Вера Ковальчук - Северянин

— Если бы не надеялся, лег бы и умер.

— По крайней мере, ты сделал все, что от тебя зависит, — с уважением проговорил Экда. — Надо признать. Тебе бы немножко везения — и все будет как надо.

Орудуя большой деревянной ложкой, викинг разливал жидкую кашу с рыбой по мискам. Рядом Хишур ловко пек лепешки на камнях, и его сноровке позавидовали бы многие женщины. Впрочем, чему тут удивляться? Купеческий корабль по морям ходил без женщин многие годы, а есть-то хотелось, и есть вкусно, так что кому-то из дружины необходимо было научиться прилично готовить.

Лепешки у смуглого здоровяка получались действительно великолепные — тонкие, будто листы рисовой бумаги, вкусные, тающие на языке.

На Эрин неспешно опускалась вечерняя мгла. Воздух стал прозрачным и чистым, будто обломок хрусталя, будто воды горного ручья. По реке поползла тонкая дымка, которой вскоре предстояло стать туманом, становилось прохладно, захотелось закутаться в плащ. Вернувшийся к своему кораблю купец приказал развернуть и пересчитать съестные припасы и разложить приблизительно по дням с учетом двух новых едоков. Получалось, что если в пути их настигнет какая-нибудь заминка, то придется или подтянуть пояса, или охотиться.

— Охотиться, конечно, предпочтительнее.

Торговец улыбнулся тонкими губами.

— Хотите много есть и притом поменьше работать? Не охотничье путешествие, чай…

— Что ж мы, не понимаем? В свободное от работы время!

— Это — другое дело.

Все веши и все товары уже вечером надо было увязать и уложить так, чтоб утром лишь покидать в трюм и отправиться в путь. Предвидя, что его, как новенького, обязательно нагрузят работой в первую очередь, он поспешил улечься, поплотнее закутавшись в плащ и, отвернувшись от негромких разговоров у затухающего костерка, постарался уснуть. «Если я не посплю хоть немного, какой из меня будет работник?» — подумал он за момент до того, как бездна сонного небытия втянула его в себя, будто огромная воронка.

А потом он ощутил опасность. Это было что-то едва различимое, на грани сознания, и даже из сна его ничто не вытолкнуло, просто появилась способность осознавать хоть что-то, и «что-то» оказалось ощущением опасности. Смертельной опасности.

Его кто-то искал. Если бы в небытии сна он мог рассуждать, то сообразил бы — это могут быть только его недруги, которым нужна похищенная им вещь и его жизнь. Одно ощущение, будто камешек, упавший с горы и подтолкнувший целую лавину, потянуло за собой и другие: испуг, настороженность, желание защититься, выбраться отсюда и спрятаться там, где безопаснее. А потом пришло осознание того, что действительно безопасного места нет ни на земле, ни в иных мирах и пространствах — а есть только его собственная сила, способная сладить с опасностью.

Он поднатужился, стремясь окружить себя непроницаемым щитом, за которым ему удастся укрыться и от чужих взглядов, и от всех опасностей мира — и проснулся. Подскочил, оперся руками о колкую траву. Рядом с ним, слегка согнувшись, стоял Хишур — было еще темно, но Агнар узнал его по комплекции. В темноте, — костер, должно быть, давно погас, — почти ничего не было видно. Однако новый знакомый был весьма настойчив.

— Вставай, вставай, — вполголоса проговорил он. — Спать хочется? Это понятно. Но надо дело делать. Что ж тут… хм… поделаешь?..

— Действительно, — пробормотал скандинав и поднялся на ноги.

— И друга своего поднимай. Он тоже тут не посторонний теперь.

— Да я не сплю уже, — отозвалась темнота голосом Экды.

Викинг и раньше поражался тому, насколько единорог мало спит. Порой молодому мастеру казалось, что его волшебный спутник вообще может не спать и при этом быть бодрым и веселым.

Именно они первыми впряглись в работу, встали у носа куррахи, когда ее нужно было поднять и перенести на воду. Именно они первыми взвалили на себя по мешку, из числа тех, которыми следовало забить трюм. Мешки были увесистые, тщательно завязанные или зашитые — в этом сразу читалась рачительная рука хозяина товара. Взваливать их на спину с непривычки Экде было трудно, и Агнар помогал ему.

— Ты с такой охотой горбатишься, — сказал он потеющему единорогу. — Может, лучше посидел бы в сторонке. Я договорюсь, чтоб тебя не дергали…

— Нет-нет, — живо, хоть и вполголоса возразил тот. — Не надо. Я хочу быть как все. Как человек.

Еще полчаса они работали молча.

— А все-таки, что тебе понадобилось в Магрибе? — спросил он, когда таскать мешки просто так стало скучно.

— Ну, как тебе объяснить, — единорог ловко подлез под тяжеленный тюк, набитый плотно уложенными тканями, и поволок его с завидной, просто лошадиной выносливостью. — Просто хочу стать человеком, если ты понимаешь, о чем я говорю.

— Признаться, не понимаю совершенно, — ответил ошеломленный викинг.

— Ну, как же, — подпрыгивая под тяжелой ношей, проговорил Экда. — Вот, к примеру, чем я отличаюсь от человека? Я выгляжу так же, как вы — ноги, руки, голова…

— Ну… — молодой мастер задумчиво поскреб затылок. — Ты можешь то, что не может ни один человек. Например, в единорога превращаться.

— Ты неверно смотришь на вещи, — ответил тот, скидывая с плеч тюк и старательно запихивая его под палубу. — Я могу менять свой облик потому, что я не человек, потому что я принадлежу к другой расе, расе нелюдской, и мои возможности, собственно, этим и ограничиваются.

— Но почему тебя так интересуют люди? Зачем тебе становиться человеком, кстати, в прямом ли смысле этого слова?

— У людей гораздо больше возможностей, чем у такой нечисти, как я, — улыбнулся единорог.

— Что-то незаметно, — молодой мастер со стоном подполз под большой ящик с провизией. — Я бы сейчас с удовольствием превратился в лошадь.

— Однако возможности есть! — живо возразило волшебное существо. — Одна возможность использовать магию уже многого стоит.

— Да ладно! Ты же тоже можешь ее использовать! Я видел!

Единорог ответил своему спутнику грустным взглядом.

— Нет. Я не могу ее использовать, я могу ее потреблять. Здесь заключена существенная разница. Попробуй ее понять. Ты вот не связан особенностями своего происхождения с магией, — если ты чего-то не можешь, то лишь потому, что не умеешь, а не потому, что никогда не получишь доступа к этим возможностям. Я могу лишь то, что мне дано с самого начала, и ни грана больше.

— Я понял, понял…

— А человек способен на все… Осторожнее, не оступись! Здесь доска отходит!

— Вижу, вижу… Так тебя интересует магия?

— Не столько она. сколько другие возможности человеческой расы… М-м… Не расы в целом, а человека как такового. Те из людей, которые этого захотят, способны добиться власти над Вселенной и ее законами — не повиноваться им, а диктовать их.