Владислав Выставной - Метро 2035: Крыша мира [litres]

Змей вскинул автомат, намереваясь прострелить Полковнику голову. И тут же один из державших девушку демонстративно приставил пистолет ей к виску.

– Тихо, тихо… – Полковник успокаивающе поднял руки над головой, поморщился, покачал головой. – Не принимай близко к сердцу, Змей. Твоя сестра нарисовала слишком мрачную картину. Но, сам понимаешь, для меня интересы долга превыше всего. Так что медленно положи автомат на снег, а то мои бойцы имеют приказ прострелить твоей Ксю голову, если со мной хоть что-то случится. Давай, давай, клади автомат, не стесняйся. Твоих друзей это тоже касается.

Дрожа от бессильной злобы, Змей швырнул автомат на снег. Следом презрительно бросил дробовик Новичок. Тана колебалась, но тоже швырнула в снег травмат. Полковник широко улыбнулся, сделал знак тем, кто стоял за спиной у троих беглецов. Солдаты стали приближаться, окружая их. Полковник же заговорил с неожиданной мстительной надменностью:

– Директория дала вам все. Воздух, еду, укрытие от смертельной внешней среды. Мы организовали жизнь, поддерживали спокойствие и порядок. А такие, как вы, годами расшатывали этот порядок, разъедали его, как язва. Вы почти угробили Карфаген…

– А такие, как вы, угробили весь мир! – неожиданно резко крикнула Ксю. – Со своим порядком, своими ракетами и ядерными бомбами! Это из-за вас мы сидим под землей, дышим дрянью и жрем дерьмо! А мы не животные, мы хотим жить так, как хотим мы, а не как указывают подонки с элитных уровней!

Лицо Полковника дернулось, как будто его ткнули под глаз шилом. Он резко бросил куда-то в сторону:

– Так, мне это надоело. Взять этих. А девчонку – в расход.

Боец, державший пистолет у виска Ксю, поглядел на Полковника, кивнул и выстрелил.

– Нет… – прошептал Змей, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.

Он не сразу понял, что вздрогнувшая от резкого звука Ксю продолжает стоять на месте, дрожа от холода и страха. А упал, повалившись в сторону, солдат, стоявший по другую руку от нее. Стрелявший же толкнул девушку вперед, к троим обалдевшим беглецам, сам же быстро подошел к Полковнику и заломил ему руку, уткнув пистолет в затылок под фуражкой. Громко прокричал:

– Если кто рыпнется – пристрелю Полковника! Все меня поняли? А ну, скажи им!

Последнее было обращено к схваченному начальнику, который выглядел несколько обескураженным, но страха не выказывал. Просто сказал громко, через силу:

– Делайте, как он говорит! Стрелять не надо. Я ему потом сам язык отрежу! Нарушение присяги – это серьезно, это трибунал, дружок.

Оглядываясь по сторонам и прикрываясь фигурой Полковника, боец приблизился к беглецам, к которым уже подбежала Ксю. Упирая ствол пистолета в скулу Полковника, он крикнул:

– Оружие! Берите, быстро! Уходим!

Хоть лицо взбунтовавшегося было скрыто под балаклавой, голос Змей узнал стразу:

– Игнат, чтоб тебя… Ну ты даешь…

– Из-за тебя на плаху иду, – процедил боец. – Если вы теперь не унесете отсюда свои задницы, я сам вас пристрелю.

Полковник беззвучно рассмеялся – и замолчал, морщась от боли и ощутив еще сильнее вдавленный ствол. Окружавшие беглецов бойцы замерли, держа их на прицеле и не зная, что делать дальше. Слово Полковника, как и его жизнь, видимо, было для них высшей ценностью.

– А ну, отошли к дыре, быстро! – приказал Игнат.

Бойцы неохотно, не особо торопясь, подчинились, отходя к провалу в скале, оставшемуся от взрыва. При этом они не переставали держать беглецов на прицеле.

Ситуация складывалась тупиковая. Отпускать их никто явно не собирался. И все теперь зависело от любой случайности. Змей сгреб дрожащую сестренку, прижал к себе и просто молчал, не понимая, что происходит и как из всего этого выпутываться.

– И что дальше? – с издевкой спросил Полковник. – Ребята сейчас перегруппируются и снимут всех вас разом. Они даже меня слушать не будут.

– Заткнись! – процедил Игнат. – У меня уже палец на курке чешется!

Змей повел головой из стороны в сторону. Он ощутил движение ледяного воздуха и знакомый отдаленный свист.

Полковник продолжал:

– И даже если вы оторветесь сейчас, за вами вышлют поисковую группу. И если вас найдут и не прикончат сразу – будете их на коленях благодарить. Потому что скорее всего вы наткнетесь на мерзляков, которые вас быстро освежуют заживо. Или на мутантов, что еще вероятнее. Вы слышали про мутантов поверхности? – Полковник рассмеялся. – Бедные, бедные тепличные дети, которые жалуются на жизнь в Карфагене. Вы даже понятия не имеете, в какую страшную мясорубку полезли по собственной глупости…

Змей не слушал эти разглагольствования. Гул нарастал, и теперь видящий лихорадочно выискивал хоть какое-то укрытие. Взглядом выхватил узкую расщелину в нескольких метрах. Полковник еще что-то говорил, они пятились, а бойцы в белом наступали следом, когда лицо ощутило обжигающий удар холода, и Змей заорал:

– Вниз, быстро!

И, подхватив сестренку и Тану, рухнул в расщелину. На счастье, та оказалась не слишком глубока и к тому же заполнена рыхлым снегом. Сверху, подчиняясь призыву и следуя за Игнатом, попрыгали остальные. Игнат по опыту прошлой вылазки сразу понял, что к чему, и принялся зарываться в снег, пряча лицо и руки. Остальные последовали его примеру.

И вовремя. Над расщелиной пронеслась тихая, почти неосязаемая волна, от которой холод, казалось, острым жалом пронизал тело насквозь. Легкие удалось спасти – дышали в перчатки и в образовавшиеся от дыхания снежные лунки. Замерли, пережидая «дыхание смерти» и даже не надеясь на спасение.

Им повезло. Волна оказалась не такой сильной и продолжительной, и вскоре Змей рискнул поднять голову и осторожно вдохнуть. Закашлялся, но сказал:

– Жить можно!

– Никогда бы не подумал, что «дыхание смерти» окажется так кстати, – отозвался Игнат.

– А ты, сестренка, бойкая оказалась! – заметила Тана, помогая подняться Ксю.

Та недоверчиво смотрела на танцовщицу, но отвечать не спешила. Змей усмехнулся, подумал, что так присматриваются друг к другу львицы из разных прайдов. Вылез из расщелины и в изумлении выругался. Рядом тихо ахнула выбравшаяся следом Тана.

Перед ними жуткой композицией застыли белые человеческие статуи. В них непросто было узнать самоуверенных, хорошо подготовленных солдат. Видимо, действия на поверхности – точнее, в этом промежутке между скалами, льдом и настоящей поверхностью – не были их сильной стороной. А потому, несколько минут назад живые и агрессивные, теперь они превратились в ледяных истуканов, замерших в изломанных от боли и ужаса позах.

Тихо выбрались из расщелины остальные. Игнат отпустил Полковника, продолжая контролировать его со спины. Стащив с головы фуражку, седой вояка, казалось, еще больше поседел и осунулся. Проговорил севшим голосом: