Виктор Алдышев - Возвращение [СИ]

– Двадцать два часа.

Ответ означал, что этим людям осталось самое большое два часа с их дочерью. Дети не переживали мутацию. Никогда.

– Цистерна там, – Лазарева кивнула в сторону ёмкости с топливом в северном углу базы. – Канистры справа от насоса. Бутыли с водой в жилом боксе. Альфия и Данияр, да?

Женщина вздрогнула:

– Да. Омаровы.

– Вы ведь хотели остаться здесь, – сказала Анна.

Она не спросила это, утвердила. Было понятно, что разрушенная база конечная остановка в их длинном пути. У них больше нет времени ехать дальше.

Муж и жена посмотрели друг на друга, потом на дочь. Девочка не могла удержаться от любопытства, так что снова выглядывала посмотреть.

– Здравствуйте! – вдруг крикнула она, глядя на незнакомую женщину.

Лазарева невольно улыбнулась:

– Привет, малыш.

Альфия быстро вытерла побежавшую слезу со щеки, повернулась к Анне:

– Мы заправим машину и уедем.

Возникла секундная пауза. Тяжёлый взгляд Данияра говорил, что они всё решили для себя и план не изменится.

Лазарева знала о таких родителях. Понимая, что шансов на спасение нет, они не отдавали дитя службе по контролю заражения и просто сбегали. Единственное, что им оставалось – прожить эту жизнь месте с ребёнком до последней минуты. И очень часто, после того, как смолкал последний крик, многие из них завершали свою.

Данияр ещё мгновение смотрел на Анну, наконец, кивнул, и опустил ружье.

– Ваш напарник? – спросил он.

– Не помешает вам, – уверенно ответила Лазарева и позвала: – Кунке!

Девочка с готовностью высунулась из окна. Сидеть в машине столько времени явно надоело.

– Пусть погуляет, – сказала Анна.

Альфия кивнула, обернулась:

– Дочь, пошли за водичкой.

Кунке выпрыгнула из машины с превеликой готовностью.

– Мам, а можно я это сниму? – она встряхнула обеими руками тёплую кофту длинной до колен, в которой среди вещей на заднем сидении можно было выдать себя за тюк при проверке на блок посту.

– Снимай, – кивнула Альфия, и девочка с облегчением стянула с себя душный балахон.

Теперь стало видно шею и руки с ярко выраженными тёмными сосудами. Но мутация не мешала ребёнку. Она проходила безболезненно. Часть нервных окончаний отмирала ещё в первые часы. Даже деформация костей, уже заметная на пальцах, не причиняла неудобств.

Кунке подошла к родителям. Данияр погладил её по голове, поцеловал в лоб, на мгновение удержал возле себя, и отпустил.

– Давай, не долго. А то ты как всегда, пока всё посмотришь, – с улыбкой произнёс он.

– Хорошо, – согласила девочка, с интересом осматриваясь.

Увидела составленные рядом ящики и прожектора и явно навострилась туда.

– Пойдёмте, – кивнула Лазарева женской половине семьи.

Данияр пошёл за топливом, а женщины с девочкой направились к жилым боксам. На складе кухни оставались бутыли с водой.

– Нам много не надо, – сказала по дороге Альфия. – Пара бутылок.

Она, наконец, перестала бояться, так что извинилась:

– Мы не плохие люди. Просто не ожидали никого встретить здесь, и с военными у нас… можно сказать, были неприятности, поэтому Данияр наставил на вас ружье.

– Всё в порядке, – кивнула Лазарева.

Они как раз подошли к складу. Кунке здесь было совсем не интересно. После многих часов в машине, она рвалась побегать по территории.

– Мам, я пойду, посмотрю? – попросила она.

Альфия вопросительно взглянул на Анну, та усмехнулась, кивнула:

– Ну, это ж не только моя песочница. Можно.

Радостная девочка прощебетала:

– Спасибо!

И помчалась в зону, ограждённую периметром. Лазарева невольно проводила её взглядом. Непривычно было видеть ребёнка сейчас, в такой обстановке. Кунке, добежав до защищённого участка, залезла на первый ящик и запрыгала с одного на другой. Для неё это всё: мачты прожекторов и ряды пластиковых ящиков, были большой детской площадкой.

Анна открыла дверь склада. На железных полках стояли сорокалитровые бутыли для кулеров и литровые для обычного пользования. Альфия взяла несколько бутылок, сказав «спасибо», и уже собралась отойти, но остановилась, взглянув на дочь. Кунке играла, и женщина хотела продлить этот момент.

Лазарева заметила на руке Омаровой часы с таймером. Оставалось меньше двух часов до срыва. Но это могло быть не точное время. Детей редко инфицировали. Скорее всего, это произошло случайно, в результате нападения одиночек. Для войска мегистотериев подходили только взрослые мужчины и женщины. Дети им были не нужны. Слишком слабые, не сформировавшиеся особи. Бесполезная трата мутогена.

Программа мутации в случае с ребёнком шла по-другому. Примерно двадцать четыре часа она просто «сидела» организме, и, убедившись, что он не подходит, уничтожала. В течение нескольких минут происходил резкий выброс гормонов страха и разрыв сердца. Ребёнок умирал от ужаса. Это и называлось срыв. Самое позднее, он происходил спустя двадцать четыре часа, самое раннее, спустя десять. Кунке держалась уже двадцать два часа. Срыв мог начаться в любую минуту.

Ощущение безысходности этой ситуации вызывало у Анны тошноту. Сосуды потемнели, напоминая ей о собственном шатком положении между человеком и монстром.

– Нам пора, – Омарова всё-таки собралась, взглянула на лейтенанта, но за своими эмоциями даже не обратила внимания на тёмные прожилки на щеках Анны. – Кунке! Идём!

Данияр залил канистру топлива в бензобак, закрыл крышку. Ждал своих у машины. Оглядывался по сторонам, видимо, ожидая появления напарника лейтенанта.

Лазарева всё-таки остановила Альфию:

– Впереди нет ни одного места, где вы смогли бы остановиться. Оставайтесь здесь.

Женщина стояла ещё мгновение, раздумывая, но отрицательно покачала головой:

– Нам нужно сделать кое-что важное.

В голосе была твёрдость, которой трудно было возразить.

Резкий громкий звук заставил всех вздрогнуть. Лазарева не поняла что это, пока не увидела. Кунке стояла посреди площадки и кричала. Казалось, её позвоночник изогнулся назад, от чего живот выпятился, и руки раскинулись в стороны, голова запрокинулась, ноги дрожали. И она жутко кричала, глядя в небо.

Альфия и Данияр ринулись к ней. Кунке упала раньше, чем они подбежали, но не прекратила кричать. Тело ребёнка скручивали судороги. Пальцы, ноги, руки,… Её просто разрывало во все стороны.

Всё, это был срыв.

– Держи, держи, пожалуйста! – Альфия кричала, сама плакала.

Данияр пытался удержать дочь, подавить судороги, но девочка буквально отшвырнула его от себя. Взрослый мужчина отлетел на пару метров, вскочил, ринулся назад, пока Альфия навалилась на Кунке всем телом. Данияр зажал дочь с обеих сторон, перехватил руки и ноги, которые выкручивались по всем суставам в обратном направлении, прижал её к себе.