Рита Агеева - Рикошет сна [СИ]

— Завтра утром милый котик Байтик мышеньке своей повяжет бантик, — кот голосит уже не на шутку, забыв о том, что большинство обитателей Ритрита спят. Манный пудинг с мышиной мордочки успел полностью вытереться о ковер.

Вильгельм неслышно приближается ко мне по боковой дорожке и так же запрыгивает на подоконник. Калейдоскоп созвездий над головой водит хороводы вокруг почти полной луны. Упитанные влажно-серебряные звезды по одиночке сигают на волны, чтоб покачаться на ладонях морских божеств и попить океанских соков. Назад на небосвод вползают медленными, отяжелевшими и по-тропически раздобревшими.

Арчи выныривает из темноты, как тонкое светлоликое привидение. Мы с Вильгельмом синхронно разворачиваемся и забрасываем ноги в комнату — но карнавалет просит:

— Пожалуйста, давайте поговорим тут? Здесь снаружи так красиво, и такой вкусный цветочный воздух…

Мы так же синхронно поворачиваемся обратно. Мы смотрим в землю у ног Арчи, не в силах поднять глаза на его лицо. Мы хватаем ртом воздух и не знаем, кто из нас должен начать — и с чего начать. Мы все-таки не ораторы и не мастера риторики. Мы…

— Я знаю, — ласково произносит он. — Я знаю больше, чем может показаться со стороны. Зато мама моя многое не знает — это вот с ней придется быть осторожными и деликатными. Она не знает даже, что Коарг на самом деле ей не родной брат. А Стурк хоть и родной — но про него она тоже не знает слишком многого…

— Как получилось так, что тебя забрали от мамы? — спрашиваю я.

— После гибели папы мама во многом полагалась на Стурка, а он, в свою очередь, на Коарга. Коарг был уверен, что у меня есть доступ к документам, которые помогли бы ему скрыть множество махинаций от глаз правосудия — а часть бумаг можно было бы использовать для шантажа состоятельных и высокопоставленных персон. В какой-то момент ему взбрело в голову, что на меня будет проще воздействовать, если переселить меня к себе в дом. Пока я думал, что мама погибла, ее на самом деле похитил ее же родной брат, Стурк. Ей он сказал, что за мной охотятся злоумышленники, убившие моего отца, и ради нашей общей безопасности маме не следует искать меня. Стурк регулярно доставлял ей мнимые новости обо мне и даже показывал мои фотографии — настоящие, сделанные Коаргом.

— Я собирался извиняться, — фыркает Вильгельм, — а теперь, наоборот, начинаю жалеть, что не пришиб еще и Стурка впридачу.

— Не стоит, — морщится Арчи, прислоняясь спиной к стволу дерева. — Он безвольный и перепуганный человек, который никогда не был полноценной личностью. Мой отец жил, горел и дышал своим делом — благородной работой в энергетике и особенно технологией конверсии. Коарг был столь же неравнодушен к своим грязным делишкам. Стурк же как флюгер — вертится, куда ветер подует. Карнавалентная гибкость выродилась в нем в отталкивающую мягкотелость. Кроме того, жесткий бизнес Коарга окончательно размолотил его и превратил в тряпку: Стурк страдает от чередующихся друг с другом депрессии, панических атак, паранойи и психозов. Я не уверен, что он еще долго протянет за пределами психиатрической лечебницы.

— Как, кстати, зовут твоего отца? — спрашивает ментор. — Ты никогда не называл его имя…

— Леврон Ворлинкатте, — скромно отвечает Арчи. — В нашей ветви клана к типично начальному «О» добавилась стартовая «В», поэтому не всем удается догадаться о нашей генеалогии.

— Сам маэстро Леврон? — восхищенно орет с ковра Грабабайт. — Кавалер ордена Научного почета, дважды рыцарь Сингулярности и пожизненный академик всепланетарного значения?

— Да, — еще скромнее подтверждает сын великого ученого.

Вильгельм в свете разгульной луны зеленеет и вцепляется в подоконник пальцами так, что ломает два ногтя.

— Я представляю, что ты сейчас чувствуешь, — улыбается Арчи. — Но удивительно тут не то, что охранник Фаревда на пять с плюсом выполнил свою миссию — а то, что в пещеру Фаревда занесло рыцаря и пожизненного академика. За идеализм, увы, всегда приходится расплачиваться — будь то идеализм светлый, как у моего отца, или темный, как у моего сводного дяди.

Вильгельм молчит. Он словно похудел в два раза, а кости его превратились в лезвия.

— Вильгельм, — обращается к нему Арчи тоном доверчивым и полным любви, — я умею чувствовать людей так, как ты никогда не научишься. И, поверь, если я выбрал для защиты себя, своей мамы и доброго для всей земли дела именно тебя — я сделал это сознательно.

Я болтаю ногами и улыбаюсь. У меня никаких угрызений совести нет. Я просто рада, что мы почти уже победили, и что дела однозначно движутся в правильном, хорошем направлении.

Если бы мы знали, чьим сыном доводится Арчи, мы бы давно попросили его поподробнее рассказать нам об энерготрансформирующих технологиях. Но так как истина наконец открылась, мы решили, что лучше поздно, чем никогда — и попросили карнавалета прочитать нам лекцию о той отрасли науки, которой так преданно служил его отец.

Перспектива волшебным образом превращать одно вещество в другое, полностью меняя его природу и структуру, пленяла умы человечества с незапамятных времен. Легенды о превращении воды в вино, свинца в золото или куклы в человека легли в основу фольклора практически всех мировых культур. Однако на практике добиться подобного результата не позволяли ни магия, ни алхмия. Проблему решила наука: требовалось только дождаться того момента, когда химия, физика и смежные с ними дисциплины достигли определенного уровня развития, накопили колоссальный багаж знаний и научились воспитывать в достаточной мере ловких и толковых специалистов. Как только эти требования оказались удовлетворены, человечество научилось и добывать воду из песка в пустыне, и выращивать бриллианты из состриженных натуральных волос, и производить мясо из сои.

Но научный подход не мог удовлетворить всех потенциальных потребителей и производетелей услуги преображения. Во-первых, он требовал внушительных знаний, умений, навыков и квалификации. Во-вторых, для применения на практике уже освоенных технологий требовались временные, финансовые и материальные затраты. В-третьих, у преображения существовали свои ограничения — например, из волоса бриллиант можно было вырастить, а из дыма нет. Поэтому работы по совершенствованию преобразовательных возможностей материи продолжались — в том числе с задействованием могучего инструментария Той Стороны.

Мастера Той Стороны умели обращаться со структурой, непонятной и неподвластной для Этой Стороны — а именно, с энергокодом любого объекта. Внести в энергокод правки было относительно несложно. Любой неглупый и мало-мальски талантливый человек мог пройти обучение, состоящие из теории и практики, и заняться моделированием компонентов реальности в соответствии со своими вкусами и потребностями клиентов.