Артур Темиржанов - Человек, который построил Эдем

— Ты воспользовался нашим контрактом для своих целей. Выполни указанные требования. Последствия неповиновения могут быть катастрофическими, — сказала Мира. Её голос превратился в шорох лингвистического кода, и Тайрек начал сомневаться, говорит ли с ним Мира, или же Корвус, накинувший её личину. Он уже ни в чём не был уверен.

— Вы угрожаете мне? — Говард ухмыльнулся, рты на щёках зачавкали.

— Нет. Это ты угрожаешь всему Городу, — сказал Корвус. — Мы должны были взять только площадь и нанести решающий удар. Моя миссия провалилась — нет нужды злить врага сильнее. Происходящее намного больше тебя и твоей жалкой мести. Мы должны действовать сообща, если хотим достичь хоть чего-то.

Говард погладил исполосованный белыми линиями шрамов подбородок.

— Хорошо, — наконец ответил он. — Спускаемся.

Говард, пара его телохранителей и Тайрек поехали на лифте, все остальные спустились по лестнице. Симеон расхаживал перед толпой пленных с револьверами в руках, его безусое лицо покраснело от возбуждения. «Из него бы вышел отличный Багровый Штык», — с грустью подумал Тайрек.

Сэт скрипел зубами, лицо Сорена превратилось в непроницаемую маску. Повернувшись к собрату, он тихо прошептал:

— Ты тоже не понял, с кем он говорил?

Сэт помотал головой. Тайрека осенило — никто из Стрелков, кроме Говарда, не видел Корвуса.

По физиономии Говарда сложно было сказать, что он чувствует, но голос ответил на все вопросы:

— Давай уже, — произнёс он с обречённостью человека, которому должны отрубить голову. Симеон кивнул и ощерился. Юные Стрелки отошли на двадцать шагов от выстроившихся вдоль стены первенцев. Мужчины, давно осознавшие, к чему всё ведёт, опустили глаза. Кто-то заорал на своих пленителей, кто-то отвернулся. Один паренёк лет двадцати пяти молча достал из кармана сигарету. Женщины прижали к себе детей и заревели. Девушки помладше падали на колени и просили пощады. Старики же не обращали ни на что внимания и лишь тяжело вздыхали.

— Сукины дети! Будьте вы прокляты!

— Горите в аду!

— Пожалуйста, умоляю вас! Моему сыну пять лет, пощадите хотя бы его!

— Не делайте этого! Я… я сделаю всё, что угодно! Заберите меня отсюда!

— Я заплачу! Вам нужны деньги, власть, бабы?! Всё что угодно! Я могу это дать!

— Синдикат за нас отомстит! Из вас, говнюки, все кишки повытаскивают! Сожгут в ваших же норах!

Тайрек закрыл глаза, чувствуя, как со словами из пленников утекают остатки жизни. Симеон ухмылялся, будто наслаждаясь зрелищем. Вращая на руках револьверы, он расставил своих подчинённых с винтовками напротив толпы и взял у них ещё два пистолета. Один засунул в набедренную кобуру, а второй прямо за пояс.

Наконец, перестав играться с оружием, он встал напротив толпы, сощурил глаза и заорал:

— Пли!

Грохот самовзводных винтовок оглушил Тайрека. Руки рвались вперёд, сознание ревело и жаждало крови, а в голове проносились картинки, одна за другой: развешанные на деревьях трупы, выпотрошенные дети, сгоревшие дотла дома. Пальцы готовы были сломаться от напряжения, тело тянулось прибить Стрелков, убивающих ни в чём не повинных людей, но Мира крепко его держала. Он слышал её вздохи, что становились всё чаще и чаще. Он чувствовал её слёзы и горечь, он чувствовал её ненависть. Она знала, что этого не должно происходить.

«Скажи! Попробуй, скажи, что тебе жаль! Скажи, что это оправданные потери, ты, сука!» — вскричал Тайрек, но Мира не отвечала.

Тела пленников вздрагивали при каждом попадании, будто бы спящий, который резко пробудился ото сна. Симеон вопил от восторга, стреляя с двух рук в разных направлениях, тело его подчинилось волне смерти. Он танцевал с оружием, будто бы уклоняясь от невидимых пуль. Отстреляв первые два револьвера, юнец отбросил их и выхватил ещё, продолжая набивать счётчик трупов. Казалось, он хотел убить больше, чем его соратники с винтовками. Один из Стрелков закричал — шальная пуля отрикошетила и пробила ему грудь. Говард лишь горестно покачал головой.

Не прошло и полминуты, как всё закончилось. Ноздри щекотал запах пороха и гари, железный вкус проник и застрял во рту. Тайрек подрагивал. Это были не его конвульсии, а Миры.

Симеон, разведя руки, с довольной улыбкой повернулся к Говарду. Его револьверы дымились.

— Ваш приказ исполнен, сэр, — произнёс он так, будто бы выиграл гран-при по убийствам.

«Я был точно таким же», — подумал Тайрек.

Сэт двинулся вперёд, осмотрел трупы, а затем бросил вопросительный взгляд на Говарда. Тот молча кивнул. Стрелок молниеносно выхватил револьвер и сделал всего лишь один выстрел.

Мозги Симеона разлетелись, на лице застыло удивлённое выражение. Тело дрогнуло и рухнуло на асфальт, разбросав содержимое черепной коробки по всей округе. Сорен поднял отлетевшую шляпу юноши и накрыл лицо убитого.

— Покойся с миром, — произнёс он.

— Дело сделано, — произнёс материализовавшийся из воздуха Корвус. Тайрек был готов поклясться, что его не было рядом секунду назад. Говард чмокнул ртами и сказал:

— Надеюсь, ты доволен. Я прикажу своим людям с площади отступать. Но не думай, что я оставлю всё просто так. Там будут мои лучшие бойцы. В случае чего, мы готовы продолжить битву.

— Отныне ты волен делать всё, что тебе заблагорассудится, — слова Корвуса звенели в наступившей тишине, изредка прерываемой отдалёнными раскатами артиллерии. — Я законсервирую выходы на площадь Освобождения. Это не тот путь, который Синдикат должен использовать в погоне за тобой.

— В конце концов, ты создал эти проходы, — сказал Говард. — Тебе их и закрывать. Что же, хоть за это спасибо — без твоей помощи мы не сумели бы зайти синдикатовцам в тыл.

Махнув рукой, он похромал дальше по улице, прочь от горы трупов и мёртвого Симеона. Тайрек наклонился к телу и убрал шляпу, оставив раздробленное лицо на виду.

Когда Стрелки исчезли, Корвус наклонился к сааксцу. Сквозь линзы Тайрек увидел, что глаза Стража вдруг почернели.

— Нам нужно о многом с тобой поговорить.

Не успел Тайрек раскрыть рта, как оказался на незнакомой крыше.

— За корону! За короля!

Треск винтовок разрывал воздух, пули свистели, словно завтра не наступит никогда, и сааксец повалился на бетон, пытаясь укрыться от навалившегося обилия звуков и чувств. В ноздри лез запах жженого мяса, лицо покрыли капельки пота, к горлу снова подкатила тошнота — Тайрека как будто снова посетила старая добрая ломка от некачественной наркоты.

— Уж извини, я забыл, что ты не привык к такому способу перемещения, — изрёк Корвус. Тайрека стошнило. Вытерев остатки желчи с губ и кое-как поднявшись, сааксец опёрся на парапет. Корвус стоял в полный рост, оглядывая поле развернувшей битвы.