Артур Темиржанов - Человек, который построил Эдем

После такого и обоссаться не стыдно.

— Я сделаю всё возможное, Джимми, — произнёс Клэй. Что бы там сержант ни наделал, пацанам из-за его ошибок гибнуть не нужно. Сандерса словно отпустило, он даже улыбаться начал.

— Ну что, тогда проверяем снаряжение — и вперёд!

Клэй остался ждать у бронетранспортёра. Хуже ожидания разве что ожидание при похмелье. Но иначе никак.

Он набрал Алисию, пока ещё было время. В голове предстал образ жены: узкая и короткая полоска зелёных волос посреди головы с налысо выбритыми боками, искусственные рожки из висков, пробитая кольцом ноздря и татуировки распятий всех видов и расцветок, опоясывающие шею. Как и Джейсон, Алисия носила протезы рук, но не из-за травмы, а по рабочей нужде — Башне требовались техники, умеющие подключаться к терминалам и при этом быстро печатать на клавиатуре. Где-то по пути к улучшению себя, как того требовала церковь, жена потерялась и пошла не в ту сторону. Но Клэя всё устраивало: он не любил стандартную, скучную красоту. Наверное, потому так любил в детстве ломать игрушки.

Поднеся коммуникатор к губам, Клэй произнёс:

— Как там поживает моя любимая женщина?

— Джейсон? Джейсон, извини, все кураторы должны быть по рабочим постам. Я не могу сейчас говорить.

— А если я сдохну?

— Ничего с тобой не будет, — в голосе Алисии послышалась усталость. — Ты всегда выживаешь.

— Тогда до скорого, — буркнул Клэй и оборвал связь.

«А ведь она была так мила…» Прошло чуть больше года с их женитьбы. Не успел Клэй оглянуться, как любимая превратилась в усталый от жизни комок депрессии и ненависти. Второй брак готов был затонуть быстрее первого.

Одно успокаивало — его ждёт война, а она самая честная в мире дама. Война, какая бы грязная и жестокая она ни была, никогда не лжёт.

«Грёбаный, мать твою, псих. Крови захотелось, а?».

Клэй закрыл глаза, позволив воспоминаниям нахлынуть. Запахи зелени, жар палящего солнца, жужжание москитов и вонь мертвечины. Вся сладость в нескольких образах. Клэй поднял веки. Он всё ещё был в Башне Правосудия. Он всё ещё в чёртовой Башне, ждёт, когда, наконец, начнётся его миссия.

Пока они здесь прохлаждаются, другие ребята стоят насмерть. Хуже того — гибнут невинные жители. Стрелков нужно остановить, и чем быстрее, тем лучше.

Большинство других отрядов уже погрузились в бронетранспортёры. Водители выгнали машины на платформы лифтов, и те спустили их на магистраль. Ангар наполовину опустел. Отряды копов неслись в боевых машинах на помощь армейцам. Кто-то из них сегодня уже не вернётся домой.

А он застрял здесь, ожидая своих нерадивых коллег.

— Эй, друг, закурить не найдётся? — водителю стало скучно сидеть в кабине боевой машины. Выбравшись, неловко перебирая ногами, он спрыгнул на плац и протянул руку Клэю: — Я Джеки.

— Джейсон.

Лицо водителя испещряли старые ожоги, словно история времени совершенно другой реальности, не этой, такой чистой и выхолощенной. Клэй сразу признал ветерана. Как и Клэй, Джеки был одет в стандартную форму патрульного — бронежилет, высокие сапоги и зелёную кепку. Разве что патрульные отличались аккуратностью, а водила выглядел так, будто его из жопы вынули.

Открыв портсигар-утилизатор, Клэй поделился с Джеки и закурил сам.

— Ну и денёк, а? — затянувшись, сказал водила.

— Не то слово. Давно таких не было, — ответил Клэй и добавил: — Уж мы-то с тобой знаем.

Джеки кивнул.

— Шрамы откуда? — поинтересовался Клэй.

— Брал Карас. Вёл БМП. Подбили синегубые. Горел, — лаконично ответил водитель.

— Повезло тебе, — присвистнул Клэй. — Я уже дошёл до Караса, но тут меня комиссовали по восьмой статье.

— За что же тебя психом-то заклеймили?

— Из-за тупой офицерщины.

— С этими сволочами шутки плохи, — кивнул водитель. — Кому насолил? Может, я знаю.

— Естественно знаешь. Я с Воительницей поцапался.

Джеки захохотал.

— Ты серьёзно что ли? С самой принцессой?

— А ты не слышал? Эта сука крышей поехала в конце войны. Вздумала сааксцев спасать, — Клэй выразительно сплюнул. — Ты знаешь, скольких я синегубых перерезал по её прямому приказу?

«И не только по её». В голове всплыл образ напыщенного франта с красным бантом на шее, требовавшего всё новых и новых пленных для экспериментов. Клэй поспешил прогнать воспоминание.

— А тут на тебе, прямо из рук у меня одного мальца вырвала. Ну, ты знаешь, из этих, Штыков ихних. А за неповиновение влепила сладкую восьмёрку, да ещё всех заслуженных наград лишила.

— Да, братец, не завидую тебе, — ответил водитель. — Ну, кто же знал, что всё так обернётся, верно?

— Да, — произнёс Клэй. — Мы ведь воевали за Синдикат. Кровь проливали. А что в итоге? Этих же сааксцев Семьи приняли в Город с распростёртыми объятиями. Понимаю, они не заслуживали дерьма, что на них обрушилось. И всё же. Неправильно это как-то.

Водитель деликатно промолчал. Закончив смолить, он положил окурок в портсигар-утилизатор Клэя, поблагодарил его и вернулся в кабину. К этому моменту подтянулся Сандерс с отрядом. Клэй взглянул на коллег. Альберту не мешало бы затянуть ремень потуже (хотя на толстяке все ремни болтались), Кац забыл закрыть кармашек подсумка, Тори вообще бронежилет не застегнул.

— В машину! — приказал сержант Сандерс. Полицейские погрузились в бронетранспортер. Клэй замыкал цепочку. Тяжело вздохнув, он закрыл за собой люк. День обещал быть очень весёлым.

— Какова обстановка? — в третий раз за пять минут спросил Сандерс у сидящего за мониторами куратора.

— Пока всё нормально, сержант. Армейцы ещё держатся. Но Джошуа Роско просит, чтобы мы поторопились.

— Ответь, что скоро будем.

С собрания прошло уже больше пятидесяти минут. Клэй сильно сомневался, что синдикатовцы протянут ещё час. Конечно, площадь Освобождения очень трудно взять, однако обычной усталости никто не отменял. Сколько бы там ни было солдат, им нужна помощь.

Клэй подключил коммуникатор к внешним камерам бронетранспортёра. Магистрали как-то разом опустели, поэтому боевая машина неслась к своей цели на всех парах. На горизонте то и дело появлялись вспышки огня. Оранжевые языки облизывали здания Центра.

Альберт присвистнул.

— Да там целый жилой блок горит!

Клэй представил, как запертые в ловушке огня жители пытаются спастись. Как от дыма они задыхаются и теряют сознание, как пламя плавит подкожный жир их тел, как в итоге от живых людей не остаётся ничего, кроме костей. Ему вспомнились сожжённые крестьяне синегубых. Воспоминание приносило радость.

Неудивительно, что Алисия его боится.

— Могила, опять у тебя это выражение лица, — буркнул Альберт.

— Это называется тысячеярдовый взор, — ответил Джейсон.