Ольга Хожевец - Отрыв [СИ]

Практические занятия должны были начаться через два месяца подготовки. Я немного опередил этот срок - потому, что в часть прилетел полковник Мосин.

Я не видел полковника с того памятного дня вербовки, и встречаться с ним больше не рассчитывал. Меня вполне устраивало положение рядового штрафника, ничем не выделяющегося из толпы себе подобных; я весьма средне сдавал тесты, предпочитал помалкивать на теории и вообще старался не слишком привлекать к себе внимание. Из поведения инструкторов никак не следовало, что им известно о моих прежних полётах с симбионтом; поначалу это меня слегка озадачивало, но потом я пришёл к выводу, что Мосин не посчитал нужным внести в дело сведения, полученные от меня на борту транспортника. Поступил ли он так потому, что мой рассказ почти не поддавался проверке, или из каких-то других соображений - не знаю. Я имел слишком мало данных, чтобы строить предположения. И все же такое развитие ситуации казалось мне благоприятным.

Но рядовых штрафников не выдёргивают посреди занятия, чтобы немедленно явить пред ясны очи полковника ВСФ. Штрафниками командуют сержанты внутренней службы; капитанский чин инструктора - это предел уровня общения, и то одностороннего и по необходимости. А уж полковник... Слишком высокого полёта птица для того, чтобы интересоваться рядовым штрафником - после вербовки, разумеется.

Сержант Грим, гроза и головная боль нашего отделения, был такого же мнения. Он вытащил меня прямо из имитационной камеры, слегка обалдевшего от накачки - инструктор в этот день задал такую скорость смены режимов, что голова шла кругом. Сержант снизошёл даже до того, чтобы помочь мне отлепить от тела многочисленные датчики.

- Одевайся, быстр-р-ро. - Грим говорил негромко, но так сочно раскатывал рычащую "р", будто хотел создать впечатление, что только силой воли удерживает внутри себя готового проснуться зверя. - Пошевеливайся, ну!

Я мельком глянул на циферблат таймера - мне полагалось потеть в имитационке ещё сорок минут. Странно. Обычно цикл старались не прерывать. И сержант явно нервничает.

- Тебя. Вызывают. Навер-р-рх-х. - снизошёл он до объяснений, роняя слова, как булыжники мне на голову. - Инструктор-р. Уже. Там. И если. Ты. Не поторопишься...

Я натянул рубашку на блестящее от пота тело, осторожно заметил:

- Душ бы...

- Не испытывай моё терпение! - взревел сержант.

И добавил:

- Я тебе устрою. Душ. Потом.

По коридору до подъёмника мы почти бежали. И только в ползущей к поверхности кабине Грим сказал - уже почти нормальным тоном:

- Тебя хочет видеть полковник Мосин. Не догадываешься, зачем?

- Нет, - отозвался я, а сердце глухо трепыхнулось в груди.

- Родственников среди командного состава не имеешь?

- Нет.

- Натворил что? Этакое, о чем я не знаю?

- Нет вроде.

- Может, какие-нибудь жалобы катал, а?

- Нет.

- Ты смотри там, Джалис. Только сболтни что-нибудь не то. Тебе-то всё равно к нам возвращаться.

- Понял.

Сержант Грим продолжил буравить меня подозрительным и угрожающим взглядом.

Несложно было догадаться, чего опасается сержант. В первую же ночь нашего пребывания на Чайке в бараке произошло ЧП - насмерть задавили одного из штрафников, молодого парня по кличке Клоун, а фамилию его я не запомнил. Клоун был "голубым", о чем свидетельствовала легкомысленная розочка, вытатуированная у него на скуле. В среду заключённых парень угодил впервые. Зоны он боялся до безумия, да и вообще вечно трясся и дрожал, бледнея до синевы от любого случайно брошенного взгляда. В пути, я помню, он здорово раздражал меня этим.

Не знаю, какое из негласных правил умудрился нарушить бедолага. В ту ночь я не слышал ничего; сон, глубокий, почти обморочный, придавил меня сразу, как только я бросил тело на койку. Я спал без сновидений - и проснулся только тогда, когда в бараке вспыхнул резкий дневной свет.

Над койкой Клоуна суетился врач. Помню, в первый момент я испытал подленькую такую, меленькую досаду: опять всем беспокойство из-за этого изнеженного труса - а потом врач отодвинулся, я увидел сине-чёрное лицо на подушке и понял, что никакого беспокойства никому Клоун уже не доставит. Никогда.

В те сутки по бараку дежурил Грим. Вообще-то быт учебки был организован таким образом, чтобы исключить саму возможность разборок между зеками (теперь уже штрафниками); недаром все основные помещения пестрели видеоглазками, недаром ретивые солдатики внутренней службы безотрывно пялили глаза в мониторы. Они и успевали обычно вовремя. Почти всегда - за исключением той ночи. Почему проспал расчёт, где был и чем занимался дежурный сержант ночной порой - нам, зекам, никто, естественно, не докладывал. Но то, как Грим уговаривал врача зафиксировать смерть как естественную, слышали своими ушами многие из нас.

Потом появился капитан - дежурный по части. Этот не стал вести разговоры во всеуслышание; срисовав сцену одним взглядом, он быстро удалился вместе с доктором, следом солдаты под руководством взмыленного сержанта утащили тело Клоуна. Дальнейшее развитие событий мне не известно, но никакого официального расследования не было - из чего я сделал вывод, что историю удалось благополучно замять. Контроль ужесточился, гайки закрутили, сержант Грим проявил себя просто-таки апологетом бдительности; кроме этого, видимых последствий происшествие не имело.

Теперь сержант откровенно психовал. Что ж, пусть. Этому потрястись полезно.

Вот только мои проблемы никакого отношения к переживаниям Грима не имели.

Что нужно от меня полковнику на этот раз? Я терялся в предположениях, и все они были не слишком весёлыми.

- Привет, - сказал мне полковник Мосин. Весело так сказал, будто старого знакомого встретил. - Выглядишь получше. Как самочувствие?

Хорошо, что не слышал этого сержант Грим - его отослали из кабинета сразу после доклада. У флегматичного, всегда уравновешенного капитана Диба и то глаза на лоб полезли.

Я решил, что раз раговор начинается в таком ключе, то позволительно и мне отбросить уставные формы, и ответил просто:

- Спасибо, хорошо.

- Ты как обращаешься к полковнику... - зашипел было Диб, но Мосин остановил его легкомысленным взмахом руки.

- Не стоит, капитан. К этому хитрецу у меня есть претензии посерьёзнее, чем по поводу неформального обращения. Осторожный мальчик, э? Мне сообщили, что ты тут демонстрируешь весьма средние показатели. Не так ли, капитан?

- Так точно, - доложил Диб.

- А что говорит медицина?

- Да здоров он, товарищ полковник.

- Я не о том. По поводу адаптации.

Капитан пожал плечами.

- Никаких подвижек. Полный ноль.

- Неужели совсем?

- Товарищ полковник, я же не медик. На эту тему вам бы лучше доложил майор медслужбы Палия.