Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [СИ]

Мы сорвались с места одновременно. Во мне плещет животная ярость, сдерживаемая уздой воли. Толчок! Толчок! Толчок! Взмываю над землёй, оказываясь чуть выше противника. Небольшой подкрут, вращает меня для более сильного удара правой рукой. Перед атакой вытягиваюсь, явственно показывая, если противник может реагировать в столь быстрой схватке, как собираюсь бить.

Аука тоже решил атаковать правой, но тут я резко ушёл корпусом вбок и вниз. Его удар просвистел мимо, в то же время, за счёт инерции тела, я выбрасываю вслед ногу, и точно попадаю в затылок. От такого теряют создание, иногда и жизнь.

Я приземлился мягко, а противник нет. Ноги вдруг перестали слушаться и Аука покатился кубарем. Времени наблюдать нет. Бросаюсь добивать.

Удивительно, но он встал и приготовился к бою. К моменту продолжения схватки, его взгляд почти прояснился. Следует воспользоваться тающим преимуществом и не дать восстановиться. Спеша, я выстрелил левой, уже пошла на размах правая, а ноги жёстко выполняют шаг и подшаг, но тут Аука резко приходит в себя — вижу по ясным глазам.

Он поймал мою левую руку в захват. Дёрнул, вывернул и вдруг надломил. Раздался глухой хруст, а потом и треск разрываемой кожи. Прорвав всё, наружу высунулась белая кость предплечья. Боль не стегнула и не обожгла, сейчас она заглушена особым боевым трансом, но меня начало одолевать отчаяние. Ужас сковывает нутро, а в голове, словно осы, носятся панические мысли — что делать и как быть?

Титаническим усилием воли, я осадил плотский страх. Нота за нотой повышается боль. Времени практически нет. Аука сейчас насладится зрелищем и начнёт добивать.

И тогда я решился. Не обращая внимания на изломанную руку, сжался, крутанулся и выбросил правую, распрямлённой ладонью вперёд. Чуть-чуть, лишь по краю, усилил магией, а потом вонзил ладонь в грудь и сжал большое, бешено бьющееся, словно рыба, сердце. Я сдавил и стал высасывать всю силу одарённости. Глаза врага расширились, в них отпечаталась боль и безмерное удивление. Таким он и повалился, а на меня обрушился безумный гвалт и рёв публики. Бой окончен. Я чемпион.

Дверцы второго выхода на арену распахнулись от удара. Ко мне выбежали лекари, волоча вырвавшиеся из рук одного носилки. Живот скрутило и я содрогнулся от рвоты.

В голове всё перемешалось, с трудом удерживаю сознанием, чтобы не бухнуться без чувств рядом с Аукой. Его сила опаляет, перед глазами летят образы лесов, рек и селений, многих лет тренировок и сотен боёв. Моё собственное магическое начало с трудом сдерживает поглощённое.

Лекарем оказалась слепая бабка. После пары глотков одуряюще пахнущего отвара, сознание перестало нырять в беспамятство. Потом она стала водить надо мной руками, быстро нашёптывая переместилась к изувеченной руке. Кто-то сунул мне в зубы тряпку. Почти тут же пришла боль. Меня крепко схватили, пока бабка что-то спешно колдует. Накатывают волны боли. Урвав секунду между ними, принялся гасить и блокировать невыносимые мучения. Вскоре боль отступила и я обмяк.

— Это попьёшь, а этим помажешь, — проговорила старая женщина, вложив в правую ладонь баночки.

Горбатая спасительница скрылась за боковой дверкой, а я закатил глаза и откинулся. Кто-то заботливо подсунул под голову подушку.

— Ещё бы трубку, ребята, — с трудом выговорил я.

— Погоди немного, — отозвался, как показалось, Семён. — Щас принесу.

Пока он ходил, я собрался с силами и сел. В свете двух фонарей глянул на руку: кожа срослась, шрамы красные, набухшие, а под тонкой кожицей всё ещё что-то пульсирует и переливается. Кровь подсыхает, превращаясь в бордовые шкурки на коже. Удовлетворившись результатом, я стянул маску.

Подвальное помещение выложено камнем, в углах мох и мелкие серые грибы. Дерево перекрытий тёмное, набухшее. Запахи соответствуют. Для лекаря имеются застеклённые шкафы с инвентарём, две бочки с водой и стол, на котором сижу. Из приоткрытого стока канализации пищат крысы.

Через некоторое время я блаженно затянулся и выдохнул. Семён выпроводил помощников и сел напротив, вытащив из тёмного угла стул.

— Зрелище было на уровне. Дворянам тоже понравилось.

— Этого Ауку будут искать? Может, у него родня есть?

— Мы не знаем. Он ни с кем особо не разговаривал. Пару ребят покалечил за вопросы и настойчивость. Но скрыть его смерть не получится — легенды уже пошли в народ.

— Моя победа честная, — хмыкнул я. — А участвовать в боях было его решением.

— Так и есть.

Он посмотрел на выпущенное мной облачко.

— Тебе бежать нужно?

— Нет, — покачал Семён головой и привычно безэмоциональное лицо ожило. — Вы дрались так, что ни у кого не должно возникнуть сомнений в прогнозе. Просто ты оказался крепким и победил.

— Ну и хорошо. Награду тебе Иван даст. Принесёшь одежду? Мне идти надо.

— А сможешь?

— Да вроде…

Марина хотела броситься на шею, но вовремя остановилась и просто поцеловала. В глазах плещет пожар страсти, такое чувство, что она готова прям тут, на глазах выходящих из склада зрителей предаться коитусу.

Иван привычно хмурится, играя желваками.

— Всё брат, теперь осталось переговорить с «бабушкой».

Семён отреагировал спокойно. Кажется, он уже решился уйти под новое главенство.

— Пойдём вдвоём. Когда выздоровеешь.

— Да, так будет лучше. Это деньги? — кивнул я на мешок в руке.

— Солидный куш сорвали, брат, — полыхнул он белым пламенем в глазах. — Надо будет отметить.

— Обязательно. Только съездим кое-куда. Может, сразу рассчитаешься с Семёном за работу?

Рослый и плечистый помощник остался сверкать счастьем, а наш дальнейший путь снова лежит в лесок за городом. Мне требуется полное восстановление.

С поиском транспорта Иван управился быстро. Выстукивая по камню, к нам подкатила деревенская повозка. На фоне роскошных экипажей смотрится, конечно, так себе, но это не важно.

А вот Иван решил прокомментировать:

— Пора бы уже себе нормальную коляску взять. А Марин?

— Хочу розовую, — закатила та глаза, — с украшениями всякими серебристыми, с мордам львов и сказочных существ, а запряжена чтобы была породистыми белыми конями.

— Кони — это обязательно или можно лошадей? — скосил губы в улыбке брат.

— На крайний случай можно.

— Ну, могу оплатить половину.

Я поглядел на обоих так, словно им больше делать нечего.

— Когда получишь ведение боёв в свои руки, тогда, может, вложусь.

— Игорь! — возмутилась Марина. — Мы всё же маги, почти дворяне. У тебя награда почётного гражданина, расположение генерала, а катаемся на деревенской телеге, словно репу на ярмарку везём.

Не выдержав, я рассмеялся.

— Посмотрим, Морена моя, посмотрим. А вот насчёт ярмарки, вовремя подметила — скоро же сезон начнётся. Вань, под Петергофом будет?