне уже больше нравится слушать, — улыбнулся он. — Хотел рассказать, что проблему с Бахромой решили — люди, которым мы передаём часть денег, разобрались в ситуации и теперь рынок полностью мой.

— Звучит многообещающе, — ухмыльнулся я.

— Так и есть. Но меня теперь гложет другое. Видишь ли, тут в Колывани сосредоточено всё, чего я смог добиться. И я бы поехал с тобой в Питер, но, ясное дело, не буду этого делать.

— Питер?

— Да, так называют Санкт-Питербург среди наших, — улыбнулся Иван. — Но ты погоди, я не закончил. Мне вдруг подумалось, а почему бы не расширить географию своего ремесла? Питер — это заработок совершенно иного уровня. Через нужных людей получу рекомендации и вольюсь в роскошную, опасную жизнь большого города.

— Стой! Хочешь сказать, что поедешь со мной? — улыбнулся я.

— Так получилось. Просто ты меня навёл на мысль, — вернул он мне улыбку.

— Тогда давай выпьем за это брат!

— Могу только поддержать.

Иван, как раз хотел приступить к парящей, чудно пахнущей еде, когда в ресторан вошла стража. Я даже присвистнул — усиленная, несколько Новиков, пара Воев и Гридь.

— Ты Игорь?

— Да.

— Иди за нами. У светлых господ есть время для награждения.

Не сомневаясь, что пойду, отряд развернулся и двинулся к выходу. Иван тоже соскочил, на ходу вытираясь рукавом. Признаться, рад, что он со мной.

Проходим ремесленные кварталы. Обдало дымом и паром из кузницы. Я заметил, как могучий работник поддал жару, направив в накаляющуюся заготовку струю огня из ладони. Слабую, но неплохо дополняющую угольный жар. Наверняка и быстрее делает, и лучше получается. Над домом рядом трудится подряд шабашников — значит деньги у ремесленника водятся.

Всё же магические способности не могут направляться только в военное дело. Кузнец — простолюдин, но где-то в роду оказался маг, одарённость не обязательно была у всех, но вот у него проявилась. Слабая, к службе не годен, если только табачные трубки старшим подпаливать, а вот в быту очень даже полезное умение.

Дворяне выводят породистых детей — один другого краше, особенно в плане одарённости. Ведут борьбу за власть и сферы влияния. В это же время слабая магия выходит в бытовое использование. Я ещё не видел, но наверняка водник какой-нибудь, себе в дом или на поле заставляет бежать стихию. Рыть каналы, строить арыки и желоба не просто, тем более бессмысленно, когда дом на высоте — сама туда вода не побежит, а вот если хватает сил, можно заставить.

И это будет принимать всё большие масштабы. Магия начнёт словно бы расползаться и глубже проникать в почву народа, формируя последствия. Интересно, как всё будет?

— Привет, Игорь, — кивнул мне стражник на воротах. — С тобой?

— Это мой брат, Иван. Идём на награждение.

— В ратушу он войти не сможет, — хмуро произнёс уже глава отряда.

— Это же родственник!

— Вы не похожи, — тут же добавил Гридь.

Загорелый Иван, с почти белыми демоническими глазами, ни формой лица, ни его чертами на меня не походит. Это правда. Но мы дружно подняли руки, показывая ладони.

— У нас братание на крови, — пояснил я.

Глава отряда покивал, и мы двинулись дальше.

Возле ратуши стоит несколько экипажей — один другого роскошнее, в том числе и графа Скотовича — официально губернатора Рижской губернии, а по факту — владельца здешних земель. Шумной женской компанией прошли мимо величавые дамы, а из далёкого ресторана слышится пение и звон струн.

— На всякий случай скажу, — оглядел нас глава отряда, — перед светлыми господами кланяться, рты первыми не открывать, только когда спросят. И вообще вести себя хорошо, понятно?!

Мы кивнули. Сопровождающие перестроились, чтобы вести нас, словно под конвоем, но меня это не шибко задевает, ибо интерьер ратуши очень красивый и я стараюсь любоваться на терпкую величественность.

На стенах много картин с пейзажами и подписями английской графикой. Ревель — так крепость называлась до перехода в подданство русскому Императору. В целом всё выглядит так, словно ратуши война и захват крепости не коснулись.

Мы поднялись по центральной мраморной лестнице на второй этаж, свернули направо и, вскоре, остановились перед соответствующей окружающему стилю двери, охраняют которую ещё четверо боевых магов.