Артур Темиржанов - Человек, который построил Эдем

Статуя Освободителя осыпала его золотом. Казалось, в воздухе зависли маленькие пылинки, отражающие свет. Жилые блоки подступали со всех сторон, душили лучи фальшивых солнц, падающие из-под потолка.

Паломники разошлись, оставив Дэниела в одиночестве. Он видел в их глазах страх, недоверие. Весть об уничтожении Дома Роско облетела весь Старый Город за часы. Слово «Стервятник» повторялось всё чаще и чаще, оно преследовало Дэниела, превращалось в его гнойный плащ. Кто-то из толпы, увидев Роско, крикнул:

— Ублюдок! — и тут же поторопился сбежать. Телохранители хотели догнать его, но Дэниел лишь махнул рукой. Слова его уже не ранят.

Где-то там, внутри Приюта была заперта Сабрина. Теперь, когда Дэвид ушёл со сцены, оставались Торесы — старый банковский дом, питавший давнюю неприязнь к Карлу. Король обещал разобраться с ними по-свойски — не без помощи Дэниела, конечно. Их время придёт, обязательно придёт. Как и тех уродов, что перехватили сообщение слугам Роско. «Теперь никто не уйдёт безнаказанным, — подумал Дэниел. — Ставки стали слишком высоки».

Рука продолжала пульсировать болью. Но Дэниел принимал её, делал частью себя. Распределял как воздух в лёгких, как мысли в мозгу.

Статуя Освободителя всё держала меч острием вверх. «На что же он всё время указывает?» Роско поднял взгляд, напряг глаза. И вздрогнул от ужаса.

Там, где секунду назад ничего не было, начал вырисовываться огромный когтистый палец. Присосавшийся к потолку, напоминавший копошащуюся гору мяса, он свисал вниз, мотался из стороны в сторону. И кричал от невыразимой боли.

Он состоял из сотен, тысяч извивающихся тел, ободранных, изувеченных до неузнаваемости, но, несомненно, человеческих. Рты корчились в безмолвном вопле, бескожая плоть тёрлась, высекая капли крови. Словно огромная живая гусеница, «палец» завис над статуей Освободителя. И вокруг него кружили Стражи, держа в руках свежие жертвы. Они складывали кричащих людей в пустоты, не оставляя ни одного миллиметра свободным. «Нет, не палец. Это башня. И она растёт вниз».

Содрогаясь от отвращения, Дэниел огляделся. Твари Эдема были повсюду — на крышах, в воздухе, под светосферами. Они собирали со Старого Города кровавую жатву, несли тела со всех концов и скармливали «башне», что становилась с каждой секундой всё длиннее и длиннее.

Позади послышался шорох, и Дэниел обернулся. Миновав ощетинившихся оружием телохранителей, к нему подошёл священник. Роско вспомнил: вчера его чуть не задавил водитель. Святой отец поднял руки в примирительном жесте, его сморщенное лицо напоминало сжавшийся мяч.

— Дэниел Роско, — произнёс священник, — здравствуйте. Мы вчера случайно столкнулись. Точнее, ваш водитель чуть не столкнулся со мной.

— Я помню вас, — прохрипел Дэниел, пытаясь отогнать видение. Но оно не собиралось исчезать. Твари Эдема летали вокруг, шелестели своими стальными крыльями, кричали противными голосами. Роско огляделся — по всей площади Освобождения валялись искореженные тела Стражей. Конечно, их уже не было — они растаяли, превратились в дымку. Город просто проглотил их. Но он видел, сколько всего погибло, пока Стрелки боролись с Синдикатом. Стражи вели свою тайную войну — и вторжение Гильдии заставило противоборствующие лагери рая схлестнуться. Тысячи и тысячи их сталкивались, разрезали и расстреливали друг друга. Неудивительно, что несколько драк задели и людей.

«Если бы не саакский клинок, тела бы просто растворились… но они предпочли стать частью меня. Моя рука — плоть Эдема».

— Я слышал, вы человек, который так стремится к возвышению. В Эдем. Вы ведь знаете, что без сильной веры его не достичь? Меня зовут отец Валерио, и я хочу спросить вас: вы верите в Бога?

Дэниел уставился на святого отца слезящимся взглядом. Аугментическая нога старика покрылась чёрным цветом, превратилась в извивающуюся тварь с осклизлыми глазками. Роско поднял правую руку и увидел, как из неё начали лезть маленькие пёрышки. Поры рвались, взрывались капельками крови, выпуская наружу пушистые отростки. Волна тошноты подкатила к горлу. Роско пытался закрыть глаза, пытался перестать видеть.

Впервые Дэниел мир предстал перед ним таким, какой он есть.

— Верю ли я в Бога? — усмехнулся Роско, чувствуя, как слёзы ползут по щекам. Скверна росла в его груди, распирала всё его существо. Фальшивые органы зашевелились и начали исторгать темноту. — Нет. Я верю, что его место занял дьявол.

— Сукин сын! — кричал гвардеец, зажимая разбитый нос и пытаясь подняться, но Реджи просто прошёл дальше, потирая кулаки. В очередной раз кое-кто его недооценил — и тут же поплатился.

Окружающие постоянно считали его ниже себя. Отбарабанив младшие классы в школе, он своими оценками утёр морду всем обидчикам, а затем эти же морды начистил кулаками. В Академии его пытались дразнить за неопрятность, но он был скор на язык, а на удары ещё скорее. Грязные волосы он носил как флаг, раздражая всех вокруг. Каждый раз, когда кто-то начинал возникать, Реджи тут же доказывал своё превосходство. И только над одним человеком он не мог подняться — Дэниелом Роско.

Дэниел был хуже во всём, но люди подчинялись ему, поклонялись, будто святому. Он завязывал знакомства и связи так непринуждённо, будто это было делом всей его жизни. Даже жёсткий и придирчивый Кирстен видел в Роско какой-то скрытый талант, которого Кински ну в упор не мог рассмотреть. И, пытаясь понять его, он попал в свиту Дэниела.

Вскоре он понял, в чём преимущество Роско — и его же проблема. Дэниел реально считал, что было бы лучше начать жизнь с чистого листа, где-нибудь в далёком Приюте, без имени и привилегий. Но он не знал, что это такое. Он не был на месте Реджи. Кински пробивал себе путь наверх с самого детства, и заявления Дэниела казались ему смехотворными. Но сейчас знакомство с Роско дало свои всходы.

К виду тронного зала Кински быстро привык. Его вообще в жизни мало что удивляло. Даже когда король лично позвонил ему и приказал помочь Дэниелу, Реджи лишь пожал плечами.

То, что произошло дальше, показалось делом более зловещим.

Король сидел на троне, закинув ногу за ногу и массируя виски. Вид у Карла Лоренса был весьма озабоченным.

— Как там Дэвид? — поинтересовался он таким тоном, будто его на самом деле вопрос не волновал.

— В отличном состоянии, сэр, — отрапортовал Кински. — На фабрике уже начали эксперименты. Говорят, что ничего подобного они ещё никогда не видели.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал король. Затем вдруг воззрился на Реджи. — Скажи-ка, мальчик, ты думаешь, я поступил правильно?

Реджи вспомнил отца. «Сынок, что бы тебе ни сказал король, помни, каким трудом мы купили свободу. Никогда не забывай». Отец был в силке у Карла, задолжал ему жизнь, обменяв себя на безопасность своей молодой жены и сына. Но работа на корону не принесла ему особых плюсов. Лоренс, старый скряга, мог хотя бы расщедриться на большее, чем просто действующее гражданство.