Алексей Кудряшов - Становление

— Ты сказал большинство, остальные кто?

— Как военных я их не увидел, не знаю, как объяснить, нужные они какие-то, для общего дела нужные. Те, кто яркий след за собой оставляет.

— Это не укладывается в твою теорию «родовой памяти». Не смотри на меня так, конечно, я знаю, ты же сам рассказывал бригаде в первый же день.

— Теорию нужно пересматривать. Это ты у нас голова, вот и думай. У меня других мыслей на этот счет нет.

— Если это, и родовая память, то этот «род» вряд ли с земли.

— Я такой же, как все.

— А вот тут не правда, и ты это знаешь. А может мы все не с земли?

— Тебе оно надо?

— Да я так, от неожиданности.

— Не морочь мне голову. Подниму Григория Ивановича, с ним поговоришь, он любит такое.

— Мы, кстати, твоего деда искали, тоже хотели вопросы задавать.

Иван нахмурился, но промолчал.

— Ага, ты правильно подумал. Никого не нашли, но точно знаем, что лучше поиски не продолжать. Все одновременно пришли к такому выводу и сразу поиски свернули, всех отозвали. А сейчас многие уже и не вспоминают, что в лесах делали. Были и были, а зачем, черт его знает, задание какое-то было… Даже документов не осталось. Вот такие пироги. Пожалуй, только мне память оставили. За какие грехи, пока не разобрался.

Иван ухмыльнулся и махнул рукой.

— Давай лучше чего-нибудь поедим. Только чтобы без этой энергетической гадости. С мясом.

— Жди тут, я к технарям за мясом. Только на самых верхних уровнях свет есть постоянно.

Через час в комнате запахло съестным. Ванька поел и засобирался вниз. Крылов повернулся к нему с набитым ртом — держи меня в курсе, только чтобы я жив оставался.

Ванька улыбнулся и кивнул головой.

Иван сразу заметил изменения. Процесс разгонялся. Критическая масса достигнута. Кровь уже самостоятельно начала пульсировать по венам разгоняя омертвевшие клетки. Кожа приобрела естественный окрас, но мозг только начал восстанавливаться, и Иван решил подстегнуть процесс еще раз. Через несколько часов пора было задумываться о том, чтобы перенести Соловьева наверх. Подальше от стрессовых условий. Там процесс восстановления должен был ускориться. Была теория, что когда он займется Немцем, то может повредить командиру. Нужно было поднимать его.

Ванька мысленно вызывал Крылова, но пока ничего не выходило. Хоть опять иди пешком. Может расстояние? Затем он попробовал как раньше, представил и вызвал его вслух.

— Сыч, прием, как слышишь, ответь.

Ответ пришел сразу же.

— Чего кричишь, разбудил.

— Иван Федорович, пора Соловьева переводить наверх. Скоро очнется, тут я из него все силы вытягивать буду.

— Принял. Сейчас лифт проверю, может, работает. Если нет, с охраной спускаться придется, притормози там. А то угробишь нас.

— Понял, жду.

Лифт все это время находился на верхних этажах и прекрасно работал. Так что проблем с транспортировкой не возникло. Полковник Соловьев успешно переехал в одну из подготовленных комнат рядом с Крыловым. На тот момент у него уже был слабый пульс и ответная реакция на свет. Мозг постепенно восстанавливался. Вмешательства Ивана больше не требовалось, и он спустился вниз, чтобы взяться за «немца».

Повреждений было немного, но каждое из них могло стать летальным. Иван уже знал с чего начать, и весь процесс стимуляции клеток прошел значительно быстрее. Критическая масса была набрана за несколько сеансов. Оставалось только ждать и подстегивать процессы.

Ванька почувствовал боль, чужую боль, и тут же насторожился. Он не ожидал и даже сморщился от возникшего ощущения. Уже начал подниматься наверх, перепрыгивая ступени, когда услышал вызов Крылова.

— Вань, нужна твоя помощь. Сергей Петрович в себя приходит.

— Уже знаю, бегу.

Иван подбежал к Соловьеву и осмотрел его. Мозг восстановился почти полностью, в том числе нейронные связи прошлой жизни, внутренние органы повреждены частично, но уже с хорошей динамикой. На теле много открытых ран, там прошло отторжение мертвых тканей.

— Вань. Я вколол обезболивающие, но, похоже, они не действуют.

— Вижу, что не действуют. Организм отторгает любые лекарства, как инородные. Попробую ввести его в глубокую кому, чтобы мозг не реагировал на раздражители. Возможно, он перестанет дышать и даже потеряется пульс. Организм будет восстанавливаться и все функции вернутся. Сейчас задача как можно безболезненнее все сделать, но в тоже время не затягивать, так что, если дольше часа не сможешь реанимировать, зови. Главное, что мозг восстановил прежний жизненный опыт.

— Все понял Вань.

Иван вернулся к «немцу». Процесс восстановления приостановился, но было видно, что Ванькино участие уже не было столь необходимым. Нужно будет заняться переломами отдельно. Иначе, когда он начнет приходить в себя, будет очень и очень больно. Организм и так будет ломать от жесточайшего отравления продуктами распада. Если еще и болевые очаги останутся… Именно это происходит сейчас с полковником Соловьевым. Иван решил поднять на ноги командира, прежде чем браться еще за кого-то. Не нужно торопиться, сейчас сил хватало для непрерывной работы, но они тоже не бесконечны, Ванька это чувствовал.

Он еще долго восстанавливал переломы, открытые раны и очаги отторжения. Уходило очень много сил, но Иван чувствовал, силы восстанавливаются, как только он перестает их тратить в огромных количествах. Спать он не ложился уже безумно долго. Кушать ходил скорее по привычке. Организм не требовал отдыха и питания, но все-таки после отдыха он чувствовал себя значительно лучше. Наконец, было принято решение поднимать наверх «немца».

— Иван Федорович, помощь нужна. Вызывай лифт вниз, пора «немца» переводить.

— Сейчас все сделаю.

Ванька поднялся наверх и помог Крылову переложить «немца» на кровать. Подойдя к Соловьеву, он внимательно осмотрел его.

— Пора выводить из комы, вроде неплохо все, может в сознание придет. Покормить бы его.

— Сейчас подогрею. Страшно как-то, Вань.

Ванька посмотрел на Крылова и склонился над командиром. Через минуту тот зашевелился и открыл глаза.

— Командир, ты меня слышишь?

— Слышу Вань, слышу, не кричи. Сильно меня?

— Сильно.

— Парни живы?

— Все поправимо Сергей Петрович.

— Как будто катком по мне проехали. Сил совсем нет.

— Поменьше разговаривай. Сейчас поесть надо, силы будут возвращаться. Больно где-нибудь?

— Везде больно. Терпимо. Попить дай.

Подошел Крылов, подал чашку с какой-то жидкостью и придержал голову.

— Пей, это суп. Согреешься, и легче будет.

— Знобит меня.

— Это нормально, скоро пройдет.

Соловьев сделал пару глотков, сморщился и закрыл глаза.

— Посплю я, устал как собака.