Денис Владимиров - Люгер [litres]

– Тебе ли, Тальк, не знать, что зоопарк в двух тройках постоянно грузится? Так оттуда и крокодилов притаскивали, и белых медведей! Твою бы жабу отловить, вот за нее отсыпали бы прилично. Такую вряд ли еще в округе найдешь! Ты вон еще у молодого гильзы отними, – ткнул пальцем Третьяк в Шпунта и обратился к командиру: – Гранит, вокруг закончили чистить, дальше давай по ходу с броней, чего-то страшно без прикрытия соваться. А ну как выскочит что-то…

– По машинам! Готовность пять минут! – сразу последовала команда, будто только нас и ждали. – Третьяк с Люгером по левой стороне чистят тварей, Москвич и Каштан с правой. Дохлер, остаешься…

Провозились мы пусть и не час, но минут сорок точно. Воистину права поговорка: «У страха глаза велики», – мне казалось, что мы вели бой с сотнями зараженных, на деле насчитал всего сорок шесть, плюс-минус две-три твари. Это вместе с теми, которые напали на нас с тыла. Измененный заразой Улья лев достался Москвичу и Каштану. Мне тоже хотелось взглянуть на него ближе, но приказ есть приказ. С нашей же стороны из крупной дичи валялся только один элитник, и то ему попаданием снаряда или же крупнокалиберной пули башку разворотило напрочь. И ни о каком споровом мешке тут речи не шло. Как будто специально кто в него целился. Но мелочи много. И мелочь вся такая, что на нее, мертвую, смотрел, а в дрожь кидало.

Главная проблема заключалась в том, что приходилось эту мерзость убирать с дороги. Не везде и не всегда, но часто туши свалены были так, что мимо не протиснешься. Цепляли за трос самые здоровенные, оттаскивали в сторону. Но и даже после расчистки тяжелая боевая техника наматывала на колеса немало дряни, начиная от каких-то непонятных ошметков мяса и заканчивая гирляндами кишок.

Работа была простой, поэтому я, внимательно смотря по сторонам, думал о бое с тварями. До сих пор до конца не отпустило. После окончания эпической битвы очень удивился ее результатам и количеству убитых и раненых с нашей стороны. Кроме обезглавленного Каспера из рейдеров-старичков больше никто не пострадал. Царапины, синяки, даже пара переломов у кого-то – не в счет. А мне показалось, минимум потеряли половину. Свежакам же повезло меньше. Из них погибло трое мужчин, еще одного в бессознательном состоянии погрузили в десантный отсек бэтээра. Две девушки были убиты – на дочку депутата, ту самую белобрысую деваху, свалился сверху злополучный «Бардак», который руки чесались сжечь, вторую почти располовинил кто-то из зараженных.

Паникер же – водитель нашего «Тайфуна» – выполз из какой-то щели, какой, я не уточнял, вид имел самый обычный, ни тебе сожаления, ни капли раскаянья. Мрачное лицо хипстера, украшенное, как и физиономия Дохлера, царапинами, перекосилось, сделалось жутким. Его рука метнулась к поясу, но стоявший рядом Третьяк успел перехватить ее. Ловко завернул назад, взял на болевой.

– У-у-у, сука! Убью!

Парень орал и брызгал слюной, не отводя взгляда от недоуменного водителя и пытаясь вырваться из захвата крестного, но силы были неравны. Пусть Третьяк и не пытался давить сильнее, так – зафиксировал, и все. Вскоре хипстер затих. Затем несколько раз глубоко и шумно вдохнул-выдохнул, сказал, пусть и дрожащим от злости голосом, но уже гораздо спокойнее:

– Все, можешь отпускать!

– Точно? – осклабился Третьяк.

– Да!

– А теперь послушай меня, – рейдер, так и не ослабив хватку, чуть нагнулся, громко и четко проговаривая слова в самое ухо парня. – Водила ни в чем не виноват! Он спасал свою жизнь! Те, кто поддался панике и бросился за ним, – свою. Ему повезло, им – нет! Это Улей. Водила никого за собой не тащил, он никого не обязан защищать, он вообще никому ничего не должен, кроме нашего отряда! Так как с нами он заключил контракт. Это ясно?!

