Сергей Панченко - Вода: Наперегонки со смертью.

С закрытыми ушами он стал чувствовать все, что происходило с судном. Скрежеты, стоны, топот ног передавались по стенам, полу и мебели напрямую в тело. Сильнее всех слышался мерный стук, совпадающий с амплитудами движения корабля. Однократный стук случался, когда судно начинало взбираться на волну и когда начинало двигаться вниз. Кирилл убрал ладони. Стук будто бы прекратился.

– Ты чего? – спросила Маша.

– Да, ничего. Мне кажется, у меня какой-то психоз начался.

– Это может быть из-за низкочастотных звуков, создаваемых ветром и препятствием, которое он обтекает. Их не слышно, но на психику такие частоты действуют крайне негативно.

– Мне почудилось, будто я слышу стук, – Кирилл снова закрыл уши, чтобы проверить себя.

Как только судно пошло под горку, раздался стук.

– Попробуй, может, и ты услышишь?

– Я кулек боюсь из рук выпустить. Каждую секунду жду конфуза.

– Что ты там говоришь про стук? – вмешался Платон.

– Он слышится с закрытыми ушами, – Кирилл прикрыл уши снова.

Платон сделал то же самое. Через несколько секунд он поднял одну бровь и закивал головой.

– Точно, есть стук, будто железка по полу катается.

– Это нормально? – спросила Маша.

– А кто его знает? В прошлый шторм я не думал прикрывать уши, – ответил Кирилл.

Шторм усиливался. Амплитуды движения судна становились все продолжительнее. Во время спуска корабль зачерпывал носом волну, которая с шумом проносилась по палубе и разбивалась о надстройки. На фоне этого грохота стали пробиваться удары, ощущаемые не столько на слух, сколько кожей, через мебель, полы или стены. Удары, как и прежде, совпадали с началом подъема на волну или спуска с нее.

– Мне это не нравится, – сообщил Черных, впервые с начала шторма сказав что-то не оптимистичное. – Я пойду, спрошу у военных.

Он поднялся, но до двери добрался с трудом. Его кидало то на одну стену, то на другую, на глазах коллектива развеивая веру в истории про морского волка. Наконец, ему удалось зацепиться за ручку.

– Сейчас вернусь, – сообщил Черных и скрылся в коридоре.

Послышались его частые шаги, глухой удар и ругательства. Через пять минут ученый вернулся весьма взволнованным.

– Что?

– У них в ангаре БТР сорвало с креплений. Вначале один, он между другими катался туда–сюда, пока не сорвал второй. Сейчас они катаются вдвоем и бьются в борт судна. Представляете, многотонная махина со всего удара бьется в борт и ничего сделать нельзя.

– А БТР может пробить борт? – спросил Кирилл.

– Не знаю, они мне на этот вопрос не ответили.

– Я не думаю, такие очевидные вещи должны быть заложены в конструкцию, – Петрищев больше всего хотел убедить в этом самого себя.

– А такой силы шторм был заложен в конструкцию? – вопросом на вопрос ответил Черных.

– Не пугайте нас, – умоляюще попросила Маша. – И так тошно.

Не пугать было уже поздно. Народ замер, прислушиваясь к глухим ударам. Теперь, когда была известна их природа, они слышались отчетливее. Удары сотрясали не только корпус корабля, но и нервную систему ученых, не рассчитанную на такие психологические нагрузки. Даже Карл рефлекторно дергал ушами в такт ударам.

Кирилл посмотрел на пса и представил, как он будет действовать на случай, если судно пойдет ко дну. Ему хотелось быть рядом с Машей, но и Карла он бросить не мог. У мопса не было спасательного жилета. Без него лупоглазый четвероногий товарищ не продержится и минуты. Кирилл невольно представил отчаянно- напуганного Карла, идущего ко дну.

– Маш…, – Кирилл нагнулся к уху Маши, медитирующей над кульком, – если что пойдет не так, хватай Карла, а я тебя. Ладно?

Маша махнула головой и заметно сдержала рвотный рефлекс, волной пробежавшийся по телу.

– Кирилл, проводи меня в туалет, я больше не могу.

Сказать было проще, чем сделать. Чтобы добраться до двери надо было сделать рывок в определенный момент, когда судно находилось в верхней или нижней точке амплитуды. Позеленевшая девушка с трудом понимала, что от нее требуется, что осложняло задачу. На выручку пришел Платон. Он помог девушке добраться до двери. Карл заволновался, поднялся на ноги и чуть не улетел с дивана. Кто–то из коллег поймал его и попытался успокоить.

– Мы сейчас придем, – пообещал ему Кирилл.

По коридору было идти не намного проще. Гальюн находился по курсу движения корабля, в сторону носа. Надо было успеть закрепиться за короткий промежуток времени, пока судно ныряло вниз, чтобы не вернуться к исходной точке во время подъема. Маша действовала автоматически, под команды Кирилла. Они все-таки добрались до туалета.

– Тебе помочь? – спросил Кирилл.

– Не надо, сама справлюсь.

Едва за Машей закрылась дверь, раздался характерный звук покидающей желудок еды. Кирилл улыбнулся. Он поймал себя на мысли, что ему понравилось заботиться о женщине. Это было так естественно, по-мужски. Где-то глубоко в подсознании у него был комплекс, сформированный прежними не очень удачными отношениями, который не давал ему сократить дистанцию в отношениях с Машей. Теперь, после тяжелой прогулки до туалета, комплекс заметно ослабел.

В коридоре тоже были слышны удары по корпусу корабля, может быть, даже громче, чем в комнате отдыха. Кирилл выглянул в иллюминатор. В его стекло ничего не было видно. Брызги не сходили с него, а за ними было так сумеречно, будто наступил вечер. Вспышки молний выхватывали какие–то неясные силуэты на мгновение, после чего на улице становилось еще темнее.

– Ничего себе хвост урагана, как же в его центре? – наблюдая за природной стихией, спросил сам себя Кирилл.

А там было совсем несладко. Спутники фиксировали огромные скорости ветра, множество смерчей и невероятной высоты волны, заглатывающие на раз суда любого размера. Восточнее, там, где океан был затронут изменениями воды, застрявшие в нем суда просто закатывались тягучими волнами, как мухи в янтарь.

Маша выползла из гальюна на четвереньках.

– Прорычалась? – мягко спросил Кирилл.

– Типа того. Сил не осталось ни капли. Отведешь меня в спальню.

– Конечно.

Они добрались до каюты, в которой ночевали ученые. Маша легла и тяжело выдохнула.

– Я всю жизнь мечтала отправиться в кругосветное плавание, – шепотом произнесла она. – Романтика. Представляешь, какая дура была?

– Перехотелось?

– Лучше застрелиться, чем снова куда плыть, – Маше хватило сил только обозначить улыбку. – Спасибо тебе, Кирилл, что помог мне.

– Да, брось, мне было приятно пригодиться тебе.

– Правда? – Маша взяла руку Кирилла в свою. – Помнишь, ты держал меня за ногу в прошлый шторм, мне было гораздо легче.

– Я и сейчас могу тебя держать, только за Карлом схожу. Он волнуется, наверное.