Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [СИ]

В повисшей тишине раздалось громкое сёрбанье деда. Оно разбавило важность момента и Марина спешит с вопросом:

— Дедушка, а драться-то я научусь?

Собрав губы в узелок, словно бы собирался чмокнуть, Сергий важно кивнул.

— А скакать и бегать, как Игорь?

— Обязательно.

— Тогда я готова, — улыбнулась девушка.

— Чаёк для начала попей, егоза.

Мы послушно отпили душистых отваров, а Сергий стал рассказывать, что воду и еду следует разделять, причём пить следует натощак и только чистую.

— Ещё можно травяные отвары, то есть чаи. Выпил, подождал немного пока уйдёт в живот и можно есть.

Попивая этот самый чай, мы внимательно слушаем и киваем, хотя желудки ещё полны еды. Учитель же вещает дальше, описывая аскезу воина-пластуна и свою, к которой пришёл уже в пожилых годах. Я нахожу много общего между своей и русской школами боя, вероятно потому, что мир един и правила движения в нём похожи.

Затем мы прошли глубже в здание, в зал для занятий на случай непогоды, что для Петергофа обычное дело. Сергий показал и проследил чтобы запомнили серию упражнений для утренней разминки и вечернего расслабления. Наказал делать каждый день, растягивая сухие жилы, а с ними и мокрые — то есть мышцы.

На этом первое занятие окончилось. Договорились, что Марина придёт завтра утром, а я после учёбы в гимназии. Пора уже приступать к основной деятельности в Петергофе и травмированная рука ей не помеха.

На обратном пути заскочили в общежитие, спросить у соседа по комнате когда начинаются занятия. Заодно познакомил Марину с Сергеем. Назавтра выпало несколько дисциплин: теория магии, практическая магия или, как её зовут гимназисты, — магфизра, далее мировая история и урок географии. Впечатлившись, я тут же заручился поддержкой товарища, если чего-то не буду понимать.

Вчерашняя гулянка не прошла бесследно, и после бурной деятельности потянуло на отдых. Прогулка по набережной отменилась и мы поспешили в гостиницу. Тем более с моря натянуло туч и вот-вот пойдёт дождь.

Сон прошёл в мятежной атмосфере. Бестелесно я носился по полям и долам вокруг Петергофа в поисках кого-то, причём во сне чётко понимал кого, а вскочив на лежанке — нет.

— Что случилось? — проснулась Марина, пытаясь разглядеть меня в сгустившихся сумерках.

— Нормально… всё нормально, — склонился я поцеловать. — Сон странный приснился.

— Это хорошо, — тут же успокоилась девушка. — Сны — это ерунда. Ты ещё будешь спать?

Я с теплом в груди глянул на сонную красавицу и помотал головой.

— Нет. Пойду покурю. Отдыхай.

— Ещё чуть-чуть и тоже встану, — промурлыкала она, быстро засыпая.

Душа намокла переживаниями во сне, словно плащ путника под дождём. Толкает мысли на тему поисков: кто же меня так интересовал? Почему это так важно?

Не заметил, как закурил уже вторую трубку. Ливень кончился, растворившись в тумане, и только морось оседает на волосах и коже. Мир наполнился ещё большей загадочностью, расплываясь в сырой полутьме.

Решение возникло в голове так, словно кто подсказал. Я ведь обещал Хранителям, что после победы над некромантом вылечу эфирные болячки. Их немного, если вспомнить открытую духами панораму, — за одну-две ночи справлюсь. Хорошо, что поспал вечером, будем проще работать, да и на учёбе не придётся носом клевать.

Сборы оказались скорыми. Марина всё ещё видела сны, когда я тихо притворил дверь и закрыл на ключ. Часы, трубка и табак с собой, зайду только на кухню перехватить чего-нибудь, и вперёд. После недавних событий, работники и хозяин только и просят, чтобы заявлял о малейших потребностях, а уж они будут рады услужить. Так что на кухне встретили радушно. Я рассовал пирожки по карманам штанов и рубахи, выпил молока, да отправился в путь, кутаясь в подбитый мехом плащ. Стоило морю дыхнуть на город непогодой, как откуда-то их низин выбрался холод, норовящий пробрать до костей. Но даже у столь слезливой погоды есть хорошая сторона, — вечной скиталице душе она в самый раз. Одиночество, ночь и туман.

Ноет плечо. Своими силами восстановление даётся много дольше. Раньше я никогда не получал столь серьёзной травмы, поэтому нет опыта для конкретного воздействия, например на зудящую и ноющую кость. Нужно будет и в этом вопросе поднатореть. Вряд ли впереди ждёт ровная дорожка, а от способности быстро залечивать раны обычно зависит победа.

Из блеклой тьмы выныривают лесочки и рощицы, из них вытекают ручьи, промывшие себе глубокие овраги, а уж в тех навырастало и деревьев, и всяческих кустарников. То паутину снимешь с шустрым крестовиком, то кожу обдерёшь о колючки. Ещё и нор хватает, куда ноги норовят провалиться, ибо тех в траве не видно. Иногда беззвучно пролетают совы, стремительно носятся летучие мыши, мелодично и разноголосо поют ночные птицы. Постоянно ловлю взгляды то дремлющего вполглаза зайца, то лукавой лисицы. Мир живёт, как и эфир, к сплетениям и узлам которого и нужно лезть в буреломы.

Некромант успел подпортить округу. Обычные застои и переломы токов начали загнивать, как гниёт рана во время гангрены. Обычно такого не происходит. Небольшой помощи достаточно, чтобы обратить процессы и всё налаживается естественным образом. Тут же и сил надо прикладывать больше, и вред для сетки сильнее — дня два минимум будет восстанавливаться. Нужно переговорить с Геннадием Ортеговичем и каким-то образом донести мысль о крайней опасности тёмных магов, но не раскрывать откуда знаю и имею чувствовать эфир столь хорошо. Можно ведь ужесточить въезд для англов.

Следующий лесок не понравился сразу. Веет опасностью и мертвецким холодом. Густой туман не отходит от деревьев. Когда из него вынырнуло два человеческих призрака я даже не удивился, словно подспудно знал. По опыту сформировал вокруг ног и правой руки своеобразные магические сферы. Влажный воздух заискрился от энергии.

Ушей коснулся жуткий вой — тихий, но в эфире громкий и угрожающий. От него моё существо задрожало в паническом страхе. Чуть было в бегство не бросился. Воля напряглась до предела, до звона. Часть меня испуганной птицей мечется в клетке боевых качеств.

— Нельзя! Нельзя! Нельзя! — простонал я. — Стой! Нужно держаться.

Призраки девушек успели подлететь на расстояние сажени. Оберегая больную руку, я кинулся в атаку. Пинком залепил в правую фигуру.

Меня подбросило и швырнуло о землю. В левом плече вспыхнула молния боли, но почти не замечая этого, я подскочил, чтобы уклониться от атаки чем-то похожим на меч. Полетели мелкие камни, палки и комья — призраки ещё и так могут.

Меня окатило колючим холодом, когда понял, что они вытягивают силы — пройдёт минуты две и я не смогу обидеть даже комарика. Рукавицы почему-то не сработали. Тут я принял единственно верное решение — бежать что есть сил. Прочь, иначе погибну!