Конец монолога он произнес тихо-тихо, но сталь в голосе так и звенела.

– Они люди! Женщины! Девушки! Да каждый мужчина обязан… – опять попытался вырваться хипстер. Но сморщился от боли, когда Третьяк чуть усилил нажим.

– Каждый мужчина, впрочем, как и каждая женщина, обязаны окружающим, независимо от их половой принадлежности, ровно столько, сколько считают нужным. Считает нужным только он или она! А не Вася из седьмого подъезда, не Машка-соседка и даже не добрый милиционер! Может, когда-нибудь, если доживешь, ты поймешь эту простую истину. А сейчас я не воспитатель из детского садика и не трудовик-затейник, а вокруг, мля, не первомайская демонстрация, поэтому бери себя в руки и перестань истерить, как девка. И тронешь водилу – завалим. Не я, так кто-то другой. И пусть лучше будет для тебя другой. Потому что я лично отрежу тебе башку вот этим ножом! – В руках Третьяка оказался тот самый небольшой, чуть изогнутый клинок, которым он вскрывал споровые мешки. – Ты меня понял, свежак?

Тот закивал. А вот я вообще запутался. То помогай свежакам, делись последней рубашкой, спораном, то уже и вроде как никто никому и ничего не должен.

Водила пусть и растерял немного былую наглость, но полез ковыряться с машиной. Присвистнул, обойдя вокруг и оценив размеры вмятины от «Тигра», выругался сквозь зубы, когда обнаружил перед передними колесами средних размеров рапана. То есть угрызениями совести абсолютно не маялся, его волновали не какие-то мертвые девушки, погибшие частично по его вине, но обычные житейские дела: как убрать без лишней волокиты препятствие, как поскорей проверить, не привел ли мощный удар к какой-нибудь критической поломке, из-за которой можно застрять в чистом поле. Именно эти мысли читались на его роже.

– Третьяк, а что, вроде как он не должен был костьми лечь, но свежаков спасти? – обратился я к крестному, когда мы отошли чуть в сторону, принимаясь вновь за чистку тварей.

– С чего это? – Крестный даже остановился и уставился на меня с неподдельным изумлением.

– А как же правила Улья?

– Правила Улья просты, они говорят: спасай в первую очередь себя, потом остальных. Да, если особо не обременительно, то свежим поможешь. Новичку помочь – почетно и правильно, но как это сформулировать-то, – даже задумался он. – Это не в старой русской традиции, мол, последнюю рубаху отдам, сам теперь нуждаться буду, или, к примеру, грудью лягу, но спасу. За дураков нас-то не держи. Перезагрузок тьма, а свежаков еще больше. Главное – не причинять зла, ну и помочь.

– Помочь, помочь… – Я поморщился. Нет чтобы объяснить все четко и ясно, балду крутил, балдокрут! Вот точно ему подходило такое прозвище! И ведь под простачка всю дорогу косил, а тут завернул: «независимо от их половой принадлежности». – Ты можешь на пальцах пояснить, четко и внятно, что можно делать со свежаками, а что нельзя?

– Если на пальцах, то все просто. Встретил свежака – помоги, чем можешь. Например, укажи, где ближайший стаб, поделись живцом, информацией, если по пути – доведи до безопасных мест, выведи к людям. Если богат на снаряжение – поделись, но не в ущерб себе. Говорю же, по возможности! Нельзя свежаков только обижать, то есть кидать, как-то использовать в корыстных целях. А встретишь их, обстановку поясни, расскажи, уже плюс… А тут что было? У нас с водилами контракт только на то, что они будут вертеть баранку, в замесы их никто пускать не собирался. Решил он – так будет безопаснее, – это его дело. Он же не виноват, что тупоголовые девки за ним бросились.