Роман Глушков - Ярость Антея

Равный по силе пятибалльному землетрясению толчок произошел на рассвете, когда холодное октябрьское солнце только показалось из-за горизонта. Возникновение гигантского провала зафиксировали сотни установленных на вертолетах камер. Зрелище не оставило равнодушным телезрителей, следящих за новосибирскими хрониками. Однако когда колебания почвы ослабли и ожидавшая урочного часа делегация устремилась к разлому, его противоположный берег – тот, что находился на внутренней стороне этой окружности, – вдруг начал опускаться. Не доехав до места стыковки – ныне пересохшего озера Кривое, – делегаты остановились и в ужасе уставились на здания Кудряшовского района. А они, этаж за этажом, на глазах уходили под землю, как тонущие корабли, погружающиеся в морскую пучину.

Не только официальная делегация, но и все, кто пребывал сейчас во внешней зоне оцепления, могли наблюдать это явление. На первый взгляд казалось, что здания очерченного разломом города все до единого врастают в грунт. Или же наоборот, берег, на котором стояли свидетели катастрофы, медленно вздымается над Новосибирском. Истинная и полная картина происходящего была видна лишь пилотам вертолетов и телезрителям, внимающим ведущимся с воздуха репортажам.

Описать случившееся схематически можно на примере перемерзшего озера, в толстом льду которого прорублена сквозная канавка, имеющая форму большой окружности. Отрезанная таким образом от общего массива, льдина остается на плаву, но теперь всем своим весом опирается только на воду. Отчего неминуемо оседает относительно уровня ледяного покрова и образует в нем круглое углубление. Применительно к нашей ситуации следует добавить, что толщина льда в озере должна быть такой, чтобы болтающаяся в воде цилиндрическая глыба не перевернулась даже при сильной нагрузке на любой из ее краев.

Примерно на таком «плавающем» тектоническом образовании и оказалась «сердцевина» Новосибирска, когда ее буквально вырезала из земной коры сила, породившая аномальный разлом. А роль воды, что удерживала льдину на нашем наглядном примере, здесь играла старая знакомая академика Ефремова – разумная мантия. Она скопилась под городом в таком количестве, объем которого Лев Карлович не осмелился подсчитать даже приблизительно. Из-за нее же, судя по всему, оседание титанической плиты сопровождалось лишь умеренной мощности землетрясением (его я и ощутил тогда, в клинике). Концентрация под ней Mantus sapiens оказалась столь плотной, что каменная шайба диаметром под сорок километров и неведомо какой толщины опустилась на глубину четырехсот метров, словно лежа на плавно сдувающейся воздушной подушке. Вдобавок трение между гладкими монолитными стенами разлома было незначительным, что также ослабило силу сейсмических колебаний.

Верниковский поведал мне, что, когда члены делегации узрели погружающийся в белую мглу город, некоторые впечатлительные женщины попадали в обморок, а один слабонервный научный сотрудник скончался от сердечного приступа. По словам комбрига, впечатления от ядерных взрывов, что демонстрируются курсантам военных училищ на виртуальных тренажерах, и в подметки не годились шоку от зрелища, увиденного генералом наяву тем утром. Возможно, именно так давным-давно уходила в пучину океана легендарная Атлантида. Даже у тех, кто сидел сейчас перед телепанно на другом краю света, волосы от увиденного вставали дыбом.

Позже Александр Игнатьевич задумался над тем, что было бы, оседай тектоническая плита не целый час, а рухни вниз с четырехсотметровой высоты без какой-либо амортизации. Вряд ли укрепленные Душой Антея стены разлома выдержали бы такой удар. Порожденная им сейсмическая волна уничтожила бы все живое в радиусе полутысячи километров от эпицентра, а также до неузнаваемости изуродовала бы ландшафт новосибирских окрестностей, превратив их в непроходимую пустошь, испещренную завалами и глубокими трещинами. Случись такое, «Кальдера» точно напоминала бы вулканический или метеоритный кратер, а не то уникальное геологическое образование, какое она сегодня собой представляла.

Впрочем, многие городские сооружения развалились и от этой щадящей встряски. Пока тектоническая плита не погрузилась во мглу, было отчетливо видно, как повсюду обрушиваются наименее устойчивые здания. Их грохот был практически не слышен сквозь сотрясающий атмосферу низкочастотный гул. Он заглушал все прочие звуки, вызывал головную боль и ощущался не только барабанными перепонками, но и, казалось, всем телом. Болезненно скривив лица, Верниковский и прочие глядели на вздымающиеся над городом клубы пыли, коих с каждой минутой становилось все больше и больше. Усевшийся в этот момент перед телеэкраном, не сведущий в новосибирских событиях зритель мог подумать, что видит документальные кадры какой-нибудь военной хроники.

Вдобавок ко всему Mantus sapiens затягивала улицы подобно пороховому дыму. Она поднималась над городом ровной густой пеленой, как туман над гладью озера в безветренное утро. Или, вернее, это город погружался в белую субстанцию, исчезая в ней, словно гигантский мираж. Над ее покровом остались торчать лишь верхушки самых высоких небоскребов, так называемых «стоэтажников». Их в Новосибирске и прежде можно было пересчитать по пальцам, а после нынешнего катаклизма – уже по пальцам одной руки. Три из этих высоток рухнут в течение последующих двух месяцев, еще одна – за неделю до моей выписки из клиники. В день, когда я спустился – а, точнее, упал, – в «Кальдеру», над туманной пеленой маячил лишь шпиль штаб-квартиры сибирского филиала топливного концерна «Гидрогениум». Самый старый из местных небоскребов, как выяснилось, оказался на поверку и самым устойчивым.

Миновал час, и панораму раскинувшегося перед Верниковским города сменила другая – та, какую я увидел лишь три месяца спустя с берега «Кальдеры». Телевизионщики транслировали в прямом эфире репортаж за репортажем, которым предстояло уже завтра войти в анналы мировой документалистики. Самым впечатляющим из свежих видеороликов был тот, что засвидетельствовал образование водопада, который стал отныне величайшим водопадом планеты. За оседающей вместе с тектонической плитой Обской ГЭС постепенно росла и ширилась циклопическая стена воды. Через пятнадцать минут она падала на дамбу со стометрового отвесного склона, а к моменту, когда землетрясение прекратилось, ревущие воды Оби, должно быть, уже разрушили плотину до основания. Так это на самом деле или нет, мешал рассмотреть туманный покров.

Поначалу таких огромных водопадов было два. Но через несколько дней, когда уровень воды в отрезанной от истоков Оби понизился, северный водопад иссяк. Впрочем, на фоне иных происходящих здесь метаморфоз речные выглядели чуть ли не обыденным явлением…