Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [СИ]

— Теперь делай своё дело, — отвернулся он.

Хозяин дома завозился. Из раны на голове, толчками течёт густая кровь. Он открыл глаза.

— Тебе, мразь, предлагали уступить, — процедил я, еле сдерживаясь от душащей ненависти. Толстяк напоминает Скотовича. — Ты предпочёл рискнуть. А теперь получи!

Рука пробила одежду и вошла в массивную грудь. Я высосал его одарённость досуха.

Горячка боя постепенно сошла на нет. Мы плюхнулись на первые попавшиеся стулья, прийти в себя.

— Сука, ты точно лютый…

— Хах, — нервно рассмеялся я, — нужно поддерживать репутацию.

— Спасибо, брат. Ты снова спас мне жизнь.

Я кивнул, глянув на портрет женщины на стене — смотрит надменно, как на слугу. К слову об уборке:

— Что с телами сделаем?

— Семёна подключу. Куда-то же они девают тех, кто умирает на арене.

— Хорошая идея.

— А дом обдерём, как белка шишку не обчищает. И в Питер, контрабандистам. Всё что выручу — твоё, — я было начал протестовать, но он угрожающе добавляет: — Брат! Прекращай.

— Всё, всё. Тогда я пошёл? Ногу подлечить надо. Вот ведь гадство! Теперь хромать придётся.

Марина начала хлопотать вокруг, пока не усадил на кровать. Сейчас она ничем не может помочь, только поддержать. Поцеловал в щёку и сосредоточился на ране. Целительство у меня на стадии азов, то, что ещё в детстве научился, но за не имением лучшего… Не тащится же в лес, да и зачем — опять откажут.

Когда почти закончил, в окошко комнаты три раза стукнули. Марина испуганно вскрикнула. Оказалось, что прилетел огромный филин. Я тут же ощутил в нём дух Хранителя.

Спустя пять минут мысленного общения, с ужасом понял, какие вести он принёс. Призраки убили нескольких селян, пришедших в лес за грибами и ягодами. Сердце сковало отчаяние.

Филин гулко ухнул и улетел. Взволнованная Марина переводит взгляд то на меня, то на опустевшее окно. Прошипев от боли в ноге, я сел на кровать.

Коротко передал суть.

— Игорь, ты только себя не вини, — взяла за руку девушка. — Ты же не нанимался в охрану города. Этим должны заниматься те, кто жалование от Империи получает. Немалое, стоит сказать. Да и вообще, людишки гибнут сотнями, тот же упырь знаешь сколько загубил, пока ты его не прикончил? И что, теперь не спать и не есть?

— Ну, ты права, конечно, — глухо отозвался я.

— Ещё бы! Хромой, лихой и уязвимый, ты щас кинешься призраков бить, — гневно произнесла она. — Игорь, давай я схожу и доложу, что там-то, там-то есть лес, а в нём ироды. Пусть Ортегович думает, как их заломать.

Меня взяло какое-то глупое чувство. Не то упрямства, не то гордыни. А, может быть, просто неприятно, когда рушатся планы.

Сморщившись, говорю:

— Ага, и придут они туда, да выжгут ко всем красным петухам лес, вместе с призраками.

— И не будет больше лесов на Руси, да?

— Я, вообще-то, должен сам победить. У меня задание.

— Это правда так важно? — сдвинула девушка брови.

— Очень.

— Ладно. Но не вздумай волноваться о погибших. Это должно было случиться.

— Хорошо, — проворчал я.

— Точно?

— Точнее некуда.

— Уф-ф! — издала Марина и откинулась на кровать. — Пришёл весь в крови. Раненный. Филин ещё этот!.. Сумасшедший вечер какой-то.

— Тебе нужно расслабиться, — с наметившейся улыбкой, проговорил я.

— Ага, щ-щас! Тебя больше какие-то безымянные селяне волнуют, чем я, — надула девушка губы.

— Чего ж безымянные-то? — не понял я.

— Вот видишь! — ткнула она в грудь пальцем.

— Ладно, ладно, — уже шире улыбнулся я, — виноват. На самом деле я просто буду больше стараться и поскорее освою новую технику. Потом пойду и отметелю чёртовых призраков, проверю себя в этом бою, и всё. А сейчас, давай немного помассируем тебе шею. У тебя новое платье?

— Наконец-то заметил! — возвела она очи горе.

— Очень красивое, — стал разглядывать я.

Красно-белое, с юбкой в крупную складку, тесным корсетом, шнуровкой и рюшами. Идеально подчёркивает желанное тело девушки.

— Спасибо, — скокетничала она.

Я развернулся к Марине, а та пересела поудобней. Разминать начал через ткань, старательно расслабляя всю ёлочку шейных мышц, мелких жгутиков у каждого позвонка, и особо важные возле основания шеи. Когда практическая сторона массажа закончилась, я немного усилил фон от себя. Умение синеглазых ведьм продолжает находить применение. Итак не унимающийся источник желания Марины тут же стал возрастать, щекоча ноздри страстными ароматами тела.

Шнуровка платья быстро поддалась и я приспустил его с плеч. Ласки стали более чувственными, обрели глубину и намёк. Марине нравится, когда я беру за шею, сдавливаю, слегка удушая, причём, как во время соития, так и сейчас.

Импульс желания усилился и я скорее потянул платье вверх. Девушка охотно привстала, подождала пока сниму также нижнюю рубаху и потом развернулась ко мне.

— Давай теперь я… — томно прошептала она.

Ручки принялись ловко раздевать, а яркие глаза с ожиданием и голодом высматривают оголяющиеся участки тела. Вскоре я тоже остался обнажён.

— На тебе всё больше шрамов, — заворожённо проговорила девушка. — Уже друг на друга попадают.

Она поглаживает каждый. В этих местах я ничего не чувствую, но от слов и вида берёт дрожь.

Насытившись видом, Марина опустила руки к члену и стала ласкать, пристально и жадно наблюдая за процессом. По телу поплыли волны наслаждения. Потом девушка склонилась и взяла источник неги в рот. От сводящего с ума удовольствия, я закрыл глаза и полностью отдался потоку. Жаркий приют для вечно страждущего навершия — это изысканные ощущения. Когда вершина стала стремительно приближаться, я начал осторожно помогать Марине бёдрами, испытывая жгучее желание проникнуть глубже и сильнее. Воля, как маяк посреди мрачного и бушующего океана, позволяет управлять хтоническими порывами.

Когда волны оргазма отступили, ко мне вернулось ощущение мира. Счастливая, Марина облизывается и стирает пальчиком всё, что попало мимо. И тут же запускает его в рот, со стоном и удовольствием обсасывая.

— Первый свой раз, — промурлыкала она, — ты всегда кончаешь или мимо, или в меня. А это, между прочим, самая обильная порция семени. Все последующие были меньше. А я хочу много и сюда, — показала она на открытый рот с высунутым языком. — Хорошо?

— Я запомню, Морена.

— Да-да, запомни, мой вкусный и сладкий Господин…

И мы снова слились в страстном танце, благо, что после такого зрелища и слов, меня обуяло могучее желание.

Стоило луне заглянуть в окно, я тут же проснулся. Когда вернулся Иван не знаю, но сейчас уже спит. Я тихо оделся, и высвободившись из чудесных, тёплых объятий Марины, вышел на перекур.

Погода наладилась — лёгкие остатки облаков, подсвеченные полной луной, уплывают прочь. Хорошо, что догадался надеть свитер, иначе продрог. Мороза море не допустит, но вот высосать всё тепло может запросто, обратив в подобие призрака. Я вздрогнул.