Александр Богданов - Русская фантастика – 2019. Том 1 [сборник litres]

– Нехорошо. Нехорошо! – припечатал правильный во всех отношениях Квадрат. Родственник, называется. Брат двоюродный. Он ведь тоже Ромб, а по виду не скажешь. Этому шкафу образование ни к чему. Он и так кого хочешь воспитает, даром что плоский.

Большегрудая, широкобедрая Трапеция презрительно фыркнула и недовольно качнула «кормой». Красавица, тоже мне! Тура неповоротливая! Легко прослыть красавицей в коллективе, где ты – единственная женщина. А таким торсом только трассу прокладывать. В непролазном лесу.

Нет, не тянет она на роль прекрасной дамы. Дама должна быть изящной, с правильными чертами, но чтоб никакой угловатости – только округлые формы… Неужели нельзя совместить то и другое?

Да, я романтик – знаю. В бытность свою молоденьким Ромбиком поделился мыслями с Квадратом – тогда он еще не был таким заматерелым консерватором. В юности вообще все мы гораздо лучше, да.

Но он меня не понял.

– Ты грезишь о несбыточном! – сказал он мне прямо. – О чем думаешь? О каком-то контуре! А в женщине главное – площадь!

Не ожидал от него такой меркантильности! У самого площади достаточно, не обделен углами, чай. Я тоже не обделен, но бывает ведь лучше…

Эх, вот если бы да кабы хоть один лишний уголок… Пятиугольники-то наши к Трехмерным уходят, в Пентагон. Я не знаю, что это, и Трехмерных не видел. Да и другие фигуры, по-моему, не знают. Но оттуда еще никто не возвращался, значит – хорошо там. Шестиугольники вообще где-то в обетованных землях. Эх, не понять простому параллелограмму! Я вон – тут, задачи решаю. Тьфу!

Ну какие перспективы у плоского? Какие развлечения? Жизненные ориентиры?

Начертатель и Стиратель – вот боги, которым мы поклоняемся. Жизнь формализована до простоты. От точки до линии, от ребра к ребру. Обходишь углы, достигаешь вершин, а в результате – все равно замыкаешься на себе.

Есть идеология – линейка, проще говоря. Всех построит, всех выверит. Мне еще повезло, другие такую муштру проходят – их транспортирами ровняют, циркулями. А то и гонят прямо под лекало – не пикнешь. Зато – есть возможность «держать марку», «делать лицо», я бы сказал. Иногда – помогает.

Предаваясь таким грустным размышлениям, я и увидел однажды ее.

Милый сердцу силуэт. Дугообразная линия. И какая фигура: все точки равномерно удалены от центра… Впрочем, что это я? У нее и центра как такового нет. И площади – никакой. Да и зачем ей площадь? Она – как ореол, как… как… нимб! Легка и прозрачна, чиста и так естественна! Будто не циркулем, а самой природой начертана.

Когда она прокатилась мимо, я словно перестал чувствовать свою угловатость, возомнил себе устойчивей, чем на самом деле. И всеми сторонами своей натуры захотел сблизиться – хотя бы касательной. А лучше – секущей…

При этой мысли мои диагонали затрепетали, и я ощутил волнительную пульсацию в точке пересечения. Милая… Совершенная моя… Как бы я хотел, чтобы ты стала частью меня.

Видимо, последние слова я произнес вслух, потому что рядом вдруг раздался геометрический хохот. Треугольник, чтоб его.

– Ишь, губу раскатал! Окружность ему подавай! Она же не нашего круга! Тьфу, каламбур получился, – ухмыльнулся «Бермуд», – да она ж – кривая. Еще и зацикленная.

На этот раз я не стал с ним спорить. Просто сложился, а потом вмазал прямо в биссектрису. В одну из.

– А-а! Придурок ты ромбовидный! Дождешься – сотрут! – заорал Треугольник и, всхлипывая, спроецировался вовне. Пусть валит, злобный тригон.

Через несколько дней мне удалось с ней поговорить. В тот вечер в тетради царило редкое безмятежное спокойствие. Лист не шелохнется. Ручка не чирикнет.

…Она прикатила, как всегда, неслышно, и я снова вздрогнул, ощутив знакомое колыхание пространства.

– Кто здесь? – Ее голос расчертил тишину. – Ах, это вы, Ромб…

Ручаюсь, она покраснела! Если только может краснеть линия, нанесенная грифелем. Ведь что мы, в сущности, такое? Несколько микрограмм углерода. Фрагмент тетрадного листа. Пара формул…

Когда двое так близки – слова не нужны. Математика – вот язык влюбленных. Геометрия – это ли не музыка сердца? И алгебра – вся гамма чувств в одной формуле. Недаром люди поверяют ею гармонию…

Она таки вписалась в мою площадь. Кругленькая моя. Безупречная. Само совершенство. Я счастлив, околдован, потрясен! Ах, два пи эр! Мы дышим в унисон. Ну вот, стихами заговорил…

Однажды она мне сказала:

– У меня будет ребенок.

Вот так просто взяла и сказала: у меня будет ребенок. Этого следовало ожидать! Что еще могло произойти с линией, вписанной в мою сущность? Конечно, зарождение плоскости в ее чреве! Как это необыкновенно! Часть меня теперь принадлежит не только мне, но еще и новорожденной фигуре!

Я был рад как ненормальный. Готов был любить весь мир в геометрической прогрессии! Лез обниматься к Квадрату, подмигивал Трапеции. Да что там! Помирился с Треугольником. Хоть он и сволочь – а все-таки друг…

Жизнь потекла размеренно и счастливо… Но внезапно появились они. Многогранники.

И сразу предложили работу.

Я всегда подозревал, что мир сложнее, чем нам кажется с разлинованной страницы. Но что так могут разниться фигуры… Хотя они называли себя иначе: тело. Наконец я увидел тех, о ком втайне шушукались, на кого хотели быть похожими, но боялись признаться.

Трехмерные. Глядя на них, я ощутил собственную неполноценность в полном объеме.

Кубы. Лицом к лицу похожи на Квадраты, но стоит им повернуться вполоборота… Будто новая реальность внутри.

Шары. О, это вообще… Моя возлюбленная прекрасна, но это тело… В нем словно маленькая вселенная.

А еще там были Пирамиды. При взгляде на них Треугольник заткнулся и больше не смеялся над моими порывами.

Они набирали добровольцев в реконструктивные отряды. Я толком не понял специфику, но согласился все равно. Что-то связанное со строительством, архитектурой. Разве можно упускать такой шанс? Тем более – семья у меня, сын вот-вот появится… Не век же сидеть на плоскости?

Окружности почему-то эта затея не понравилась.

– На что мы соглашаемся? – вздыхала она, нежно прижимаясь ко мне четырьмя точками. – Ты ведь о них ничего не знаешь. Трапеция говорит, будто они не настоящие. «Виртуальные», вот. И все, что они предлагают, – обман.

– Ну что ты, дорогая, – я пытался успокоить ее, поглаживая намечающийся в ее утробе круг, – посмотри, какие они. Как они интересно живут. Словно бы другой уровень…

Так, убаюкивая друг друга разговором, мы заснули, готовясь вступить в новую жизнь.

А ночью мне приснился кошмар.

Я видел огромный многогранник, фронтоном похожий на меня.